Наконец Игон и Джарриель повернулись и поскакали вниз по заснеженным склонам, оставив разведчика позади на холме. Кони помчались к медленно двигавшемуся каравану и скоро его нагнали. Джарриель поскакал вперед, Игон же повернул Ржавого к повозке Лорелин. Она широко откинула завесу и спросила, стараясь перекричать грохот колес:

- Что это? Что вы видели на севере?

- Это Черная стена, миледи, - мрачно сказал Игон. - Она постоянно движется на юг. Думаю, вчера, возможно в полдень, тьма захватила крепость Чаллерайн. Скорее всего, сейчас он глубоко погребен во мраке холодной Зимней ночи. А стена движется, и если ничто не изменит её направления, завтра утром она настигнет караван. Сегодня вы и я должны подготовить всех к этому страшному событию, которое может сокрушить их дух и остудить огонь в их сердцах. Надо подумать, что сказать им и что делать дальше.

Игон отогнал Ржавого назад, и огромный чалый конь послушно поскакал туда, куда направил его всадник.

Эта весть наполнила ужасом сердце Лорелин, и она безутешно горевала о тех, кто остался в крепости: Аурионе, Видроне, Гилдоре, маленьком народце (особенно о Такке), обо всех воинах и немного о Галене. Она повернулась к Сариль и увидела, что пожилая служанка плачет и дрожит от ужаса, - она ведь тоже слышала все, что сказал Игон. Лорелин прижала Сариль к себе и утешала, как потерявшегося ребенка. Но Лорелин знала, что её не утешит никто: всякому известно, что особам королевской крови незнакомы страх и боль обычных людей. В ту ночь сон Лорелин был наполнен картинами страха, отчаяния и безысходности. Ей снилось, что она попала в ловушку.

Утром следующего дня все смогли увидеть Черную стену, которая закрыла горизонт и росла по мере приближения. Дети плакали и прижимались к матерям, люди были потрясены видом ползущей на юг тьмы.

Лагерь поспешно свернули, и караван снова пустился в дальний путь, медленно двигаясь по Почтовой дороге, которая поворачивала на запад, к долине Сражения. И Сариль плакала оттого, что теперь дорога бежала не прочь, а в сторону от надвигавшейся стены. Наступая на них с севера подобно огромной черной волне, мрак Зла становился ближе с каждым мгновением.

Солнце медленно поднялось, приближаясь к зениту, но его золотые лучи не сдерживали тьму, более того, страшный черный прилив, казалось, поднимается в небо на милю или даже выше - огромная, мрачная Черная стена. Перед ней клубилось снежное облако, и жутко завывал ветер, вившийся у её подножия.

Испуганные лошади отступали, и из повозок доносились крики детей, плач женщин и стенания стариков.

Лорелин мрачно наблюдала за приближавшейся тьмой, лицо её побледнело, губы сжались в тонкую линию, но взгляд был прям, и она не дрогнула, когда стена опустилась на нее. Позади в повозке Сариль упала на колени, закрыв лицо ладонями, постанывая и раскачиваясь от ужаса и отчаяния, - настоящий комок страха в объятиях тьмы.

Теперь караван поглотила страшная слепящая буря, и понадобились крепкие руки, чтобы сдержать вставших на дыбы лошадей, напуганных воющей кипящей белизной.

Солнечный свет начал быстро гаснуть по мере продвижения тьмы, превращаясь в темную призрачную мглу, переливавшуюся всеми цветами, как жирное пятно на воде.

Затем волна прошла, и вой ветра постепенно затих, налетавший волнами снег начал оседать на землю. Теперь мгла окончательно поглотила караван. Жадная лапа Зимней ночи схватила новую добычу. Мертвая тишина повисла над долиной Сражения, и лишь время от времени её нарушал одинокий плач людей, окончательно потерявших мужество.

В тот день караван прошел двадцать миль, десять при свете солнца и десять во мгле. Люди разбили лагерь и приготовили еду, но ели мало и без всякой охоты. Лорелин заставила себя поесть как следует, однако Сариль едва притронулась к своей порции, и глаза её были красны от слез. Хаддон ел спокойно и сосредоточенно и, казалось, не обращал внимания на призрачную мглу - он ведь провел при ней много дней в сотне Галена. Но лицо его было мрачным: воин знал, что туда, где опускается тьма, приходят и её порождения.

Игон и Джарриель подошли к огню. Капитан Джарриель выглядел озабоченным, и вскоре он открыл свои мысли:

- Миледи, завтра я предлагаю вам поехать в центре каравана, для обеспечения вашей большей безопасности.

- Почему, капитан? - спросила Лорелин.

- Здесь, в конце обоза, ваша повозка легко может стать добычей врага, - ответил Джарриель, отодвигая свой кубок. - В середине каравана вас будет труднее найти, но проще защитить.

- Но тогда, капитан, под ударом окажется кто-нибудь другой, - сказала принцесса. - Я не могу просить другого занять мое место.

- Но вы должны, - всхлипнула Сариль, ломая руки, с расширившимися от ужаса глазами. - Пожалуйста, давайте поедем в центре обоза. Там нам будет безопаснее.

Лорелин с жалостью взглянула на свою служанку.

- Сариль, нет безопасного места там, где есть Зло: ни в авангарде каравана, ни позади, ни в середине. Я приняла такое решение, чтобы быть ближе к своему возлюбленному, лорду Галену, и эта причина все ещё многое значит для меня.

С минуту все молчали, слышны были только потрескивание огня и всхлипывания Сариль. Затем суровый Хаддон заговорил:

- Моя принцесса, леди Сариль права, как и капитан Джарриель, вам нужно переместиться в середину каравана. Хотя спастись от врага из Грона там не легче, чем в любом другом месте обоза, в этом я с вами согласен. Но, я думаю, для этого есть одна немаловажная причина. Вы вчера видели людей, когда ходили вдоль каравана? Я видел, и вот что я заметил: они выглядели мрачными и пали духом, и все же многим становилось легче, когда вы шли мимо них сквозь призрачную мглу. Да, они все ещё испуганы, но уже не так, как раньше. Именно поэтому вам необходимо ехать в центре. Вы - милостивая владычица и надежда своего народа, и вы будете в их сердце, так близко к ним, как только возможно. Вы, конечно, не можете находиться в каждой повозке, но вы можете быть в центре. Тогда все будут знать, что вы среди них, а не где-то далеко. Я поеду в конце каравана вместо вас.

Хаддон умолк, исчерпав запас своего красноречия. Он был воин, а не придворный, и все же ни один придворный не смог бы говорить более убедительно.

Лорелин смотрела на пламя и не вымолвила ни единого слова: слезы стояли у неё в глазах. Наконец она повернулась к капитану Джарриелю и кивнула, уже не доверяя своему голосу, и успокоенный Джарриель вздохнул с облегчением, в то время как Сариль принялась собирать и перекладывать вещи, словно переезжать надо было сию же минуту.

Игон повернулся к Хаддону:

- Да, воитель Хаддон, за твоей грубоватой внешностью скрывается настоящий дипломат. Я подумаю, не включить ли тебя в мою свиту.

Серебряный смех Лорелин зазвенел над костром, и Игон, Хаддон и Джарриель разделили её веселье. Сариль ошеломленно глядела на них, удивляясь, как можно радоваться, находясь в этой ужасной тьме.

Но тут к костру подскакал воин и наклонился, чтобы поговорить с капитаном Джарриелем:

- Капитан, валги рыщут в темноте, они бегут на юг, словно догоняя движущийся край Черной стены. Однако, похоже, некоторые повернули назад.

- Если так, то это не к добру, - ответил Джарриель. Он быстро встал, вскочил в седло своего скакуна, стоявшего рядом, а Игон оседлал Ржавого.

Лорелин и Хаддон сидели ещё долго, почти не разговаривая; слышно было только, как Сариль испуганно бормочет в повозке, глядя из-за завесы на раскинувшуюся вокруг землю, покрытую черной тенью.

Сон Лорелин был прерван шумом просыпавшегося лагеря.

- Ну же, Сариль, - сказала принцесса, тряся служанку за плечо, - пора вставать, мы скоро тронемся в путь.

Сариль застонала в полусне:

- Уже рассвет, миледи?

- Нет, Сариль, - ответила Лорелин, - в этой тьме рассвета не будет - и многим, возможно, уже не суждено его увидеть.

Сариль попыталась было снова забраться под одеяло, но Лорелин не позволила и вместо этого велела ей одеваться, с отчаянием думая, что Сариль, видимо, совсем пала духом.