кормораздатчиками, удаление навоза бульдозерами). Однако проектировщики

ответили категорическим отказом. Пришлось председателю «пробивать», ходить

по различным инстанциям. И все для того, чтобы новый комплекс обошелся

дешевле, а работать в нем было бы удобнее, легче.

«Простота», которую упорно искал и нашел Денисенков, обернулась высокой

эффективностью.

Но что же мешает добиваться этого другим?

Конечно, колхоз имени Радищева — хозяйство крепкое. Здесь своими силами

могут построить что угодно: и денег хватает, и рабочих рук. В Лучесе, как

уже говорилось, тоже неплохо приноровились. Приехал студенческий

строительный отряд, за месяц-полтора поставил еще один коровник — и до

следующего лета, до следующего приезда. Ну, а как быть тем хозяйствам, где

нет такой прочной базы, а объекты заложены крупные, которые не завершить ни

за лето, ни за год?

Нужно сказать, в Починковском районе хорошо подготовились к строительству на

селе, к освоению тех средств, которые выделило государство на развитие

Нечерноземья. Есть межколхозная ПМК, есть и ПМК управления

Смоленсксельстрой. И все же только с дорожным строительством хозяйства не

знают особых забот: дорожники прокладывают новые трассы, они же и

ремонтируют их. А вот животноводческие помещения и жилье колхозы и совхозы

вынуждены частенько возводить хозяйственным способом. И это при наличии в

районе двух строительных организаций.

Мне довелось присутствовать на районной планерке строителей. Все районное

руководство было на ней, из областных строительных организаций приехали

ответственные работники. Сдерживались поначалу в выражениях, — не хотелось

при постороннем человеке изливать все свои беды, нужды, недостатки. Но когда

речь о кирпиче зашла — грянул самый настоящий бой между районными и

областными руководителями. Районщики грозились применить власть и запретить

вывоз кирпича за пределы района («Завод-то наш!»). Представитель области

упрекал их в местничестве («Не только вам кирпич нужен»), но никакой добавки

не обещал. На этой «линии огня» стоял директор местного кирпичного завода и,

склонив голову, просил дать ему пять человек. Ну, не пять, а хотя бы троих

здоровых ребят, которые согласились бы поработать на выгрузке кирпича из

печи и получать за это не менее трехсот рублей в месяц. Только троих — и

завод увеличит сменное производство на несколько тысяч штук кирпича,

недостающих району. Договорились (а на планерке присутствовали и

представители студенческих строительных отрядов), что к печам станут

студенты.

Вот и выходит, району недостает всего трех человек, чтобы полнее

обеспечивать строительство в колхозах кирпичом. Завод есть, сырья сколько

угодно, но уходят от печей на пенсию старые кадры, а желающих занять их

действительно горячее место нет. Я имею в виду не только место у печей

кирпичного завода. Такая же картина и на многих других строительных

предприятиях, во всех строительных организациях.

А может, замена заменой, но надо скорее реконструировать сельские заводики,

совершенствовать производство того же кирпича битума, столярных изделий и

прочего?

Спросите любого хозяйственника: в чем он нуждается сегодня больше всего? В

строительных материалах и в строителях, скажет он в первую очередь. И тут же

пожалуется, как это сделал один мой собеседник.

— Что-нибудь дельное задумаешь, пойдешь по начальству. «О, хорошо!

Делай!» — «Но как, чем, где достать?» Улыбаются: мол, достанешь — будешь

молодцом, не достанешь — тоже ладно...

Ну, а что ему мешает, нашему хозяйственнику? Надо сказать, хозяйственник

ныне опытный, хорошо знающий свое дело — как правило, институт окончил. Так

что и руководить умеет, и считать, и наперед загадывать.

А мешает опять же излишнее администрирование. В плане развития сельского

хозяйства района, например, записано: «Ежегодно увеличивать число

высокопородных коров на 6%. Интенсивно выбраковывать низкопородное и

малопродуктивное поголовье». И хозяйства выбраковывают. Но сдать на

мясокомбинат не могут. Это не во власти председателя колхоза и директора

совхоза. Не может распорядиться даже районное руководство. Вот и критикуй

после этого «районщиков».

Мне показывали акты выбраковки тех коров, которые по старости или болезни

давно перестали доиться. Показывали на Смоленщине, в Башкирии, в Сибири. Чем

же примечательны эти акты, составленные специалистами хозяйства? Печатью.

Она красовалась рядом с подписью руководящего работника областного

управления сельского хозяйства, начертавшего одно-единственное слово:

«Разрешаю». Это значило, что область разрешила хозяйству, после долгих

хождений и просьб, сдать «поименно» указанных в акте выбракованных коров на

мясокомбинат, а мясокомбинат получил право принять их. Если же акт вернется

из области без этой печати и подписи, то хозяйство будет кормить недойных

коров еще несколько месяцев. А не разрешили сдать их потому, что кроме плана

производства и продажи молока существует еще и план поголовья скота, который

и понуждает областных руководителей вмешиваться в деятельность хозяйств,

понимая, конечно, что такое вмешательство сдерживает рост продуктивности

стада.

И набирается таких жирующих коровушек где полторы, а где и две тысячи на

район. Не единицы, не сотни, а тысячи! Месяцами стоит это огромное стадо на

фермах: пьют, едят, требуют ухода, а молока — ни литра. Выполняют

единственную роль — числятся в поголовье, снижать которое нельзя. Смотришь

на такое и диву даешься: до чего же живуч формализм! Для него существует

лишь один резон — внешнее благополучие.

Вот и вернулся к тому, с чего начал, — к планированию. Вернее,

собеседники каждый раз возвращали меня. И их доводы чуть не дословно

совпадали с размышлениями, изложенными в письме, которое лежало у меня в

портфеле и, казалось мне, все время «говорило». Пришло оно от Александра

Васильевича Перевалова, председателя сибирского колхоза, проработавшего на

этой труднейшей должности более четверти века. Тоже с 53-го!

Рассказывал председатель, что поля колхоза «Путь Ленина» сплошь у тайги

отвоеваны не в такие уж давние времена, а некоторые — и совсем недавно. И

хотя отступила тайга, покорившись человеку, однако и после отступления все

еще «леший камнями в отместку кидается». Их столько бывает тут накидано, что

пашни не видно. Вот и приходится каждый год снова и снова выходить, всем

миром на сбор выпаханных камней, иначе не заделать семена в почву, не

получить хорошего урожая. Горы камней высятся по кромке каждого поля, тысячи

тонн. Так что есть чем дороги бутить, не жалко и с соседями поделиться.

И вот на такой пашне, к тому же на пашне с вечно мерзлой основой, где «июнь

— еще не лето, июль — уже не лето», получают в среднем по 20 центнеров

пшеницы с гектара, а в благоприятные годы — и по 32 центнера. Урожаи если не

рекордные, то на уровне передовых хозяйств области, находящихся в несравнимо

лучших климатических условиях. С этой же пашни ежегодно получают такое

количество кормов, какого хватает для долгой зимовки 2650 голов крупного

рогатого скота, в том числе более 800 коров, от которых надаивают в среднем

по 2400 килограммов молока, а молодняк каждые сутки нагуливает по 534 грамма

мяса.

И все же достижения эти (так считает сам председатель!) ниже собственных

возможностей. Почему? Отвечая на этот вопрос, Перевалов пишет:

«Не должно быть такого положения, когда район дает указание хозяйству (а

району — область), сколько сеять, и когда начинать сев, когда к уборке

приступать, сколько иметь скота, кормов и какова должна быть продуктивность.