В ходе следствия, проведенного кубинскими властями, была не только установлена полная виновность арестованных, но и доказано, что «экспедицию» подготовили американская разведка и... государственный департамент США. При аресте у Брэдли изъяли передатчик, принадлежавший военно-морскому ведомству Соединенных Штатов. Еще более важные улики обнаружили у Честера Лакайо. Одной из них было письмо, в котором сообщалось, что государственный секретарь Кристиан Гертер «примет его в три часа пополудни в четверг» (даже глава внешнеполитического ведомства США не гнушался лично участвовать в подготовке провокации!). Второе изъятое у Лакайо письмо писал Сеперо Перес. Оно содержало подробную информацию о
подготовке «экспедиции», об инструкциях, полученных им от государственного секретаря США Гертера, его помощника Роя Руботтома и «представителя Межамериканского комитета мира» — того самого комитета, который совещание министров иностранных дел в Сантьяго наделило «правом» вмешательства во внутренние дела латиноамериканских стран.
Личное участие руководителей внешнеполитического ведомства США в подготовке новой провокации не оставляло никаких сомнений в том, что «никарагуанская экспедиция» специально приурочивалась к открытию межамериканской конференции министров иностранных дел в Сан-Хосе.
Эта конференция, открывшаяся в августе 1960 года, так и не получила «доказательств злонамеренных козней» Кубы в отношении соседских стран. Тем не менее Вашингтон постарался и в Сан-Хосе сделать все, чтобы оклеветать Кубу, изолировать ее от других латиноамериканских государств и добиться от ОАГ мандата на вмешательство в кубинские внутренние дела. Снова была пущена в ход машина голосования, снова американская дипломатия прибегла к тактике выкручивания рук, угрозам и шантажу.
Нужно сказать, что незадолго до открытия конференции в Сан-Хосе Вашингтон торжественно провозгласил план оказания помощи странам Латинской Америки на сумму в 500 миллионов долларов. Официальная пропаганда США превозносила этот план как «великодушный жест», «чистую филантропию» без всяких политических условий. Однако американские газеты не сообщили миру о важной детали: «великодушный жест» предназначался для оказания давления на участников конференции в Сан-Хосе: дескать, хотите получить доллары — голосуйте за резолюцию делегации США.
Вскоре после окончания конференции в Сан-Хосе кубинское агентство Пренса Латина опубликовало любопытный документ, вышедший из стен государственного департамента в период подготовки к конференции. Речь идет о циркуляре, подписанном министром финансов США Дугласом Диллоном и помощником государственного секретаря Роем Руботтомом и разосланном всем дипломатическим представительствам США в Латинской Америке. Циркуляр предписывал предупре
дить правительства латиноамериканских стран о том, что их «просьбы о финансовой и технической помощи будут рассматриваться в зависимости от позиции данной страны» по отношению к Гаване.
В обстановке шантажа, давления и интриг на конференции в Сан-Хосе был произведен на свет документ, беспримерный по наглости и фарисейству. Этот документ, получивший напыщенное название «декларация Сан-Хосе», лицемерно провозглашал «принцип невмешательства» и «право каждого государства свободно и по-своему строить свою культурную, политическую и экономическую жизнь», но одновременно требовал от Кубы разрыва отношений с СССР и другими социалистическими странами, «абсолютного подчинения всем положениям устава Организации Американских Государств», грозя в противном случае подчинить Кубу «дисциплине межамериканской системы».
Так Организация Американских Государств еще раз доказала, что она является не чем иным, как министерством колоний Соединенных Штатов, ширмой, прикрывающей вмешательство Вашингтона во внутренние дела латиноамериканских стран. Кубинцы с негодованием отвергли агрессивные действия США и их лакеев по ОАГ на грандиозной всенародной ассамблее, принявшей 2 сентября 1960 года Гаванскую декларацию.
Конференция в Сан-Хосе, как, впрочем, и вся предыдущая деятельность государственного департамента на протяжении 1959—1960 годов, свидетельствовала: деятельность дипломатии США целиком подчинялась одной цели — обеспечить прикрытие для «необъявленной войны» американского империализма против революционной Кубы.
Удар ниже пояса
Империалисты США довольно скоро убедились, что их планы вызвать на Кубе с помощью воздушных налетов и диверсий экономический хаос построены на песке. Ущерб от поджогов плантаций сахарного тростника и диверсий на промышленных предприятиях был, конечно, велик, но это не остановило — да и не могло остановить— поступательного развития кубинской рево
люции. В ответ на действия врагов народ еще больше сплотился вокруг Революционного правительства. Тогда-то Вашингтон и решил нанести удар «ниже пояса» — закрыть для кубинского сахара американский рынок.
Чтобы отчетливее представить себе значение этого удара, нужно вспомнить, какую роль играл в экономике Кубы экспорт сахара вообще и экспорт в Соединенные Штаты в особенности.
Десятилетия империалистического господства превратили Кубу в классическую страну одной экспортной культуры — сахара. Четвертью национального дохода страна была обязана сахару, он давал 80 процентов всех ее валютных поступлений. И все же горьким был он для кубинцев...
В условиях капиталистической системы хозяйства страна целиком зависела не только от подверженного колебаниям конъюнктуры мирового рынка, но и от воли монополий янки. Производство и сбыт сахара составляли основу основ кубинской экономики, и эта основа основ находилась в руках американских сахарных магнатов. Монополии янки владели десятками сахарных заводов, бескрайними плантациями сахарного тростника. Наиболее крупные латифундии принадлежали таким сахарным монополиям, как «Атлантика дель Голь-фо» (248 тыс. га), «Кьюбэн америкен шугар миллз» (146 тыс. га), «Вест-Индиз шугар корпорейшн» (180 тыс. га), «Асукарера вертьентес Камагуэй де Куба» (85,6 тыс. га), «Юнайтед фрут компани» (110 тыс. га), «Манати шугар компани» (56,4 тыс. га), «Франсиско шугар компани» (41,2 тыс. га), «Гуантанамо шугар компани» (18 тыс. га) и т. д. 1 Не случайно президент Национального банка Кубы был вынужден еще в 1954 году признать: «80 процентов лучших кубинских земель находится в руках американцев»...
Еще в 1934 году Соединенные Штаты привязали кубинский сахар к своему рынку с помощью системы так называемых импортных квот. На протяжении последующих 20 лет приходившаяся на долю Кубы квота не раз изменялась, но в конце концов объем поставок кубинского сахара в США установился на уровне примерно 3 миллионов тонн ежегодно (это покрывало около
1 Цифры даны округленно.
трети общего количества сахара, потребляемого в США). Только поставляя такое количество сахара, Куба могла рассчитывать на получение от Соединенных Штатов необходимого ей сырья для промышленности, нефти и горючего, промышленных изделий и продовольственных товаров. А ведь на долю США приходилось приблизительно четыре пятых всего кубинского импорта!..
Оправдывая хитроумную систему ограбления Кубы с помощью сахарной квоты, апологеты империализма ссылались на то, что Соединенные Штаты, дескать, платили за ее сахар более высокую, чем на мировом рынке, цену. Однако разглагольствования о «благодетеле дяде Сэме» могли обмануть только самых дремучих невежд: на Кубе даже забитый, малограмотный крестьянин знал, что всю выгоду от «повышенных цен» получают те же самые американские монополии, которые на Кубе контролируют производство сахара, начиная с посадки тростника и кончая вывозом готовой продукции. По явно заниженным данным газеты «Уолл-стрит джорнэл», к началу 1959 года американские капиталовложения в производство сахара на Кубе достигли 300 миллионов долларов. (Некоторые источники удваивают эту цифру.)
