беспокойную <156> эпоху магия своей эффективной практикой

давала ее адептам поддержку.

В «Колдуньях» Феокрита мы можем наблюдать странную

практику, цель которой – возвращение ветреного

возлюбленного. В могилах встречается все больше и больше

амулетов: «скарабеи завоевывают мир» (П. Пети). Магические

папирусы показывают, что магия приводила к одержимости мага

богом или бесом, поселявшимся в нем. Магия – уже не только

ритуалы, формулы, заклинания, но и форма мистицизма.

160

Ярким свидетельством могущества, которое чувствовал в

себе одержимый бесом маг, является такое заклинание: «Да

принесет мне добро твое имя и твой дух! Войди в мой разум и в

мои мысли на все время моей жизни и выполни для меня все

желания моей души. Ты – это я, а я – это ты. То, что я

приказываю, всегда должно происходить. Потому что я владею

твоим именем как филактером (стражем) в моем сердце и ни

одна плоть, действующая против меня, мной не овладеет, ни

один разум не сможет мне сопротивляться благодаря твоему

имени, которое я храню в сердце и которым заклинаю. Свяжи

глаза тем, кто сопротивляется мне, – всем мужчинам и

женщинам, а мне дай успех во всех начинаниях, так как я обрел

могущество Авраама, Исаака и Иакова, а также великого бога,

демона Иао» 17*.

Астрология и алхимия

Астрология, зародившаяся в Месопотамии, также

переживала расцвет. Она была основана на вере в то, что

сочетания небесных тел во всеобщей взаимосвязи (симпатии)

оказывают определенное влияние на судьбы людей. Каждая

планета особым образом воздействует, и это воздействие

зависит прежде всего от ее названия (планета Венера порождает

сладострастие, Меркурий – удачу в посреднических делах) или

от ее внешнего вида (Сатурн, бледный и медлительный, –

недоброжелательный старик; красный Марс, передвигающийся

по небосводу скачками, проявляет себя как изменчивый и

роковой). Кроме того, каждая планета связана с определенной

частью тела, например органы чувств распределены между

семью планетами. «Если в момент зачатия или рождения

планета <157> расположена неблагоприятно, это повлечет за

собой заболевание соответствующего органа» (Jatromathematica,

I, с. 388). В этом случае следует смягчить данный «изъян»

растениями, которые принадлежат к тому же ряду, что и

неблагоприятно расположенные планеты. На этом принципе

основывалась церемония сбора растений, сведения о которой

мы находим в магических папирусах: «Я срываю тебя, растение,

пятью пальцами руки, я уношу тебя с собой, чтобы ты показало

17 Иао, т. е. Яхве.

161

свое могущество в деле, которое я хочу сделать» («Греческие

магические папирусы», 4, 287).

Алхимия также уходит корнями в эллинистическую эпоху.

Речения Гермеса и Агатодемона, основанные на

псевдофилософской системе, дают рецепты превращения

металлов, их изменения в неизменном мире. Этот процесс

символизирует птица Феникс, умирающая, чтобы возродиться и

утвердить вечность своим вечным обновлением. Герметизм

воспринял персидские традиции, восходящие к Зороастру и

Остану, и еврейские, восходящие к Моисею. Алхимия,

основанная Волосом из Менда около 200 г. до н. э., была очень

практичной. Ее цель – превратить обыкновенные металлы в

золото и серебро путем окраски, лакировки, изготовления

сплавов и т. п. Только Зосима (III в. н. э.) поставит перед

алхимиками мистическую цель – поиск знаменитого

философского камня, оживляющего все металлы.

Новые религиозные общины

Приверженцы новых богов собирались в культовые общины.

Для полисных божеств рамками культа являлся, по существу,

полис, тогда как здесь мы имеем дело с частными

объединениями, настоящими братствами, в которых верующие

тесно общались, поскольку они сами выбрали почитание одного

и того же бога.

Здесь сталкивались греки и варвары, полноправные граждане

и иноземцы. Хотя рабы иногда объединялись отдельно (как

кампеталиасты на Делосе), большинство братств принимало и

свободных людей, и рабов. В них мужчины и женщины были

равны, а дети даже допускались в хор в качестве певчих. Эти

братства представляли собой первые ячейки социальной

унификации. Классическому миру, в котором

противопоставление грека варвару или гражданина рабу было

абсолютным, где женщиной <158> пренебрегали, пришел на

смену новый мир, в котором противоречия стирались и все люди

чувствовали себя братьями, потому что любили одного и того же

бога и одинаково ждали от него спасения.

Существовали различные виды братств. Оргеоны (кажется, о

них говорят даже микенские таблички), имевшие многовековую

традицию, почитали героев-покровителей, но они довольно

быстро исчезли. Их заменили фиасы – группы, исповедовавшие

162

культ бога-спасителя, создание которых восходит к концу V в.

до н. э. Эраной – общества, объединенные паями, появились в

III в. до н. о. Они организованы сложнее фиасов, но менее

религиозны, чем они. Благодаря многочисленным надписям мы

довольно хорошо внаем многие из этих сообществ, игравших

все более и более значительную роль в повседневной жизни.

Так, фиасы дионисийских технитов (артистов) – это группы

актеров, которым властители часто поручали организацию

представлений и процессий. Самыми знаменитыми были фиас

«артистов Истмийских и Немейских игр» в Коринфе и фиас

«артистов, находившихся под покровительством Диониса в

Ионии и Геллеспонте», который развернул свою деятельность во

всей Анатолии и которому Атталиды оказывали

покровительство.

Но разница между различными религиозными обществами в

данном случае неважна. Суть их одна и та же: участники

являлись братьями, собиравшимися для молитв, литургий или

пиршеств. Смерть не разделяла их, поскольку у каждого

общества часто было свое кладбище. Люди были объединены,

поскольку избрали одного бога. Союз сердец скреплялся

участием в одних и тех же церемониях, посвящениях, часто в

форме окропления водой или кровью, в одних и тех же постах,

ритуалах, которые, как, например, «катабасис» («сошествие в

землю»), символизировали надежду на загробную жизнь.

Главное же в том, что члены сообществ одинаково рассчитывали

на спасение. Как прекрасно сказал Р. П. Фестюжье, достаточно

заменить имя бога в знаменитой фразе из «Послания к галатам»

(3, 28), и у нас будет определение для всех религиозных

обществ: «Нет ни иудея, ни эллина, ни раба, ни свободного, ни

мужчины, ни женщины, но все едины во Христе».

Таким образом, тревожный дух эпохи лучшие развеивали

занятиями философией, а простые души тешили себя

надеждами, которые открывали им учения о спасении.

Сложился тот самый тип религии, горячей и живой, <159>

который будет заимствован Римом, и вклад Востока (наряду,

конечно, с греческими элементами) не должен быть в данном

случае преуменьшен.

В этом же мире зарождалась и другая восточная мистическая

религия – религия спасения, постепенно завоевавшая мир,–

христианство. Психологически оно было подготовлено именно

эллинистической религией, несмотря на то что его иудейские

163

корни очевидны. Троица, возможность соединения

божественной и человеческой природы, Богоматерь, культ

святых – все эти догматы имеют прямые аналогии в

религиозных представлениях, бытовавших в эллинистических

царствах Востока, в то время как они глубоко чужды иудаизму.

Весьма важно также и то, что христианство проповедует не

страх перед богом, а любовь к богу, подобно мистическим