влияние еще более очевидно в пламенных и чисто условных

«Carmina» элегиков, и Проперций имеет полное право называть

себя «римским Каллимахом».

Вся римская литература республиканского периода и

времени Августа отличается от современной ей

эллинистической литературы только языком, на котором она

написана. Это не означает, что у нее нет своих особенностей –

они есть, подобно тому как они были в литературе Коса,

Александрии или Афин. Самый типичный пример – Вергилий.

Тема его буколик и георгик традиционна для александрийских

поэтов, но разрабатывается она по-новому – с точки зрения

проповедуемого Августом возврата к земле. «Энеида» (по

замыслу схожая с «Илиадой» и «Одиссеей») проникнута

римским патриотизмом и преданностью императору и его роду.

Эллинизация искусства прослеживается уже с начала V в. до

н. э.; так, храм Авентинской триады украшался греческими

мастерами – Дамофилом и Горгасом. Но Рим долго еще

оставался скромным городом. В эпоху Пирра, как сообщает

Плиний Старший (16, 32), крыши домов делались из дранки.

Однако понемногу он украшался и принимал все более и более

195

величественный облик. Чаще стали применять мрамор. На

Форуме возвели базилики: <190> базилику Порция (184 г. до н.

э.), базилику Эмилия (179 г. до н. э.) и базилику Семпрония (169

г. до н. э.). В Рим приехали греческие архитекторы. Так,

Гермодор из Саламина на Кипре, привезенный Квинтом

Цецилием Метеллом Македонским, возвел для него на

Марсовом поле в центре широкого портика храмы Юпитера

Статора и Юноны (146 г. до н. э.), потом для Децима Юния

Брута, консула 138 г. до н. э., он строит храм Марса – это первые

в Риме мраморные храмы. И действительно, постепенно на

смену кирпичному этрусско-италийскому храму, часто

построенному на высоком подиуме, приходит мраморный

греческий храм – периптер. Существовала тенденция замены

этрусского ордера греческими ордерами. Святилища в Ларго

Аргентине хорошо показали эту эволюцию: храм С конца IV в.

до н. э.– этрусско-италийский, так же как и храм А III в. до н. э.,

но к этому последнему в I в. добавили коринфский перистасис;

круглый храм. В начала II в. до н. э. построен в греческом стиле.

Из трех храмов, примыкающих к Forum olitorium («Рынок

зеленщиков») II–I вв., один – дорический периптер, другой –

ионический периптер, третий окружен колоннами только с трех

сторон. В I в. до н. э. Помпей строит на Марсовом поле храм

Венеры Виктрикс, первый в Риме каменный театр, портики,

разбивает сады. Вне Рима отметим хотя бы величественные

святилища Фортуны Примигении на акрополе Препесте,

который представляет собой (возможно, со II в. до и. э. и, во

всяком случае, со времен Суллы) гармоничный ансамбль

(выполненный по образцу Пергама) террас и портиков,

расположенных один над другим и достигающих кульминации в

гемицикле и толосе.

Не меньше эллинизировалась и скульптура. Культ

изображений предков и прославление героев способствовали

быстрому развитию портрета, который еще более усиливал

веризм эллинистического портрета. Одновременно появились

барельефы на исторические темы. После битвы при Пидне

Эмилий Павел возвел в Дельфах колонну, украшенную

батальными сценами, прославлявшими его победу. Именно

греческий художник превознес победоносного римского

полководца, победившего греков. В самом Риме первым

подобным барельефом, видимо, был так называемый алтарь

Гнея Домиция Агенобарба (около 40 г. до н. э.). Великие

196

классические произведения все чаще и чаще копировались

неоаттическими скульпторами. Самым знаменитым из них был

Паситель, <191> получивший в Риме право гражданства в 89 г.

до н. э. Он разрабатывал чисто национальные темы и ставил

себе в заслугу формальное возвращение к урокам прошлого.

Живопись появилась около 300 г. до н. э. вместе с Фабием

Диктором, который, несмотря на свое аристократическое

происхождение, изобразил в храме на Квиринале эпизоды

второй самнитской войны. Древнейший из сохранившихся до

наших дней памятников – это фреска на Эсквилине с

изображением батальных сцен.

Истоки римско-кампанской живописи следует искать в

эллинистическом декоре; она отнюдь не восходит к итало-

этрусской традиции. В Помпеях периода «первого стиля»

(примерно до 90 г. до н. э.), испытавшего сильное восточное

влияние, карнизы и пилястры украшались нефигуративными

узорами. В период «второго стиля» (90–30 гг.) были популярны

сцены с иллюзорными эффектами, открывавшие простор

воображению.

Философские спекуляции и мистицизм

Самый конкретно мыслящий из народов входил во вкус

философии. В 155 г. до н. э. Афины отправили в Рим в качестве

послов схолархов своих самых знаменитых школ – Ликея,

Академии, Стои. Карнеад произвел скандал двумя своими

противоречившими одна другой лекциями на одну и ту же тему.

Наиболее ярким очагом философской мысли был кружок

Сципионов, и не случайно Цицерон избрал его местом действия

своих философских диалогов. Вскоре философы начали

стекаться в Рим, и, несмотря на то что их часто высмеивали, они

оказали положительное влияние на римскую культуру.

Мы уже рассматривали влияние Академии, эпикурейства и

стоицизма на Рим и вопрос о том, насколько развитие этих школ

находилось в русле их эволюции в эллинистическом мире.

Однако существовало еще одно древнее философское учение,

которое высоко ценил Аристотель и которое на протяжении

последующих веков сохранило многочисленных сторонников

среди выдающихся личностей,– это учение Пифагора (о

влиянии пифагореизма на ессеев см. выше). Оно пустило корни

преимущественно на Западе (сам учитель обосновался в

197

Кротоне). Пифагореизм возродился в Риме в I в. до н. э. и

пережил эпоху расцвета, известную под названием

неопифагореизма. <192>

Пифагореизм имел древние корни в Риме, где ему следовал

Аппий Клавдий (цензор 312 г. до н. э.). Он прочно укоренился

там, распространяемый эмигрантами и рабами из Великой

Греции. Энний и Катон Старший исповедовали пифагореизм.

Утверждали даже (несмотря на несовпадение во времени), что

римский царь Нума Помпилий брал уроки у Пифагора. В

течение долгого времени пифагореизм пребывал в забвении, из

которого возродился в I в. до н. э. Он привлекал многие души,

отталкиваемые более рациональными учениями, присущим ему

мистицизмом, обещанием бессмертия, строгой моралью и

ортодоксальностью. В мире, раздираемом ненавистью и

гражданскими войнами, пифагорейские братства являли собой

пример дружбы и согласия. Самое известное братство

объединялось вокруг Павла Нигидия Фигула, мага и

проповедника, стремившегося привлечь народ к своей вере. У

него в доме происходили настоящие мистерии, во время которых

комментировались священные речи, приписываемые Учителю, и

орфические сочинения. Он дарил своим сторонникам прозрение

во всех областях знания: астрономии, физике, филологии,

естественной истории, морали и теологии. Будучи, как и

Пифагор, пророком, Нигидий Фигул мог якобы вступать в

контакт с божеством и узнавать будущее. Авл Геллий

(«Аттические ночи», 19, 14) говорит об этом мистагоге,

чудотворце и мыслителе как об одной из двух интеллектуальных

опор своего века наряду со своим учеником великим Варроном,

который просил похоронить его по пифагорейскому ритуалу.

Нигидий Фигул – друг Цицерона, как и. Диодота, стоика с

уклоном в пифагореизм, которому он оказывал гостеприимство.