14 апреля лейтенант Лавров и поручик Панкратьев бомбардировали аэродром в Санниках фугасными

и осколочными бомбами. Судя по дыму и пыли, поднявшимся на аэодроме, можно предположить, что там

мало что могло уцелеть. После этого «воздействия» немцы не появлялись над Яблонной.

К началу мая стали поступать тревожные сведения с Га- лицийского направления. Наши войска не

могли удержаться на Карпатах и отходили. Не хватало снарядов у артиллеристов, они возили пустые зарядные

ящики, а в пехоте не хватало винтовок. Из Ставки пришло приказание отправить во Львов сколько возможно

боевых кораблей. Начальник Эскадры приказал срочно перелететь во Львов воздушным кораблям

«Киевскому», под командой штабс- капитана Башко, и 3-му — штабс-капитана Бродовича.

Этим приказом было положено начало организации 1-го боевого отряда.

К 20 мая выяснилось, что дела на фронте плохи, Варшаву отстоять не удастся и Эскадра накануне

эвакуации. Тяжелое имущество, запасные палатки и прочее уже начинают подготавливать к погрузке. Немцы

повели наступление по всему фронту. Оставшиеся «муромцы» ежедневно вылетали бомбить ближайшие

станции и скопления войск, но кораблей было слишком мало, чтобы оказать основательную помощь своим

войскам. Начальник штаба Новогеоргиевской крепости генерал-майор Елчанинов доносил в Ставку: «Если бы

было еще пять таких Эскадр «муромцев», то вряд ли германские войска могли бы вести наступление.

«Муромцы» Эскадры действуют доблестно, но их, к сожалению, очень мало, чтобы повлиять на развитие опе -

рации». Фактически это был голос «вопиющего в пустыне», и никого не тронуло катастрофическое положение

Новогеоргиевска. По распоряжению из Ставки план эвакуации был утвержден, и приступили к его

выполнению. Эскадра должна была перебазироваться в Белосток.

Эвакуация (из Яблонны)

К 20 мая в Яблонне остались только корабли, бензин для них, большое количество мелких

осколочных бомб, которые следовало бросить на немецкие войска, а прочее имущество было погружено в

поданные эшелоны и отправлено в Белосток.

В это время я был командирован в Варшаву для приобретения станков и инструмента из мастерских и

учреждений, эвакуируемых из Варшавы. Для выполнения этого приказания мне были даны две

полуторатонные машины и кейс.

Подвезя последние остатки имущества к полустанку и забрав четырех мотористов, я выехал в

Варшаву. Там мне сказали, что бои ведутся на подступах к фортам Новогеоргиевска.

В течение трех дней мне удалось получить: два токарных станка, сверлильный, фрезерный с набором

шарошек, целую инструментальную железнодорожной мастерской и, самое главное, компрессор доя сжатого

воздуха с давлением более 200 атмосфер. В Эскадре такой компрессор был необходим, так как запуск моторов

производился сжатым воздухом^ подаваемым в баллонах. Мы получали баллоны с накачанным воздухом из

Селезей, что было очень неудобно, так как использованные баллоны мы должны были отправлять обратно,

там накачивать до 150 атмосфер и привозить в Эскадру. Теперь же, когда установим компрессор, мы можем

получать сжатый воздух на месте.

Погрузив приобретенное имущество, я во главе маленькой колонны из трех машин выехал из

Варшавы по направлению Белостока. По дороге нам сообщили весьма неутешительные сведения: говорили,

что северные форты Новогеоргиевска уже захвачены немцами и крепость накануне падения. Мы с трудом

пробивались через обозы отступающих войск. Даже в районе местечка Малкино мы попали под огонь

немецкой артиллерии, но благополучно пробились и только на четвертый день прибыли в Белосток, но

Эскадру там не застали, и нас направили в Лиду. Переночевав в Белостоке, наутро выехали в Лиду.

Оказывается, что в Белостоке произошел небольшой инцидент: командиры кораблей, слыша о

быстром наступлении немецких войск, просили разрешения вылететь шестью кораблями и разгромить одну

из группировок наступающих войск. Начальник Эскадры запросил Ставку по прямому проводу, но получил

ответ с приказанием перевести всю Эскадру в Лиду, где находился огромный каменный ангар для дирижабля,

а перед ангаром — хорошая площадка для аэродрома.

Последнюю ночь перед эвакуацией Эскадре посчастливилось: ночью прилетал «Цеппелин» и

набросал бомб, которые не взорвались. Пять бомб были подобраны, и артиллерийский офицер 5-го корабля

штабс-капитан Журавченко со своим мотористом обезвредили их. Бомбы были шаровые, снаряженные

тротилом, и весили по 100 кг каждая. Они не взорвались по оплошности экипажа «Цеппелина». На всех

бомбах были включены предохранители взрывателей, и они не могли сработать. По дальнейшим сведениям,

этот «Цеппелин» под утро был сбит и сгорел.

Сброшенные с «Цеппелина» шаровые бомбы.

В Белосток перелетели корабли 1, 2, 4, 5 и 6-й. За кораблями 8-м, 10-м и двухмоторным учебным

выехали в Яблонну лейтенант Лавров, поручик Панкратьев и Сикорский.

Прилетевшие докладывали, что когда они вылетали из Яблонны, то канонада артиллерийской

стрельбы была слышна очень близко, и они торопились вылететь.

К концу мая в Эскадре было 10 кораблей, из них 8 прилетели fe Лиду, а 2 корабля — «Киевский» и 3-й

— находились в местечке Влодава.

В начале июня все 8 кораблей прилетели в Лиду из Белостока, где 3 корабля были поставлены в ангар,

а остальные были поставлены в палатки.

В это же время в Эскадру прибыли командированные из Ставки Верховного Главнокомандующего

генерал-майор Войнилович-Няньковский в качестве заместителя Начальника Эскадры по строевой части и

капитан Генерального штаба Витковский — на должность старшего офицера.

Как было сказано выше, помощником Начальника Эскадры был полковник Найденов В.Ф. Перед

самой эвакуацией из Яблонны он заболел и был эвакуирован в Петроград. Выяснилось, что он заболел

крупозным воспалением легких и в конце июня скончался.

В Лиде при ангаре находилось помещение ремонтной мастерской, все оборудование которой было

заранее увезено, и мы получили только пустое помещение.

Ввиду недостатка технических сил с согласия поручика Алехновича был переведен в моторную

мастерскую механик корабля, чиновник военного времени Кисель.

Комплектуя моторную мастерскую, туда назначили вольноопределяющегося инженера Солнцева.

6 июля вечером получили телеграмму от подполковника Горшкова из Влодавы о нападении немецких

истребителей на «Илью Муромца Киевского», о ранении штабс-капита- на Башко и больших повреждениях

корабля.

8 июля прибыли 4 мотора, изготовленные на автомобильном отделении Русско-Балтийского завода в

Риге. Моторы мощностью в 150 сил, построенные под руководством и наблюдением инженера Киреева,

являлись очень хорошей копией немецких моторов «Даймлер-Бенц». Из Петрограда прибыл корабль с

подмоторными для «Сенби- мов». Пришлось переделывать рамы. Командиром нового корабля был назначен

штабс-капитан Панкратьев — командир «Ильи Муромца-2».

С 20 июля Панкратьев впервые вылетел на нем и, сделав круг, сел для проверки узлов (регулировки).

Все было благополучно, и все части корабля работали нормально. 21 июля корабль был в воздухе

более часа. На нем была взята высота 3400 м за 1 ч 16 мин. Выше было указано, что одним из острых

вопросов о пилотировании «муромцев» была дискуссия о посадке. Нужно сказать, что всегда, смотря на

посадку Панкратьева, генерал говорил: «Вот посадка по-инструкторски — на три точки с малой скоростью, но

не с потерей ее». Вот в этом и состояла особенность посадки Панкратьева. На следующий день Панкратьев

испытал корабль с полной боевой нагрузкой. Высоту в 2000 м он взял за 40 минут. В это время из ГАУ прибыл