выпала из его глаз, он не произнес ни слова. Майор достал из сундука свою старую

саблю, собрал ближайших родственников, заключил союз с Моура и Медрадо —

семьями, которые ненавидели Кангусу *. И началась война. Долгое время мстители

тщетно старались подобраться к дому, где скрывались Леолино и Порсия.

Между тем родился ребенок, хорошенькое розовое дитя, ставшее для родителей

дороже жизни.

Леолино и его люди уже не раз огнем из карабинов обращали в бегство наемников

Кастро. Эзу-перио, один из братьев Кангусу, упражнялся в стрельбе по врагам брата,

пытавшимся приблизиться к ранчо Леолино.

Но вот однажды Леолино и Эзуперио, обманутые царившим в последние дни

спокойствием и думая, что Кастро и их союзники отказались от мщения, уехали

ненадолго из ранчо. Порсия осталась с ребенком под присмотром охраны и играла с

ним, уча его первым словам, — ей хотелось сделать сюрприз Леолино. Неожиданно

раздались выстрелы. Порсия подбежала к двери и увидела, что большая группа

всадников во главе с ее отцом напала на ранчо. Преданные кабры отстреливаются, но

противников много. А Леолино и Эзуперио все нет. Порсия схватывает сына и хочет

бежать. Но поздно. Верные кабры уже не отвечают на выстрелы — они отдали жизнь за

эту любовь. Люди Кастро, Моура и Медрадо врываются в дом. Порсия видит знакомые

лица, лица, которые когда-то были дорогими. Сейчас, после сражения и победы, былые

11

друзья глядят на нее сурово, как на врага. Они хотят увезти Порсию, она

сопротивляется. Отец не произносит ни слова, даже не смотрит на нее. Порсии удается

вырваться, она вбегает в спальню и возвращается с ребенком. Она простирает руки к

майору Силве Кастро. Глаза

12

ее молят о сострадании, ребенок смеется. Моура, Медрадо и их люди отходят в

сторону, предоставляя отцу и дочери самим решить вопрос о внуке. Но нужно

выполнить закон сертана, ведь этот незаконный ребенок всегда будет оскорблением для

чести Кастро. Майор Силва Кастро подает своим ка-брам знак, те хватают все еще

улыбающегося ребенка и на глазах у матери режут его ножами. Закон отмщен: плод

недозволенной любви срезан с лица земли.

Теперь лишившаяся разума Порсия уже не сопротивляется. Ее усаживают на

отцовского коня, помутневшие глаза несчастной обращены к дому, где остался трупик

ее ребенка. И внезапно ее рыдания оглашают сертан. Она заклинает Леолино отомстить

за сына, ее отчаянный крик вспугивает птиц.

Караван мщения направляется к дому Кастро.

Леолино и Эзуперио возвращались домой к концу дня. Леолино мчался галопом, он

спешил увидеть жену и сына. Но едва он приблизился к ранчо, как смутное подозрение

тревогой отдалось в его сердце. Его встречала полная тишина. Вот он увидел труп

кабры, затем еще один, увидел тела своих людей и трупы противников. Братья

пришпорили коней и понеслись к дому. Спешились и видят: ранчо разграблено, пол в

доме залит кровью. Один из людей Леолино, тяжело раненный, подполз и рассказал

все, чему был свидетелем и участником.

Война между семьями разгорается с невиданной даже в этих краях силой. Леолино

Кангусу отказался от торговых дел, собрал своих людей и целиком посвятил себя

мщению. О подвигах его и брата вскоре заговорил весь сертан. Прибыв в Бон-Жезус,

Леолино стреляет в Мануэла Жустиниано Моуру, тот падает, сраженный пулей.

Некоторое время спустя Эзуперио убивает из карабина одного из Медрадо и трех его

кабр. Эзуперио ни разу не промахнулся, он тоже отдался душой и телом мщению за

брата.

Кастро и его союзники носились по сертану, вооруженные до зубов, стремясь

захватить Леолино.

12

В один прекрасный день это им удалось. Но подоспел Эзуперио со своими людьми,

и тут он прославился своей меткостью на весь сертан. Он спас брата, перебив

множество противников. Братьям удалось спастись. Но вскоре Леолино погиб в схват-

ке. Его убили ударом в спину наемники семейства Моура. Однако другие Моура,

Медрадо и Кастро продолжали находить свою смерть, сраженные выстрелами

Эзуперио и его людей, мстивших теперь за смерть Леолино. Борьба продолжалась,

сертан обливался кровью.

В этот трагический для семьи Кастро год Клелия Бразилия вернулась на фазенду

отца, чтобы родить второго сына. И 17 марта 1847 года ребенок увидел свет. Он

родился в атмосфере трагедии *, которая отметила бунт Леолино и Порсии прогив

окружающих их предрассудков. Он унаследовал по материнской линии красоту

бабушки, авантюристичность деда, но унаследовал и чувственность и отвагу тетки,

ради любви восставшей против жестоких законов сертана. Очевидно, поэт очень

любил эти образы своего детства, как любил и своего неугомонного дядю Жоана Жозе

Алвеса, который был самым известным народным агитатором Баии. Кастро Алвес

родился на земле, где все было великим и сильным: и солнце и чувства. Может быть,

поэтому его поэзии и суждено было стать героической.

12

В историях, которые няньки негритянки рассказывали ему перед сном *, в легендах

о мифическом герое Педро Малазарте и о восточных принцессах, вероятно, было

меньше поэзии, чем в этой трагедии любви. Несомненно, все это в дальнейшем повлия-

ло на его поэзию: когда в его стихах и поэмах зазвучала тема любви, он нашел для нее

самые возвышенные, волнующие слова.

На поле брани меч ты свой оставишь, — Твои потомки там его найдут...

Дом на улице Розарио был расположен в хорошем квартале и казался очень

уютным. Но чувствовалась в нем какая-то тайна, в которую Сесеу, как звали

маленького Антонио, еще не проник. Словно там произошло что-то ужасное. С тех пор

как семья прибыла из сертана, лицо Клелии Бразилии было окутано печалью, в глазах

светилась грусть. А мулатка Леополдина, бедняжка, жила в постоянном страхе и

молилась по уголкам, монотонно перебирая черные четки под аккомпанемент молитв,

следовавших одна за другой. Для того чтобы не разлучаться с приемным сыном *,

дорогим ее сердцу даже более, чем собственные дети, она покинула фазенду майора

Силвы . Кастро и отправилась в Баию с семьей доктора Алвеса. С тех пор глаза

Леопол-дины стали такими же грустными, как глаза ее хозяйки, больше не слышался ее

беззаботный хру

13

стальный смех, она уже не распевала песенки сертана.

По вечерам в городе, как прежде в сертане, Леополдина приходила в детскую,

прижимала к груди голову Сесеу и рассказывала ему о приключениях Педро

Малазарте. Как и раньше, она пела ребенку колыбельные песни, отгонявшие рт

изголовья будущего поэта все зло и все горести судьбы. Но теперь, когда мулатка

начинала рассказывать про заколдованных принцесс и огнедышащих драконов,

мальчику больше хотелось узнать, почему она сама ходит по дому, как приговоренная,

будто постоянно ожидает несчастья. Леополдина вздрагивала при каждом вопросе

своего приемного сына и не находила слов для ответа: она не решалась вспомнить

драму, которая произошла в доме на Розарио. И Кле-лия Бразилия тоже не соглашалась

удовлетворить любопытство Сесеу.

Что же таинственного произошло в этом доме, который выглядел таким светлым и

уютным? Мальчик много думал: может быть, ему ответит на этот вопрос отец?

Сесеу посоветовался с братьями, но те сочли неудобным по таким пустякам

отрывать доктора Алвеса от работы — от его больших книг и маленьких голландских

гравюр.

Однако для Антонио Кастро Алвеса это не было пустяком. Для него это была тайна,

которую надлежало раскрыть. Несколько дней беспокойными глазами он следил за

движениями Леополдины, читая в ее взгляде страх перед чем-то неразгаданным. Вне-