– Все выкупают?

– Нет, только некоторые.

– Почему?

Но договорить не удалось, Калликрат лишь коротко бросил:

– Немного погодя ты все поймешь сам. Вот дом Юши, здесь вы будете находиться, пока за вами не пришлют раба с корабля Дексия.

– Похоже, у хозяина пир, – кивнул Демомонт на цепочку рабов, которые несли блюда со снедью в дом.

– Да, мы не вовремя, – поддержал его Менесфей. – Но, может, и нам чего-то перепадет. Я бы поел…

Каково же было их изумление, когда оказалось, что снедь носили для них!

– Калликрат, скажи хозяину, что у нас с собой ничего нет, чтобы дать ему взамен.

– Ничего давать не надо, за все рассчитается Тирена.

– Царица?

Калликрат несколько неуверенно кивнул:

– Она на Тире главная.

Немного погодя они уже сидели за длинным столом и пировали. Иначе это назвать было трудно.

– Что это, рыба? – поморщился Менесфей.

Афиняне почти не ели рыбу, хотя и жили у моря, вернее, если, когда больше уже ничего не было. Питаться дарами Посейдона считалось уделом бедняков.

Калликрат рассмеялся:

– Минойцы умеют готовить рыбу так, что, лишь попробовав, вы будете предпочитать ее всему другому. Только про кости не забудьте.

Он прав, рыба оказалась такой вкусной, что они съели всю, что нашлась на столе. Тиряне набивали ее травами, укутывали в водоросли и запекали. А еще варили, тоже с большим количеством трав. А еще готовили на вертеле, выпотрошив и снова зашив брюшко с травами внутри.

Травы, травы, травы… они были во всем и придавали неожиданный вкус блюдам.

В остальном еда похожа на афинскую – мясо с разными соусами, ячменные лепешки, сыр, яблоки и груши, мед и много вина. Только соусы оказались несколько иного вкуса, более острые, а лепешки на меду, щедро посыпанные кунжутом или миндалем, или странного цвета – рыжие. На вопрос Тезея почему, Калликрат объяснил:

– С шафраном. Здесь умеют добавлять шафран не только в тесто, но и во многие напитки, так что будьте осторожны.

Удивительным оказалось и приготовление мяса на небольших вертелах. Увидев таковые, Антимах хохотнул:

– У вас водятся столь крошечные овцы, или вы жарите мясо для крыс?

– Мясо для вас, – отозвалась девушка, которая и занялась приготовлением невиданной для греков еды.

Мясо оказалось порезано небольшими кусками и вымочено в какой-то пряной смеси. Девушка нанизала куски на тонкий вертел вперемежку с овощами и травами, а потом вставила вертел в прорези двух плоских сосудов, установленных по обе стороны небольшого костра. Пламя почти не касалось мяса. Пристроив один вертел, девушка занялась другим.

Парни-афиняне рассмеялись, а вот Перибея и ее подруги подошли к тирянке, чтобы посмотреть, что же будет. Довольно быстро смех прекратился, потому что по помещению разлился умопомрачительный запах мяса, жаренного с вином и травами.

Это мясо затмило даже вкус рыбы, которая афинянам так понравилась.

И вино у тирян несколько иное – оно более терпкое и сладкое, разбавлено гораздо меньше. От сытной еды и крепкого вина сразу захотелось спать.

Их отвели в предназначенные комнаты и показали довольно простые ложа, покрытые шкурами.

– Как дома, – обрадовался Менесфей, падая на ложе, – только вкуснее.

Последнее слово он едва успел договорить, через мгновение слышался его храп. Остальные последовали примеру сына Суния. Почему бы не поспать после столь сытной еды?

Тезей спать не стал, он убедился, что товарищи улеглись, и вышел обратно в комнату, где остался Калликрат и девушки – Перибея, Евримедуса и Гесиона, которые пытались выяснить у тирянки, жарившей для них мясо, как это можно – мыть блюда и руки прямо дома. А девушка не могла понять, чего же они не понимают.

Рабыня была, видно, из Египта, темнокожая, гибкая, с большущими глазами, как у перепуганного олененка, она плохо говорила по-гречески, Калликрату пришлось помогать.

– У тирян во всех домах есть канавки, по которым ненужная вода из дома… Тезей, я забыл! Пойдем, немедленно покажу место, где нужно опорожнять живот. Чтобы никто из вас не принялся справлять нужду прямо на улице или во дворе, за это накажут.

– А где?

– В домах есть специальные комнаты для этого.

– И для женщин? – робко поинтересовалась Гесиона, которая явно терпела из последних сил, желая именно это и сделать – освободить кишечник.

– Ну, комната-то одна, она для всех.

В большой ступеньке были проделаны отверстия такого размера, что пролезть невозможно даже ребенку. Калликрат показал:

– Вот, садитесь на него и…

Тезей осторожно заглянул в отверстие и. расхохотался. Вниз уходил желоб, по которому все, что он выдавит из себя, стечет куда-то далеко.

– А там?

– Мы все смываем водой. Вот она.

В углу и правда выше этих ступенек стоял большой каменный сосуд, полный воды. Вода перетекала через верх в такой же желоб, в который вклинивались остальные три от отверстий для седалищ. Кроме того, в сосуде плавал черпак, а рядом лежали какие-то пахучие травы и куски ткани и губки.

– А это?..

– Помыть то на теле, что ты испачкаешь.

Тезей с Калликратом вышли, а девушки, хихикая, остались справлять нужду.

Такого Тезей не видел никогда, но как же разумно придумано!

Они вышли вовремя, потому что из комнаты выползли Идас и Менесфей, который проснулся из-за переполненного живота.

– Тезей.

Ему и объяснять не нужно, кивнул:

– Хочешь облегчиться? Сейчас покажу, где это сделать, потерпи чуть-чуть, девушки выйдут.

Теперь потрясение испытали парни. Им оказалось не до сна, изумленный Менесфей рассказал остальным о чудном изобретении тирян, и все по очереди опробовали невиданное удобство.

А Перибея в это время сунула любопытный нос в то, как пользуются водой хозяйки. На кухне нашлось нечто похожее – большой плоский сосуд с проточной водой и желоб, по которому ненужная вода вместе с отходами выливалась в общий для всего города сток.

Потрясений для афинян (тем более, большинство и в самих Афинах-то не жили, их забрали из крошечных деревушек) нашлось немало, несколько дней они только и делали, что тыкали во все подряд пальцем и спрашивали:

– А это что?

Корабль Дексия потребовал более серьезного ремонта, чем кормчий ожидал, потому на Тире пришлось задержаться на целую неделю, но недовольных не нашлось, разве иногда у Тезея мелькала мысль, что можно жизнь прожить, а Минотавра так и не увидеть. Но он успокаивал сам себя, что за следующей данью посланники Миноса приплывут в Афины через восемь лет, время еще есть.

Зато посмотреть было на что, и любопытные вопросы задать тоже нашлось кому. Тиряне ничего не скрывали, не отмахивались, отвечали открыто и с достоинством, к тому же им явно нравилось въедливое любопытство афинянина.

С Тезеем рядом все время ходил Калликрат, переводя и переводя. В этом не всегда была необходимость потому, что многие тиряне знали греческий, пусть не настолько хорошо, чтобы вести связный рассказ, но коротко объяснить что-то могли, а понять вопрос Тезея и подавно.

Тезей обратил внимание, что на людей в черном с корабля Дексия тиряне смотрят настороженно. Калликрат подтвердил:

– На Крите не просто не любят, скорее, ненавидят Тиру.

– Почему?

– Тира иная. Что ты видел, пока бродил по городу? Можешь не отвечать, я сам скажу: ты видел людей, которые трудятся. Конечно, между рабами и хозяевами есть разница, и очень большая. И на Тире, и на Крите убить раба нельзя, за это последует изгнание прочь. Рабы должны быть сыты и одеты, даже если сам хозяин останется голоден и бос.

– А если у хозяина нечем кормить своих рабов?

– Тогда он плохой хозяин. Его рабы перейдут храму, а если он исправится, то вернутся обратно. Любой тирянин может иметь столько рабов, сколько способен хорошо накормить. А еще… мы не так ценим золото, как критяне.

– А они почему ценят?

– Это пришло с востока, там золото отливают в кружочки или пластины, как на ожерелье, каждый определенного веса. Мне рассказывали, что там можно прийти к торговцу, отдать определенное количество кружков в обмен на нужный тебе товар.