и тяжелой артиллерией. С рассветом 18 апреля отдается приказ начать генеральное наступление на позиции высадившихся наемников. Замысел командования революционной армии сводился к тому, чтобы двумя концентрированными ударами через Ягуарамас — Сен-Блас — Хирон и завод «Аустралиа» — Плайя-Ларга — Хирон отрезать основные силы наемников от моря, загнать их в болота и там уничтожить.
Несмотря на отчаянные попытки врага наладить оборону, несмотря на то, что утром 18 апреля агрессоры на короткое время ввели в бой американские реактивные истребители и организовали огневую поддержку с кораблей, участь десанта была предрешена. Потерявшие веру в быструю победу, отрезанные от кораблей, наемники ЦРУ думали уже не о вступлении в Гавану, а о том, как бы выбраться из пекла. Но спасения не было. Начавшие наступление части кубинской регулярной армии все крепче стягивали петлю на горле десанта. В борьбу против горе-освободителей активно включилось и местное население, которое, по расчетам американских «стратегов», должно было немедленно присоединиться к интервентам. В этом заключался еще один — главный — сюрприз, приготовленный агрессорам народом Кубы. Империалисты не учли (да и не могли учесть) революционный энтузиазм миллионов простых кубинцев, защищавших свои кровные завоевания. А между тем именно морально-политические факторы играли в сложившейся ситуации решающую роль и обрекли операцию на неминуемое поражение.
Дело в том, что, возможно, ни в одном другом районе Кубы за два с половиной года революции не было сделано столько для населения, как в Сьенаге-де-Сапата. До 1959 года население этого района влачило жалкое существование. Достаточно сказать, что поездка местного «гуахиро» в ближайший «центр цивилизации» занимала минимум три дня. В этой болотистой местности земледелие и скотоводство были невозможны. Единственный источник существования — обжиг древесного угля. Но сколько нужно было Кубе древесного угля?
В своем выступлении по телевидению 23 апреля Фидель Кастро приводил такие слова, сказанные одним
из местных крестьян в первые же дни после победы революции:
— Знаешь, человек выносливее собаки; здесь были собаки, которые подохли от голода, а мы вот не умерли... Человек выносливее собаки...
Победа революции коренным образом изменила жизнь обитателей Сьенаги-де-Сапата. Появились превосходные шоссейные дороги. Общий подъем экономики Кубы увеличил спрос на древесный уголь. В районе Лагуны-дель-Тесоро и поселка Хирон развернулось интенсивное строительство туристского центра на 1200 мест. В Сьенаге-де-Сапата появились врачи, бесплатно лечившие местных жителей. В момент вторжения наемников в этой зоне трудились около 200 учителей-добровольцев. Словом, революция дала местному населению то, о чем оно раньше даже не мечтало,— работу, хорошее жилище, школы, больницы. Удивительно ли, что среди крестьян не только не нашлось предателей, но, наоборот, с первых же минут вторжения сотни добровольцев взялись за оружие, чтобы отстоять свою революцию, свои завоевания от наймитов империализма?
Но есть ли вообще на Кубе место, где наемники могли бы надеяться хоть на какую-то поддержку? Если не считать американской военной базы Гуантанамо, такого места на острове Свободы нет. Больше того, нигде на Кубе «Бригада 2506» не могла рассчитывать даже на нейтральное к себе отношение. Конечно, имелись люди, готовые встретить агрессоров с распростертыми объятиями. Но их было немного — горстка озлобленных бывших эксплуататоров и их прихлебателей, не успевших удрать в эмиграцию. И к тому же они не представляли собой никакой реальной силы. В часы агрессии на Кубе не было ни одной попытки контрреволюционного путча. Конечно, здесь давали о себе знать своевременные меры бдительности, предпринятые кубинским народом 1, но, главное, к этому моменту контрреволюция уже не имела в стране экономической и социальной базы.
1 После налета 15 апреля комитеты защиты революции, созданные несколькими месяцами раньше, арестовали лиц, замешанных в выступлениях против народной власти. После разгрома наемников их выпустили на свободу.
И что самое любопытное, в процесс ликвидации на Кубе опоры контрреволюции невольно внес свой вклад-американский империализм. С Кубы бежали с его помощью почти все, кто по своим интересам и взглядам был единственной поддержкой монополистов США на острове. Создав из этой публики воинское соединение, правящие круги США послали его свергать Революционное правительство, пользующееся безграничной поддержкой народа.
В самом деле, кто же пришел «освобождать» Кубу? Из какого человеческого материала состояла «Бригада 2506»? Какие идеалы она начертала на своем знамени?
Вот какие данные приводил на этот счет Фидель Кастро в своем выступлении 1 мая 1961 года:
— Из тысячи пленных наемников... приблизительно 800 человек — выходцы из обеспеченных семей. Из этих 800 человек часть имела в собственности землю площадью 27 556 кабальерий, конфискованную революцией, 9676 домов, 70 предприятий, 10 сахарных заводов, 2 банка и 5 рудников... Кроме того, 200 человек из них — члены самых привилегированных и аристократических клубов Гаваны. Среди остальных пленных 135 — бывшие военнослужащие армии Батисты, а 75 — просто бродяги, деклассированные элементы. Вы помните, что во время открытой дискуссии с интервентами я спросил, был ли среди них кто-нибудь резчиком тростника? Таких не оказалось, за исключением одного, который сказал, что один раз когда-то он рубил тростник...
Такова была армия наемников. В борьбе против народа острова Свободы США могли опираться только на силы, олицетворявшие вчерашний день Кубы,— на всех этих отпрысков «знатных родов», сынков фабрикантов, латифундистов, банкиров, давно уже выброшенных кубинским народом на свалку истории.
Не от хорошей жизни американской разведке пришлось прибегнуть и к услугам батистовских карателей и офицеров. В общем ЦРУ оказалось на положении того человека, которому, как гласит меткая кубинская поговорка, «бог не дает детей, но черт посылает племянничков»...
Все эти факторы не только обусловили провал американских расчетов на возникновение «второго фронта» на Кубе, но и предопределили чрезвычайно низкий мо
18 В. Листов, Вл. Жуков
ральный дух наемного воинства. Собственно говоря, их ряды дрогнули, как только в небе над заливом Кочинос появились самолеты революционных военно-воздушных сил. Когда события начали развиваться не так, как представляли себе наемники и их американские «советники», от боевого пыла интервентов не осталось и следа. Отсюда — последующие истошные вопли наемников о том, что «Соединенные Штаты их предали». Кубинские «племяннички» американского империализма никогда, по сути дела, не рассчитывали на собственные силы. Привыкшие всю свою жизнь бить челом перед «дядюшкой Сэмом», они надеялись только на его всемогущество и окончательно потеряли голову, когда это всемогущество оказалось иллюзорным.
«Победы» Лема Джонса
С той памятной полуночи, когда телефонный звонок из Центрального разведывательного управления поднял с постели Лема Джонса, для этого специалиста по рекламе настали воистину каторжные времена. В дальнейшем он не раз проклинал свое согласие рекламировать «Кубинский революционный совет» и его «грядущую победу». Одно задание ЦРУ следовало за другим. Одно коммюнике «Кубинского революционного совета» наплывало на другое. Все последующие дни Джонс фактически не смыкал глаз. Единственной отрадой были сведения, передававшиеся из ЦРУ: они говорили о блестящем развитии операции.
«Перед рассветом кубинские патриоты в городах и горах начали битву за освобождение нашего отечества»,— гласило коммюнике № 1. ««Кубинский революционный совет» объявляет об успешной высадке»,— сообщалось в коммюнике № 2. Коммюнике № 3, опубликованное утром 17 апреля, было еще более обнадеживающим: «В ближайшие несколько часов развернется решающая битва восставших кубинцев... Еще до рассвета Куба поднимется в едином порыве на борьбу... Восстание мы будем сочетать с диверсионными актами». А коммюнике №4, опубликованное днем 18 апреля, вообще свидетельствовало о грандиозном успехе: «Кре
