которых были заведения в Сан-Пауло, они замучили портных — всем хотелось иметь

новые красивые платья, невиданные прически. В этот вечер «Юридический архив»,

журнал факультета права, принимал в зале «Конкордия» поэта Кастро Алвеса.

Поговаривали, что этот баиян-ский юноша удивительно красив, что у него роман-

94

тический и одновременно спортивный облик, что он поэт и охотник, любитель скакать

на самых резвых лошадях, любит женщин со страстью Дон-Жуана. Разве не потеряла

голову, увлекшись им, Эужения Камара, самая знаменитая актриса страны? Разве не

жили они жизнью, скандальной в глазах общест

95

ва? Разве всепоглощающей чувственностью не были наполнены его стихи?

Женщины Ресифе и Баии стремились в его объятья и готовы были припасть к его

устам, едва увидев поэта, едва только он говорил им первые слова. Ему было всего

двадцать лет, он был пылок, как юноша, и утончен, как уже много познавший в жизни

человек.

Его романтическая, богемная и в то же время революционная фигура привлекала

женщин, пленяла их. Он то читал стихи об освобождении рабов, бросая зажигательные

призывы, то слагал нежные любовные стихи. И романсы на его слова * распевались на

семейных вечерах под аккомпанемент рояля. Так или иначе, он увлекал за собою целый

кортеж женщин. Говорили, что он как молодой бог *, что невозможно устоять против

его очарования. И вот забегали портнихи, засуетились парикмахеры, подгоняемые

нетерпеливыми сан-пауловскими дамами. Даже супруга английского консула,

увлекавшаяся спортом и поэзией, обновила к этому вечеру свой туалет, чтобы,

познакомившись с поэтом, очаровать его.

Мужчины тоже ожидали его с нетерпением. Едва только поэт прибыл в Сан-Пауло,

как все уже узнали о нем. Узнали, что он не воспевает смерть и не оплакивает свое

рождение — как это было принято, — а воспевает жизнь, любовь, говорит о рабстве

негров, о рабстве белых, об освобождении тех и других. Поэт, прибывший в город,

который Алварес де Азеведо и Фагундес Варела заворожили своими печальными, а

порою сатанинскими голосами, привез сюда еще неведомое здесь искусство. Правда ли

то, что о нем рассказывают? Что в Ресифе он был вожаком толпы и выступал на

площадях и с балконов, что он вызывал беспорядки в театрах, защищая свою даму, что

подстрекал к мятежам на улицах, защищая свободу? Что он основал общество для

освобождения негров и содействия беглецам? Что он создал новую поэтическую школу,

романтическую и освободительную, которая была как кондор, высоко парящий в небе,

почему студенты Ресифе и называли эту школу кондорской? Что он взбудоражил Баию,

избавил

95

ее от бесполезной риторики, втянул ее интеллигенцию в кампанию за освобождение

рабов? Что во время чтения стихов он казался вождем народа? Многое говорили об

этом баиянце с высоким лбом и черными глазами. Но ему ведь только двадцать лет, он

почти мальчик. Нет ли преувеличения во всех этих рассказах? Богатому и

могущественному Сан-Пауло уже случалось испытывать разочарование, сталкиваясь с

ложным гением, который выдает медную монету за золотую. Поэтому Сан-Пауло стал

недоверчив и угрюм. Но когда монета — золотая и гений — настоящий, Сан-Пауло

наполняется радостью и воодушевлением. Сегодня Сан-Пауло, подруга, будет судить,

золотой или медный гений Кастро Алвеса.

Что сможет сказать поэт этому городу? И здесь провинция, много миллионеров,

счастливых своим благосостоянием, их фазенды полны рабов, их политические деятели

господствуют в империи. Что-то он скажет Сан-Пауло? Будет ли он воспевать город и

его жизнь, его богатство, политое Потом и кровью негров?

Студенты ожидают. В эхе под сводами факультета права как будто перекликаются

раздававшиеся здесь когда-либо голоса поэтов. Что скажет сегодня этот поэт, не

фальшив ли его гений?

95

В зале «Конкордия» не слишком много мест. Дамы расселись в первых рядах, но все

же многим из них не досталось места, а студенты почти все стоят, ибо публики

оказалось больше, чем предполагалось. Люди набились и в коридорах; поэт с трудом

пробрался среди них.. В публике—.элегантная Эужения Камара, на которую

показывают пальцами; она волнуется за своего любимого.

И вот он появляется. Женщины подталкивают друг друга локтями: «Это он». Они

не обманулись в своих ожиданиях. Поэт в самом деле красив, его красота полна

мужественности и таит в себе соблазны. Они сразу очарованы и пленены, они уже не

сомневаются в нем, как в поэте. И презрение, подруга, с которым они искоса

поглядывают на Эужению,

96

проистекает в известной степени от раздражения, что сердце молодого поэта

досталось ей.

В зале профессора и студенты, адвокаты, известные актеры, которые сегодня

отказались от спектакля ради того, чтобы слушать Кастро Алвеса, видные

общественные деятели, один из которых, падре Ши-ко, впоследствии станет нежным

братом милосердия для поэта.

До Кастро Алвеса выступили другие поэты. Их слушали молча, им скупо

аплодировали; нетерпение услышать поэта с севера было слишком велико, чтобы

публику могли пленить эти стихи. Глаза собравшихся не отрывались от бледного лица

нового для Сан-Пауло поэта. И когда он проходил на трибуну, трепет пробегал по телу

женщин, которые уже жаждали его триумфа. Еще больший интерес проявляли

мужчины. Они подались вперед, стараясь не пропустить ни единого слова. Но

напрасны их опасения — этот голос доходит до всех углов даже самого обширного зала

и вырывается из него на улицу; этот голос привык взывать к толпе на площадях. Между

тем начинает он вполголоса:

Когда, в ночном тумане цепенея, Земля покоится в могильном сне И свод небес, как

купол мавзолея, Над ней повис в беззвездной вышине, Тогда звучит в ночи зловещий

стон...

И голос поэта, как клич, пробуждающий сознание, поднимается и вот уже

господствует над всем залом; он вызывает призраки героев прошлого, чьи славные

саваны забрызганы грязью рабства, чей сон нарушается стоном невольников. Первые

стихи, которые поэт прочитал в Сан-Пауло, подруга, были те, где великие мертвецы

Бразилии бросают страшные обвинения в лицо живым, всем, кто закрывает глаза на

преступление рабства. Его первая задача — через восстание освободить негров. И в

зале появляются страшные и прекрасные мертвецы, поднятые из могил голосом

невольничьего поэта. Появляется Педро Иво, герой Пернамбуко. На своем черном коне

проносится сквозь залу этот мятежный призрак, он бе

96

жит от страшного зрелища сензал, где стариков избивают кнутами, а девушек

принуждают к проституции. Появляется Тирадентес на виселице, с лицом Христа и

ярко-красными губами. С его волос течет кровь, но на лице сияют звезды. Его глаза

всегда обращены к свободе, они взирают с виселицы на рабство черной расы.

Появляется Андрада, тот, что обеспечил стране независимость, тот, что воспитал народ,

тот, «что -держит народ в мощной руке»; он тоже взирает на белых воронов, которые

кормятся черным мясом.

«От бледной луны к неизбежному зареву» проходят они по залу, подруга, вызывая

трепет у взволнованных женщин, мятежное волнение у мужчин. Со сжатыми кулаками

и гордо поднятой головой проходит Андрада. Есть народ, подруга, который надо

освободить, раса, которую надо вырвать из неволи. Сан-Пауло знает это, тот Сан-

96

Пауло, который разбогател на рабской крови. Однако громче, чем богатство Сан-Пауло,

голос поэта. И по окончании втого торжественного парада мертвецов нет в этом вале,

подруга, как не будет и во всем городе, ни одного сердца, которое бы не болело за

участь рабов, и ни одной руки, которая бы не поднялась в стремлении порвать оковы