«Видение мертвых» не уступают лучшим произведениям такого рода на португальском

языке. Послушайте их вы, знаток секрета этого естественного размера, этой мягкой и

богатой рифмы». Другая выдержка из письма: «Не удивляйтесь тому, что я ставлю знак

равенства между поэтом и гражданином, двумя понятиями, которые в сознании многих

существуют совершенно раздельно. Гражданин — это поэт права и справедливости;

поэт — это гражданин красоты и искусства».

В том же письме Аленкар говорит: «Один поэт уже при

1 Грегорио де Матос Герра — бразильский поэт (1623—1692). (Прим. перев.)

136

137

ветствовал его в печати; однако приветствия недостаточно; нужно открыть для него

театр, журналистику, общество, чтобы этот цветущий, полный жизненных сил талант

приобрел известность».

Стр. 150.— Вот отрывок из письма Машадо де Ассис: «Впечатление — как нельзя

лучшее. Я нашел у него литературное призвание, полное жизни и силы, позволяющее в

великолепии настоящего видеть надежды на будущее. Считаю его оригинальным

поэтом. Беда наших современных поэтов в том, что они копируют других в языке,

идеях и образах. Копировать других — значит аннулировать себя. Муза г-на Кастро

Алвеса имеет собственное лицо». И далее: «Г-н Кастро Алвес воспевает одновременно

то, что велико, и то, что мало, причем с одинаковым вдохновением и с помощью тех же

художественных средств: высокого стиля, звучного слова, тщательно отработанной

формы, причем за всем этим чувствуются вдохновение, непосредственность, порыв».

Силвио Ромеро говорит, что все поэты в Рио-де-Жанейро и в провинциях юга

слагали в то время стихи, подражая манере Кастро Алвеса.

Стр. 153.— Замечательную панораму Сан-Пауло периода, предшествовавшего

прибытию Кастро Алвеса, рисует Эдгар Ка-вальейро. Вот выдержка из его очерка:

«Сан-Пауло следовало рассматривать через две призмы: столицы провинции и факуль-

тета права. Нет ничего более различного, ничего более противоположного. Первая

призма — это рутина, воплощенная в его постоянном населении; вторая — дерзкие

попытки прогресса, воплощенные во временном и текучем населении. Буржуа и сту-.

дент, тень и свет, неподвижность и действие, недоверие одних и откровенность других

— таковы контрасты, которые Сан-Пауло представлял даже самому поверхностному

наблюдателю в том году, когда туда прибыл Луис Николау Фагундес Варела».

Стр. 154. — Кассиано Рикардо, один из самых видных современных поэтов

Бразилии, выступая с интереснейшим докладом о Педро Луисе, дал ему следующий

титул, почетный в особенности для Кастро Алвеса: «Педро Луис — предтеча Кастро

Алвеса». Вот выдержки из этого доклада: «Как отрицать, однако, это влияние (Педро

Луиса на Кастро Алвеса), которое проглядывает в некоторых стихах, настолько

сходных, что любой злобствующий критик счел бы это сходство компрометирующим?

Я далек от такой гипотезы. Я принимаю даже любопытное оправдание, пользуясь

которым Анатоль Франс нашел вполне законным, что поэт большого таланта

пользуется сюжетами и образами, которые испортили менее талантливые поэты. И при-

хожу к заключению, что Педро Луис все же был крупным поэтом уже потому, что он

оказал влияние на Кастро Алвеса. Он был большим поэтом не только оттого, что

создавал высокохудожественные произведения, но и по тому «историческому

отпечатку», который наложил на бразильскую поэзию». А еще дальше Кассиано

высказывает следующие совершенно справед

137

ливые суждения о значении поэзии: «Наш народ — народ по ■ этический, так

сказать, народ-поэт, который пишет, излагач свои чаяния, чернилами всех рас.

Инконфиденсия была большой и замечательной мечтой группы поэтов. Почва, по

которой мы ступаем, — это не просто земля с определенными географическими

координатами. На ней всходят лилии, которыми мы укра шаем чувство бразильского

единства, характерное для национального поэта. На ней взошли красные розы,

которыми Кастро Алвес расцветил курчавые волосы негров, призывая в конлор-ских и

лирических стихах к освобождению их от рабства. В стихах, которые остались жить в

«народе-поэте» и которые в моменты национальной ярости были брошены в цтадель

сильных мира сего».

137

Стр. ¡58.— Кастро Алвес написал много поэм, предназначенных для переложения

на музыку. Многие серенады того времени — на его слова. Еще совсем недавно Алмир

де Андраде рассказывал мне, что он написал различные музыкальные произведения на

слова Кастро Алвеса и эти произведения с успехом передавались по радио.

Интересно, что у современников Кастро Алвеса образ «молодого бога», «полубога»

повторяется почти всегда, когда речь заходит о Кастро Алвесе.

Стр. /67.— Кастро Алвес написал об этом вечере Аугусто де Гимараэнс: «...Если я

когда-либо и выступал с триумфом, то это именно тут».

Стр. ¡62.— Карлос Феррейра пишет: «Великий Кастро Алвес!» — так говорили все

на факультете права».

Вот слова, которые он произнес перед чтением «Оды Второму июля»: «Ипиранга

знает Парагуасу 7 сентября — брат 2 июля. Нет славы для одной провинции, есть слава

для всего народа. Бразилия всегда — великая наследница героев, возвышенных

патриотов».

Шавиер Маркес отмечает, что стихотворение «2 июля», которое Руй Барбоза прочел

по этому случаю, носит заметное влияние поэтики Кастро Алвеса. «...Оно явно

отражает манеру кондора», — пишет он.

Стр. ¡65.— Кастро Алвес написал своему большому другу в Рио-де-Жанейро, Луису

Корнелио дос Сантос, по поводу представления «Гонзаги» в Сан-Пауло: «...Огромный

успех, подлинный триумф...»

Газета называлась «Индепенденсиа», и в состав ее редакции входили Жоаким

Набуко, Мартин Кабрал, Кампос де Кар-вальо и Руй Барбоза.

Сгр. 167.— Афранио Пейшото пишет по этому поводу: «Он сам сказал в эпиграфе к

своим песням: ему мало дела до

1 Ипиранга — речка в Сан-Пауло, на берегу которой Дон Педро 7 сентября 1822

года провозгласил независимость Бразилии. В Парагуасу 2 июля 1823 года завершилась

борьба провинции Баия за независимость от Португалии.

138

того, будут ли хвалить его стихи или издеваться над ними; поэзия, как бы он ее ни

любил, всегда была для него средством, помогающим священному делу: он был лишь

бравым солдатом освобождения человечества».

«В самом деле, — продолжает Афранио Пейшото, — Кастро Алвес не только был

одним из самых горячих аболиционистов, чья пропаганда принесла наилучшие

результаты, — он был одним из первых, кого услышала Бразилия... Уже в 1863 году он

начал писать свои аболиционистские поэмы и основал в Ресифе освободительную

ассоциацию. Правители Бразилии были чужды этим идеям и невосприимчивы к

гуманному мышлению, но учащаяся молодежь с увлечением слушала его и подхваты-

вала лозунги поэта; эти девушки и юноши, читавшие его стихи и восхищавшиеся ими,

составили поколение, которое двадцать лет спустя добилось освобождения рабов».

Кастро Алвес — «национальный поэт, если не сказать больше — социальный,

человеколюбивый, гуманный поэт» (Жозе Вериссимо), — напоминает_ тот же Афранио

Пейшото.

Пиньейро Виегас пишет о «Негритянском корабле» и «Голосах Африки»:

«Рабовладельцы всегда имели в нем самого страшного эпиграммиста и самого

потрясающего мастера разящего памфлета. В «Негритянском корабле», «Голосах

Африки» и других революционных поэмах содержатся призывы, самые сильные и

самые волнующие из всех, которые наши более или менее бесстрашные и убежденные

мечтатели и романтики когда-либо осмелились опубликовать против деспотов...»

Стр. 168. — Омеро Пирес пишет о баиянских писателях — поэтах и прозаиках того

времени (в книге «Жункейра Фрейре: его жизнь, его эпоха, его творчество», 1929):