могли входить и произведения других авторов (как, например, первое
послание Грозного), - условный термин «собрание сочинений» не следует,
конечно, понимать в современном смысле слова. Встает вопрос: какая же
из двух подгрупп «сборников Курбского» более правильно отражает состав
первоначального собрания сочинений - входили ли в состав этого собрания
сочинения Гваньини и другие произведения, или они были вставлены в
более позднее время?
Текст «Хроники» Стрыйковского, имеющийся в списках ЦГАДА № 60 и
Погод. № 1494 (и в сходных списках XVIII - XIX вв.), говорит как будто в
пользу второго предположения. Текст этот содержит прямое указание (в
списке ЦГАДА - л. 325 об.) на то, что перевод «Хроники» Стрыйковского
был сделан «тщанием Андрея Лызлова» в 1682 г. Ясно, что текст этот не
мог находиться в составе первоначального собрания сочинений и попал в
«сборники Курбского» в конце XVII в.
Но относится ли этот вывод и ко всем сочинениям других авторов,
попавшим в «сборники Курбского (первая подгруппа)? Акад. А. И.
Соболевский, специально исследовавший язык перевода двух отрывков из
Гваньини, содержащихся в сборниках Курбского, пришел к выводу, что
перевод этот современен подлиннику (книга Гваньини вышла в Польше в
1581 г.) и «сделан кем-нибудь из беглецов, близких к Курбскому» ( А. И.
Соболевский. Переводная литература древней Руси, СПб., 1903, стр. 7. ).
По содержанию отрывки из Гваньини (один из них специально посвящен
описанию «тиранства» Грозного), несомненно, могли быть включены в
собрание сочинений Курбского рядом с его «Историей о великом князе
523
Московском»: «Описание всех стран Московии» Гваньини представляет
собою памфлет, направленный против Грозного, и своей резкостью
вызывавший протесты даже среди иностранцев ( Ср.: Е. Шмурло. Известия
Дж. Тедальди о России времени Иоанна Грозного. ЖМНП, 1891, № 5, стр.
132. По сообщению польского королевского секретаря Петровского,
памфлет Гваньини был послан Баторием вместе с ответом на
печатаемое в настоящем издании послание к нему Грозного. (Дневник
последнего похода Стефана Ватория на Россию. Псков, 1885, стр. 53; ср.:
В. Новодворскии. Борьба за Ливонию. СПб., 1904, стр. 219, прим. 3).
Сообщение Петровского устраняет сомнения по этому вопросу И. Н.
Жданова (ук. соч., стр. 137), знавшего только известие Гейденштейна и
грамоту Стефана Батория).
Третье из сочинений, не подписанных именем Курбского, но входящих в
сборники его сочинений, - «О приходе турецкого и татарского воинства под
Астрахань» - также могло входить уже в состав собрания XVI в. Повесть
эта довольно давно известна в науке: в 1872 г. она была издана в «Записках
Одесского общества истории и древностей» (т. VIII) по списку XVII в.,
имевшему заголовок: «История о приходе турецкого и татарского воинства
под Астрахань лета от создания мира 7185, а от рождения Христова 1677».
В статье «Поход татар и турок на Астрахань в 1569 г.» (Историч. записки,
№ 22. 1947) П. А. Садиков указал, что заголовок этот не верен и что
изданная Одесским обществом повесть представляет собою копию XVII в.
с написанного современником рассказа о знаменитом походе турок на
Астрахань в 1569 г. П. А. Садиков предположил также, что автором этого
рассказа был западно-русский шляхтич Тарановский, посланный польским
королем к Девлет-Гирею в 1569 г., ( П. А. Садиков, ук. соч., стр. 141. )-
предположение, правильность которого подтверждается при
сопоставлении повести «О приходе турецкого и татарского воинства» с
источником, оставшимся, невидимому, вне поля зрения исследователя: с
«Хроникой Польши» Мартина Вельского ( Kronika polska M. Bielskiego, t.
VII, ks. 5, Warzawa, 1832, стр. 195 - 212. За указание на этот источник я
весьма признателен доценту Ф. Е. Петрунь. ). Рассказ Тарановского,
содержащийся в этой хронике, действительно дословно совпадает с
повестью, - в повести опущены только прямые указания на авторство
Тарановского. П. А. Садиков, как и другие исследователи, не обратил
также внимания на то, что русский текст повести Тарановского, наряду со
списком, изданным в 1872г., сохранился еще во многих (не менее 10)
списках - в «сборниках Курбского». А между тем, при сопоставлении
повести Тарановского «О приходе на Астрахань» с другими источниками о
походе 1569 г. (донесение Семена Мальцева из Крыма, рассказ,
включенный в от чет Новосильцева, русского посла в Турции) мы
обнаруживаем в ней некоторые любопытные особенности: Тарановский
утверждает, что турецко-татарское войско принуждено было удалиться в
результате поражения, нанесенного им русским «воинством» «под справою
524
князя Серебряного», между тем как другие источники ничего не говорят о
прямом столкновении турок с русским войском ( П. А. Садиков, ук.
соч..стр. 139 - 140. ). Эта особенность повести Тарановского кажется нам
еще более любопытной, когда мы узнаем, что, расходясь в описании
событий 1569 г. решительно со всеми русскими источниками (разрядные
книги тоже ни слова не говорят о сражении русской рати с турками под
Астраханью), Тарановский сходится в этом отношении с одним
иностранным источником, до сих пор неизвестным русским историкам. В
донесениях, которые посылал императору Максимилиану II из Польши его
агент, аббат Цир ( Донесение аббата Цира находится в Венском
Государственном архиве, Polonica, Birecht Cyrus an Trautson, 26. Nov. 1569.
Подробнее об этом источнике см. выше, стр. 493. ), содержится известие о
событиях 1569 г., совпадающее с повестью «О приходе на Астрахань»:
здесь также говорится о разгроме турецко-татарского войска
«московитами». Откуда же черпает свои известия Цир? Судя по
донесениям Цира, его осведомителями в русских делах были два русских
эмигранта - Владимир Заболоцкий и, главным образом, постоянный
собеседник императорского агента, разговорам с которым посвящено
множество писем Цира, - «дражайший Курбский». Зачем же Курбскому и
его единомышленникам понадобилось распространять известие о победе
русских войск, о которой умалчивают источники, написанные на Руси?
Дело здесь было, вероятно, не только в том, что «крестопреступники»
любили подчеркивать свою враждебность к «бесерменам» (см. выше, стр.
494). Распространяя вести о победе «московитов», осведомители Цира (как
и Тарановский) прославляли тем самым и полководца, возглавлявшего
войско «московитов» под Астраханью. А это был князь П. С. Серебряный-
Оболенский, тот самый «муж нарочит в воинстве», который был казнен в
1570 г., и гибель которого Курбский оплакивал в «Истории о великом князе
Московском». Единомышленники Курбского, уже в конце 1569 г.
поспешившие осведомить императорского агента о победе Серебряного
( Известие Цира о поражении турок не могло основываться на рассказе
Тарановского: рассказ Цира о походе на Астрахань содержится в письме
от 26 ноября 1569 г., а из донесения того же Цира от 7 - 8 января 1570 г.
мы узнаём, что Тарановский вернулся в Польшу «несколько дней тому
назад». ), естественно, могли включить в состав сочинений Курбского,
наряду с его «Историей о великом князе Московском», и повесть
Тарановского о военных успехах «нарочитого мужа», казненного «великим
князем».
Итак, вопрос о первоначальном составе собрания сочинений не может
считаться разрешенным: наряду с сочинениями самого Курбского (и
