Письмо это подкупает своей простотой и искренностью. Вместе с тем оно весьма показательно: человек, вынужденный сотрудничать с контрреволюционерами, так и не смог примириться с мыслью, что он изменил родине, и в конце концов измене предпочел смерть.

О военных операциях в районе Эскамбрай в настоящем смысле этого слова говорить, разумеется, не приходится. Контрреволюция явно переоценила свои силы: даже в момент наибольшей активности бандитизма (а именно это слово точнее всего определяет смысл действий контрреволюционеров) там действовало не более пятисот вояк. Но выбить их из Эскамбрая было делом нелегким.

Уже в сентябре 1960 года Революционное правительство начало перебрасывать в Эскамбрай части Повстан

ческой армии и предпринимать решительные меры против вооруженных банд. В результате успешных операций, осуществленных совместно батальонами народной милиции и частями Повстанческой армии, из 500 бандитов, действовавших в различных районах Эс-камбрая, 39 было убито и 381 взят в плен; захвачены были также 6 из 10 главарей бандитских шаек. Остальные либо бежали за пределы Кубы, либо разбились на небольшие группы и пытались продолжать борьбу.

Но тщетно. 17 марта 1961 года в одном из гаванских предместий сотрудники кубинских органов безопасности оцепили двухэтажный особняк. Было уже далеко за полночь. Улицы обезлюдели. Однако массивные двери особняка время от времени открывались, пропуская внутрь гостей.

Внезапно в особняк вошла группа контрразведчиков. Это произошло столь молниеносно, что находившиеся в особняке не успели оказать ни малейшего сопротивления.

В руках кубинской контрразведки оказались практически все главари эскамбрайского мятежа — Умберто Сори Марин, Рохелис Гонсалес Корсо и другие — всего около двух десятков человек. К этому времени они уже представляли собой генералов без армии.

...Неделей позже в горах Эскамбрай в стороне от селений пробирались к морю 12 изможденных, потерявших человеческий облик людей. Это было все, что осталось от банд, орудовавших в Эскамбрае. Ночью они совершали изнурительные переходы, а днем ими овладевал страх. Страх перед треснувшей под ногами палкой, перед неожиданно вспорхнувшей птицей, перед отдаленным звуком человеческого голоса, страх перед всем, что называется Кубой. Те, кого американская пропаганда высокопарно именовала «борцами за свободу», теперь боролись с собственным страхом.

Одна мысль владела их помыслами — поскорее убраться с этой земли. Спасение было только там, на берегу, где в условленном месте их поджидали агенты Центрального разведывательного управления США. 23 марта тайно пробравшаяся к кубинским берегам американская шхуна забрала их на борт.

Так было покончено с последними эскамбрайскими мятежниками. Но, повторяем, основные контрреволю-

ционные банды были разгромлены еще в октябре 1960 года. Именно тогда кубинский народ нанес по своим врагам сокрушительный удар, от которого они уже не смогли оправиться.

Последующие события показали, что и попытки разоружить революцию, и восстание в Эскамбрае были не самоцелью, а лишь вспомогательными операциями в подготовке вооруженной агрессии против революционной Кубы. Менойо, Сори Марин и их шайка должны были создать плацдарм для последующей выброски в Эскамбрае банд вооруженных наемников, завербованных ЦРУ в США и странах Латинской Америки. Ликвидация этого мятежа еще в октябре 1960 года заставила руководителей ЦРУ внести существенные коррективы в планы агрессии. Империалисты США убедились, что им не придется рассчитывать на готовый плацдарм на кубинской территории — его нужно будет отвоевать самим «силам вторжения».

Антикубинская политика США стремительно приближалась к тому рубежу, за которым должны были заговорить пушки...

Ovvjb III

ПЛАЙ Я -ХИРОН

Глава IX - БЕЛЫЙ ДОМ ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

«Рыба не замедлит появиться»

Ровный гул корабельной машины перешел на низкие тона: она сбавила обороты. Черный, без единого огонька, корабль начал мерно переваливаться с борта на борт. Впереди, километрах в двух, рассыпалась редкая цепочка огней. Это Плайя-Хирон, западный берег залива Кочинос, врезающегося в кубинскую провинцию Лас-Вильяс.

Лязгнула якорная цепь, и корабль сразу же ожил. Послышались приглушенные слова команд, по желез-, ной палубе затопали солдатские ботинки.

— Все в порядке, капитан,— произнес кто-то на английском языке возле правого борта.

— Что ж, Грей,— отозвался тот, к кому были обращены эти слова.— Пора начинать. На местах высадки, как условлено, зажигай белый и красный огни. До встречи на берегу...

Пять фигур, облаченные в легкие водолазные костюмы, скользнули за борт в надувную лодку, еле различимую во тьме.

Проводив их, капитан отошел от борта и отрывисто, теперь уже по-испански, приказал:

— Готовиться к высадке!

Часы показывали 23.00. Воскресенье, 16 апреля 1961 года было на исходе.

Их тоже было пятеро. Пятеро бойцов 339-го батальона народной милиции. У них был «джип», пулемет и

13 В. Листов, Вл. Жуков

четыре автомата. В ту ночь они охраняли пять километров береговой полосы Плайя-Хирон.

Вскоре после полуночи внимание бойцов привлекли яркие огни — красный и белый, неожиданно вспыхнувшие на побережье.

Юркий «джип» быстро мчал по ровному песчаному пляжу в сторону огней. До них осталось не более двухсот метров, когда в свете фар заплясали пулевые фонтанчики. Автомобиль резко затормозил. «Милисианос» бросились на землю. На какое-то мгновение воцарилась тишина. Но как только патруль попытался короткими перебежками продвинуться вперед, со стороны моря снова заговорили автоматы.

Вскоре автоматные очереди раздались справа и слева от патруля. Затем с моря грянуло несколько орудийных выстрелов. Новые партии нападавших высаживались на берег. Силы были явно неравными.

После полуночи радиостанция сахарного завода «Аустралиа» приняла радиограмму патруля: «Их много. Мы деремся, но не сможем выдержать долго. Быстрее высылайте подмогу. Родина или...»

На волне патрульного передатчика воцарилась тишина.

Телефонный звонок в нью-йоркской квартире специалиста по рекламе Лема Джонса раздался вскоре после полуночи. Сонный Джонс снял трубку.

— Началось,— услышал он хорошо знакомый голос одного из работников Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов.— Записывай: «Коммюнике номер один... Сегодня утром президент «Кубинского революционного совета» доктор Хосе Миро Кардона сделал следующее заявление... Перед рассветом кубинские патриоты в городах и горах начали битву за освобождение нашего отечества...»

Знакомый из ЦРУ диктовал медленно и внятно. Но Джонс поспевал с трудом: дрожали руки.

— Записал? Теперь слушай внимательно. Ты должен немедленно отвезти это в отель «Статлер Хилтон». Там тебя встретят журналисты. Коммюнике во что бы то ни стало должно появиться в утренних газетах. Во что бы то ни стало! Спокойной ночи!

— Ничего себе, спокойная ночь...— подумал Джонс, стаскивая пижаму.

Лем Джонс выходил из своей квартиры, когда американский радиоцентр «Суон», разместившийся на одноименном островке в Карибском море, передал в эфир такое загадочное сообщение:

— Внимание! Тщательно следите за радугой. Она скоро появится. Мальчик дома. Посетите его. Небо голубое. Оставьте заметку на дереве. Дерево коричнево-зеленое. Письма доходят хорошо. И письма белые. Рыба не замедлит появиться. А рыба красная. Тщательно следите за радугой...

Еще через несколько минут «Суон» передал в эфир коммюнике номер один «Кубинского революционного совета».

Лем Джонс еще вез текст коммюнике в отель «Статлер Хилтон», а американская радиостанция, находящаяся за несколько тысяч километров от Нью-Йорка, побив все рекорды оперативности, уже передавала его в эфир...