и злобой, если, будучи подданными, смеете равняться с государями; отец

же наш Иван Михайлович скончался по Божьей воле, а не насильственной

смертью; мы же были наказаны царем за некое прегрешение, а теперь

опять по милости его царского величества находимся в почете. А если ваш

государь хочет восстановить наши владения, то пусть восстановит так, как

мы писали ему в своей грамоте, а иначе нам не подобает. А что этот наш

прислужник сказал вам, налгав, как собака, что дед его был первейший

человек нашего отца, то эта нелепость нам оскорбительна. Если же он

вашему государю верный слуга, а вам милый приятель, так ведь у нас

много таких холопов за стадами ходят, и если у вас народ плох и вам

нужны люди, так вы и этих наших пастухов возьмите к себе и определите

вашему государю в верные слуги, а себе - в милые приятели: как

христиане, мы вам в этом не воспрепятствуем. А иначе, чем мы писали

вашему государю, а своему брату, нам не подобает соглашаться на

братскую дружбу с вашим государем. Ты просишь нас помнить твою

любовь, но нам, княжатам, не подобает с вами, мужиками, быть в братстве;

если же ты хочешь милости с нашей стороны, то можешь послать к нам в

услужение своих сыновей, о которых ты писал, - Андрея и Александра, и

мы окажем им те милости, какие они заслужат. Это наставление мы

посылаем к тебе с тем же нашим холопом, верным слугой вашего государя

и вашим приятелем. А твоей безбожной душе как можно верить? Ведь если

человек оставил Бога и истинную веру, станет ли его душа заботиться о

клятве? Не подобает в таком почтенном возрасте, как твой, обучать своего

государя мошенничеству; а тому, кто является с таким злым делом, не грех

и воздать за его безумие.

Написана в Москве, городе его царского величества в 7075 году, в 20-й

день июля [20 июля 1567 г.].

438

ПОСЛАНИЕ СИГИЗМУНДУ II АВГУСТУ ОТ ИМЕНИ

И. П. ФЕДОРОВА (1567)

От боярина совета его царского величества Божьей [следует

перечисление атрибутов] милостью царя и великого князя Ивана

Васильевича всея Руси [следует полный титул], воеводы Полоцкого и

наместника Ярославского Ивана Петровича Федоровича великому

государю Сигизмунду-Августу, Божьей милостью королю Польскому и

великому князю Литовскому [следует полный титул].

Прислал ты к нам свою государеву грамоту с бывшим прислужником

наших собратьев по государевой раде, князей Воротынских, и мы эту

грамоту прочли и хорошо поняли. Но подобает ли тебе, такому великому

государю, подлым и мошенническим образом рассылать такие нелепицы и

подписывать их своей рукой? Ведь я же, государь, уже старый человек,

немного мне жить осталось; когда изменю своему государю и оскверню

свою душу, ходить у тебя с войском уже не смогу, водить тебе девок в

спальню - ноги тоже не служат, а потешать тебя на старости лет

скоморошеством не обучен, - на что же мне твое государево предложение?

Что тебе нужно от моей старости? Послал бы ты лучше это письмо каким-

нибудь подлецам, достойным твоего подлого письма (Ивана Петровича

Федоровича...твое лотровское письмо. - И. П. Федоров, обычно именуемый в

исторической литературе И. П. Челядниным,- конюший, боярин, представитель

старинного московского боярского рода (к которому принадлежали фамилии

Бутурлиных и Челятниных). Характеристика личной жизни Сигизмунда II Августа,

которая содержится в послании, написанном от его имени, подтверждается польскими

источниками (А. Трачевский. Польское бескоролевье. М. 1809, стр. 5 - 6).).

Написано в Полоцке, отчине моего государя, в 7075 году от сотворения

мира, в 6-й день августа [6 августа 1567г.].

ПОСЛАНИЕ ГР. ХОДКЕВИЧУ ОТ ИМЕНИ ФЕДОРОВА

От боярина совета его царского величества Божьей [следует

перечисление атрибутов] милостью царя и великого князя Ивана

Васильевича всея Руси [следует полный титул], воеводы Полоцкого и

наместника Ярославского Ивана Петровича Федоровича - брату нашему

439

Григорью Александровичу Ходкевичу, пану Виленскому, наивысшему

гетману великого княжества Литовского, старосте Городенскому и

правителю Могилевскому наше слово.

Присылал ты к нам прислужника князей Воротынских Ивашку Козлова

с грамотой, а в ней писал многие неподобающие вещи. Прилично ли, пан

Григорий, чтобы мы с тобою, достигнув почтенных седин, вели между

собою такие переговоры, какие затеваешь ты, советуя мне в своем письме

изменить своему государю? Очень мы этому удивляемся и жалеем, что ты

в таком возрасте занялся такими подлостями, осквернив язык свой

клеветой; мы же считаем, что заслуживать милость своего государя

следует не бесчестными делами, но честной и правдивой службой; ведь это

обычай бесчестных людей и подлецов - обращать свой язык на клевету.

Очень жалеем, что ты, брат наш, вмешался в такое неподобающее дело. В

своей грамоте ты назвал этого мелкого прислужника князей Воротынских

дворянином и верным слугой своего государя: но подобает ли тебе, пан

Григорий, человеку, украшенному сединами, так служить своему государю

- называть такого мелкого прислужника дворянином и верным слугой

такого великого государя? Нет! Это - не достойная и не верная служба

вашему государю! А если он, собака, оскорбляя царское величество,

изливал тебе свой яд, подобно змее, то пристойно ли тебе, пан Григорий,

при твоих сединах, взяв собачий рот, писать такую бессмыслицу? Наш же

государь, его царское величество - государь милостивый, истинно

православный, заботится о нас, своих подданных, блюдет и по заслугам

жалует нас своим жалованьем, и я тоже щедро награжден милостями,

почестями, вотчинами и казной его царского величества. А то, что ты, брат

наш, в своей грамоте лживо или изменнически написал, что будто бы мой

государь хотел со мной расправиться, то это нелепые или изменнические

слова: никогда не бывало и быть не может, чтобы его царское величество

карало кого-нибудь без вины. Не бывало и того, чтобы Литва Москву

судила, - вам, пане, впору управиться со своим местечком, а не с

Московским царством. Ты писал, что подданный должен получать такое

жалование, какое ему потребно, - какая же это верная служба, если

подданный не подчиняется государевой воле, а творит свою волю? Это - не

верная служба, а изменническая, и мне было очень досадно, что ты,

почтенный человек, пишешь так неразумно. Ты писал еще, что мой

государь утруждает меня хлопотами, но мой государь не утруждает меня

хлопотами, а посылает туда, где его царскому величеству бывает нужна

моя служба, мы же от предков своих научены служить царскому

величеству с радостью и не считать этого тягостью, а не так, как вы, пан

Григорий, добываете у своего государя высокие чины, заботясь о девках

для государевой спальни и развлекаясь с ним скоморошеством, - мы же

этого себе непозволяем. Если же мы от Бога одарены разумом, то прилично

ли разумному и достойному человеку быть изменником, как ты, пан

Григорий, советуешь нам, оскверняя свои седины? Стоит ли мне, пан

440

Григорий, переходить в вашу землю, если вы не соблюдаете верности но

только своей братии, но и своему государю, ввергая его в бесчестие и

научая скреплять своей подписью такие нелепые грамоты, ведущие к ссоре

и кровопролитию среди христиан? Ведь наш милостивый, истинно

христианский государь даже не замечает ваших змеиных затей, отгоняя их,

как солнце - тени. Я же, следуя обычаю моих предков, хочу на старости лет

честно служить, а не изменять своему государю. Что от вас, безбожников,