В то время, когда Симон и Элеанора находились в Гаскони, Адам Марш исправно писал им. Он сожалел о том, что монах Григорий де Базель не сможет приехать так быстро, как этого желает графиня, поскольку временно понадобился архиепископу Кентерберийскому. Он призывал Элеанору не думать слишком много о платьях и украшениях, но быть верной своему мужу, благоразумной и скромной. Адам хотел бы, чтобы его совесть была чиста, чтобы она заметила беспокойство в его сердце и обратилась к серьезным делам, покончив с мелочами. Он снова объяснял, как трудно найти ей подходящего капеллана, и умолял ее попытаться использовать свое влияние на мужа, с тем чтобы избежать конфликтов и добиться своей цели более осторожно и мягко. Как только он получил неутешительные известия о ее неподобающем поведении, то сразу написал письмо, в котором умолял Элеанору изменить свое поведение относительно мужа, детей, семьи и соседей, а самой, как достойной похвалы матроне? быть примером осторожности, благоразумия и миролюбия. Благодаря графиню за письма, Адам поздравлял ее с успехами мужа и выражал надежду, что Симон полностью победит вероломных и упрямых врагов. Письма представляют собой идеальный образец всепоглощающего смирения, со стороны святого человека, при обращении с несколько своенравным характером27.
В это время Симон достиг триумфа. Он покинул Гасконь в феврале 1250 года и прибыл в Англию 3 марта вместе со своей женой и Петром Савойским28. Через четыре дня Генрих III назначил Филиппа, архиепископа Лионского, своего брата Ричарда Корнуолльского и дядю Петра Савойского возобновить перемирие с Францией на 16 лет; но инструкции были внезапно отменены29. По-видимому, вместо них в Париж отправился Симон де Монфор и заключил перемирие на пять лет30. Он написал из Франции письмо в канун Пасхи (26 мая 1250 года), чтобы сообщить королю о выполнении его поручения, а также о том, что с тех пор как гонцы отправились в Англию, он получил очень важные новости из Гаскони. Дело было в том, что те рыцари, чьи земли граф удерживал для короля и которые не осмеливались предъявлять свои требования в присутствии сенешаля, в его отсутствие сплотились в союз и решили вернуть свои владения силой. Они собирались перейти к действиям после Троицы (15 мая). Бесполезно было выходить им навстречу с войском, поскольку их методы ведения войны заключались в том, что они рыскали по стране шайками в двадцать, тридцать или сорок человек, занимаясь грабежами, поджогами, а также брали пленников и требовали за них выкуп. Все это они делали под пологом ночи, словно разбойники с большой дороги. Но поскольку о Симоне говорили много недобрых вещей, перед своим отъездом в Гасконь он захотел увидеть короля. Королевские замки были прекрасно оснащены для того, чтобы продержаться до его появления, и он послал туда Бидо де Купена, чтобы тот позаботился о них31.
Симон отплыл в Англию с Ричардом Корнуоллским, который возвращался из Лиона32, и вскоре вновь вернулся в Гасконь. Ситуация была не настолько серьезной, как предполагалось, но Симон все равно усилил свои позиции. В январе прошлого 1250 года сенешаль принудил Арно де Бланкфора сдать ему замок Бург, теперь он дал ему другие земли, с тем чтобы тот мог построить замок в Кубзаке33. Симон заручился расположением владельцев некоторых замков при помощи денег. К Рождественскому посту между Симоном и жителями Бордо был установлен мир. Некоторые из тех, кто был изгнан, смогли вернуться в обмен на денежный залог или письменное свидетельство о своем мирном поведении, заверенное графом. Другим было разрешено вернуться только в случае предоставления заложников, остальные должны были оставаться в изгнании в том месте и на такой срок, который назначил им граф. Те жители, кто выступил против короля, графа, крупных должностных лиц и олдерменов, будут изгнаны навсегда. Любые тайные общества запрещались. Поскольку имение достаточной безопасности отвечало всеобщему желанию, то двести жителей должны были официально принести клятву соблюдать мир. Всем горожанам надлежало повторять эту клятву каждый год. Жители должны сопротивляться всеми силами тем «сынам раздора», которые попытаются нарушить мир. Поскольку обстоятельства постоянно менялись, граф должен иметь право добавлять, изымать, уточнять или менять положения мирного договора, но при этом не забывать об уважении прав мэра и горожан Бордо34.
Бордо было подчинено, но Гасконь стремилась вырваться на свободу. 10 июня 1250 года Генрих III писал Симону, призывая его быть осторожным с виконтом де Фронзаком, который готовился к новой атаке35. Свирепые бароны были недовольны, что путники теперь спокойно могли отправляться в дорогу, а пилигримы и торговцы не подвергались грабежу36. Буря началась внезапно и застала графа врасплох. Он потратил все деньги, а его войска были рассредоточены. Симон стремглав бросился через Францию и добрался до Англии в сопровождении трех вооруженных воинов на обессилевших лошадях. Он неожиданно появился при дворе в день Богоявления 1251 года. Граф просил помощи оружием и деньгами, для того чтобы обуздать мятежных гасконцев. Он не мог продолжать борьбу на свои собственные средства, поскольку годового дохода с его графства было недостаточно для этой цели. «Господин король, вспомните, как они обошлись с вами, когда вы были в Гаскони.
Вы искали у них укрытия от французского короля, но вместо того, чтобы помочь вам, они взяли ваши деньги и позволили вам потерять ваши земли». Гастон де Беарн послал своего капеллана, чтобы пожаловаться на графа37. Генрих III ответил: «Вы сказали правду, граф, и я не откажу в помощи тому, кто так старается ради меня. Но ко мне приходят жалобы, что вы держите в заключении тех, кто пришел к вам с мирными намерениями, и даже осудили некоторых и отправили на смерть». На что Симон возразил: «Мой господин, об их вероломстве хорошо известно, поэтому им нельзя доверять». Король выдал ему 3000 марок из казны, кроме того, Симон собрал крупную сумму со своих земель и владений, которые находились под его опекой. После этого он попросил герцога Брабантского собрать для него войска и обещал щедро заплатить за это. В обратный путь он отправился через Фландрию, чтобы встретить войско. Герцог прислал 300 морских наемников и столько же арбалетчиков, которым пришлась по душе перспектива войны с гасконцами, которые в это время укрепляли свои замки38.
Все те, кто имел малейшие претензии к Симону, собирались сейчас вместе под предводительством Гастона де Беарна. Двоим посланникам, Николя де Молю и Дрого де Барентану, было поручено разузнать об отношениях между сенешалем и королевскими вассалами и либо использовать их, либо послать Генриху III осторожный отчет. Перед сражением Гастон предложил обратиться за решением спорного вопроса к архиепископу Бургундскому или епископу Анженскому39. Симон отказался и осадил Кастильон, который он вскоре взял40. 25 мая 1251 года повстанцы приняли условия, навязанные им Симоном. Они должны были обеспечить безопасность королевских комиссаров, чтобы те могли появиться при дворе и принять свое решение. Двое доверенных лиц должны были выбрать четырех судебных представителей от каждого графства Гаскони, которым предстояло разобрать все споры между двумя партиями. Два делегата могли вернуться в Гасконь, исключая Бордо и Ла Реоль, поскольку некоторые из их жителей были изгнаны и не могли вернуться. Далеко не факт, что подобное судебное разбирательство когда-либо состоялось, но зато повстанцы постепенно заключили мир с грозным сенешалем.
Примерно в это время Франция была взволнована подъемом «Пастушков». Венгр, знавший несколько языков, ходил по деревням, заявляя, что он получил указания от Пречистой Девы собрать вместе пастухов и других хранителей животных, которые по своему невежеству не участвовали в освобождении Святой Земли и всех христианских пленников из рук неверных. Тронутая тем, что ее сын находился в своем первом крестовом походе, королева-мать Бланка сначала прониклась к ним симпатией. Роджер Бэкон видел их лидера в Париже, он ходил перед войсками босой и что-то носил в своих руках с таким видом, словно это святая реликвия41. Когда они достигли Орлеана, епископ обвинил их в том, что они нападают на клириков и безоружных людей, а также ведут себя крайне неумеренно. Это обратило королеву против них. Многие были наказаны, а остатки присоединились к Людовику IX в Святой Земле. Когда их войско приблизилось к Бордо, Симон приказал закрыть перед ними ворота. Они потребовали, чтобы их впустили, но сенешаль спросил, по чьему приказу они действуют. «Авторитет Папы или епископа нам не указ, но лишь всемогущий Бог и благословенная Мария, которые выше их». Тогда Симон ответил: «Уходите отсюда как можно быстрее, иначе я соберу свои войска и порежу вас на куски»42.
