сохраняем).).

Како ж и сего не могл еси разумети, яко подобает властелем не

зверски яритися, ниже безсловесно смирятися? Яко же рече апостол: «овех

убо милуенш разсужающе, овех же страхом спасайте, от огня

восхищающе». Видиши ли, яко апостол страхом повелевает спасати? Тако

же и во благочестивых царех о временех много обрящеши злейшее

мучение. Како убо, по твоему безумному разуму, единако царю быти, а не

по настоящему времяни? То убо разбойницы и татие мукам неповинни ли

суть? Паче же и злейшая сих лукавая умышления! То убо вся царьствия

нестроением и межоуеобными браньми растлятся. И тако ли убо пастырю

подобает, еже не разсмотряти о нестроении подовластных своих?

Како же не стыдишися, злодеев мученики нарицая, не разсуждая, за

что хто страждет? Апостолу вопиющу: «аше кто незаконно мучен будет,

сиречь не за веру, не венчяетца»; божественному убо Златоусту и великому

Афонасию во своем споведании глаголющим: мучими убо суть и татие, и

разбойницы, и злодеи, и прелюбодеи; такови убо не блаженнии, понеже

грех ради своих мучими бысть, а не Бога ради. Божественному же

апостолу Петру глаголющу: «лутче убо благое творяще пострадати, неже

злое творящим». Видиши ли, яко везде не похваляют злотворящих

мучения? Вы же, злобесным своим обычаем подобящеся ехидну,

отрыгания яд изливающе, что же повинения человек, и

законопреступление, времени разсужающе, свою злолукавую измену

бесовским умьтшлением лестию языка покрыти хотяше.

Се ли убо сопротивно разума, еже по настоящему времени жити?

Воспомяни же и во царех великого Констянтина: како, царьствия ради,

сына своего, рожденнаго от себе, убил есть! И князь Федор, прародитель

ваш, в Смоленсце на Пасху колики крови пролиял есть ( Так К, ХСУ; Л

еси. )! И во святых причитаются. Како же убо Давыд, иже обретеся к Богу

по сердцу и хотению, како повеле Давыд; «да всяк убивает Усеина и

хромыя и слепня, ненавидящих душа Давыдовы», егда не прияша его во

Иеросалим? Како убо сих причитаеши в мученики, яко не хотевшим от

Бога даннаго им царя прияти? Како же не разсудиши сего, еже и во

благочестии царь и на немощней чяди силу свою и гнев показа? Или убо

нынешний изменники не равну ли сим злобу сотвориша? Но паче и

злейше. Они убо точию возбраниша приход и не успеша ничто же, сии же

приятого от них, богоданнаго, и рожденнаго у них на царьстве царя,

преступивше крестную клятву, отвергошася и елико возмогоша, злая

сотвориша всячески, словом и делом, и тайными умышлении; и чему убо

они сих подобнее злейшим казнем? Аще ли речеши, яко «она явна есть,

сия же не явна», по сему бо злейши есть ваш злобесный обычей, яко

человеком видимо есть доброходство ваше и служба; а от сердец ваших

19

исходят помышления и злодеяние и пагуба смертная к разорению; усты

своими благословляете, а сердцем же своим кленете. Многа ж и ина

обрящеши во царьствиях царие: свои царьства во всяких нестроениих

исправиша и злобесные человеков разумы и злодеяния возразила. И всегда

убо царем подобает обозрительным быти, овоща кротчяйшим, овогда же

ярым; ко благим убо милость и кротость, к злым же ярость и мучение. Аще

ли же сего не имея, то несть царь, царь бо несть боязнь делом благим, но

злым. Хощеши ли бо не боятися власти? Благое твори; аще ли злое

твориши, бойся, не туне бо мечь носит, в месть убо злодеем, в похвалу же

добродеем ( П добродеем переправлено из добротворцем; на полях:

наказание государя к Курбскому.). Аще благ еси и прав, почто имея в

сингклите пламяни паляща, не погасил еси, но паче розжегл еси? Где было

ти советом разума своего злодейственыый совет исторгнути, ты же убо

больми плевела наполнил еси! (Се ли убо сопротивно разума, еже по настоящему

времени жити?...Где было ти советом разума своего злодейственный совет исторгнута,

ты же убо больми плевела наполнил еси! - Выражение «настоящее время»

(употребляемое царем и выше, стр. 18) имеет смысл: «соответствующее время»,

«соответствующие обстоятельства». Грозный возражает против того, что царь должен

действовать во всех случаях «единако» (одинаково), и указывает, что он должен быть

«овогда» (иногда кротким, «овогда - ярым» (свирепым). В доказательство допустимости

в определенных случаях второго пути царь приводит примеры: римско-византийского

императора Константина Великого (первого христианского императора, казнившего в

326 г. своего сына Криспа), смоленского и ярославского князя Федора Ростиславича,

предка Курбского, причисленного к лику святых (он был участником многих княжеских

усобиц, в 1293 г. приводил на Русь татарскую рать, разграбившую многие города; в

1298 г. «крепко» осаждал Смоленск, занятый его двоюродным братом, но не сумел его

взять, - ПСРЛ, X, 169, 171-172), и библейского царя Давида. В связи с последним

примером царь вспоминает случай из своего царствования, когда его (подобно Давиду)

замыслили «отвергнуть» «нынешние изменники»; Курбский же, видя то «пламя»

(мятеж), «не погасил», «но паче разжегл» его. Царь намекает, очевидно, на события во

время его болезни в 1553 г., см. ниже, прим. 29.)) И збысться на тобе пророческое

слово: «Вси вы огнь зжете, и ходите по совету пламени огня вашего, егоже

сами себе разжегосте». Како же убо ты со Июдою предателем равно

причтешися! Яко же убо он на общаго владыку всех, богатества ради,

возбесися и на убиение предал, со ученики убо водворяшеся, а со июдеи

веселяшеся, тако же убо и ты, с нами пребывая, и хлеб наш адяше, и нам

служити соглашаше, на нас же вся злая в сердцы собираше. Тако ли еси

исправил-крестное целование, еже хотети добра во всем безо всякие

хитрости? И что убо твоего злохитрия и умышления злее? Яко же рече

премудр: «несть главы, паче главы змиевы»; паче же и несть злобы паче

злобы твоея.

Почему учинился еси учитель души моей и телу? Хто убо тя поставил:

судию или владетеля надо мною? Или ты даси ответ за, дущу мою в день

Страшнаго суда? Апостолу Павлу глаголющу: «како убо веруют без

проповедующего, како же и проповедуют, аще не послани будут?». И се

убо бысть во пришествие Христово: ты же от кого послан еси? И хто тя

20

рукополагателя учинил, яко учительский сан восхищавши? Апостолу

Иякову сию отрицающу: «Не мнози учители бывайте, братие, ведуще, яко

вящше грех приемлем, много бо согрешаем, сии же словом не согрешит,

сии совершен муж и силен, иже хто устне обуздает, то и все тело обуздает.

Се и конем бразды во уста влагаем, да повинуютца нам, и все тело их

обращаем. Се и корабли, толице суще велици, от жестоких ветров

заточяеми, обращаются малым кормильцем, яко же аще стремление

правящему хощет: тако и язык мал уд есть, и вельми хвалитца. Се мал огнь

колику вещь сожегает! Язык подобен огню, иже водворяется во удех

наших, сквернящи все тело, опаляще коло рожества, ополяем от геенны:

человече естество языка ради, звере же и птицы, гады же и рыбы мучяется

и умучится естеством человеческим, языка же никто же от человек может

умучити, неодержимо бо зла исполнь яда смертоносна. Тем благословим

Бога и Отца, тем человеков клекем, иже по подобию Божию бывшая; от

языка ж исходит благословение и клятва. Не подобает, братия моя

возлюбленная, сим тако бывати. Егда убо источник от того же единого

истицания точит сладкое и горькое? Когда может, братия моя, смоковница

маслины творити, или лоза смоквы? Тако же ни един же источник воду

слану и сладку творит. Хто премудр и худог в вас, да покажет от добраго

жития дела своя, в кротости и в премудрости. Аще ли зависть горьку имате