Нет-нет, не адвоката, получающего бешеные деньги. На это надо было учиться лет восемь, а потом еще и работать как проклятой в больших юридических фирмах, набирая опыт. Все что требовалось от Лотты — это начальное юридическое, что называется, паралегал степень. Так, чтобы могла выполнять функции нотариуса, знала как оформлять бумаги, в той работе это было очень важно. А Лотта была и рада. Чем сидеть без дела, лучше уж учиться чему-то полезному. Тем более, никогда не знаешь, что в жизни пригодится?

Обучение на эту степень можно было делать дома по сети, включая лекции, домашние занятия, семинары с сокурсниками, и даже экзамены. После космических сил, где, что на станции, что на кораблях, каждая стенка или дверь были просто начинены электроникой, Лотте было непривычно жить в доме, где стенки действительно из бетона, не наполненного на треть умной начинкой, способной преобразовывать окружающее пространство до неузнаваемости. Но канал связи был доступен чуть ли не на всей поверхности планеты, а импланты дополненной реальности все были с нею, и позволяли общаться с сетью по первому желанию. И вот теперь она села в кресло делать очередное домашнее занятие.

Кресло было старое, с потертой обивкой, и от него веяло теплом и хорошим отношением. Его ей подарил старик с первого этажа, седой как лунь, морщинистый и сгорбленный сержант космичских сил в отставке, который с первого дня отнесся к ней как не то к дочке, не то к внучке. Он буквально всучил ей несколько предметов мебели, убеждая ее, что ему эти вещи все равно не нужны, а вот деньги полученные по поводу увольнения ей еще пригодятся на совершенно другие цели. Вон, только ребенку сколько всего купить придется, когда родится! Старик вообще был замечательным. Он бубнил себе что-то под нос и очень любил давать советы, искренне переживая за Лотту, от чего той становилось тепло на душе, как будто тот и правда был ее дедушкой.

Усевшись в кресло, Лотта вывела на виртуальную тетрадь перед собой домашнее задание, и погрузилась в него под звуки сетевого радио. Ну, то есть это по традиции называли радио, на самом деле умные алгоритмы в сети подбирали музыку под настроение и по вкусу человека и пускали ее в фоне. А со временем они запоминали, когда человеку что-то нравилось или не нравилось, и их выбор становился все лучше и лучше. Можно было сказать «не это», и они запоминали и больше не играли такую музыку, а можно было сказать «не сейчас», и тогда они запоминали не играть это только под текущее настроение, и наоборот, они улавливали понравившиеся мелодии, и пускали их чаще. А еще чаще они ловили изменения в пульсе, дыхании, температуре тела и ассоциировали это с успехом или неуспехом той или иной песни и кучей других факторов, от чего выбор становился еще лучше. Вот и сейчас, шла песня, которая недавно привлекла внимание Лотты:

Она отвлеклась от занятий, нежно погладила живот, укрытый шерстяной кофтой, и с улыбкой сказала дочке:

— Вот именно, веселый и смелый! Герой у нас папа, и любит нас «как смертным любить не под силу». А нам под силу так любить папу, правда?

И тут ей показалось, что ребенок шевельнулся в ответ. Нет, чушь, не может быть. Слишком рано, подумала Лотта, но все равно еще раз ласково погладила живот.

* S13 Информационное пространство моделирования мира

Во фрагменте сетевого пространства, моделирующего мир S13, образовался надлом, конфликт, диссонанс, расхождение с основной моделью. Сформировавшись в матрице ожидающей ребенка женщины, диссонанс привел в дейстие умные алгоритмы, разрешающие противоречия, и приводящие виртуальную вселенную к согласованному и непротиворечивому виду. Структуры смежные с источником диссонанса пришли в движение и синхронизировались с участком измененного пространства. Потом пришли в движение части, касавшиесёя уже этих, только что изменившихся структур…

Как круги по воде, в пространстве пошли изменения. Визуально они были практически невидимы, как если бы плавилась застывшая лужица свинца или олова. Как будто невидимая граница раздвигалась во все стороны, оставляя мир внешне идентичным тому, каким он был всего лишь мгновения назад. Скорость движения изменений была небольшая. Они напоминали даже не волны, а распространение инфекции. Информационные сетевые структуры касались измененных и менялись сами, продолжая передавать изменения дальше. При этом изменения, будучи слишком незначительными, не производили никаких видимых изменений в моделируемом ими мире.

Впрочем, скорость — понятие относительное. Это в информационном пространстве изменения шли неторопливо, зато в физическом пространстве виртуального мира они распространялись пропорционально информационной плотности этого пространства. Поэтому, как только они дошли до верхних слоев атмосферы и вышли в практически лишенное информации космическое пространство, один неторопливо изменный пакет информации стал покрывать расстояние в парсеки, и очень скоро все моделируемые звезды и планеты вселенной S13 были окружены сжимающимися волнами изменений, понемногу спускающимися из верхних слоев атмосферы к поверхности, а потом и вглубь, к ядру планет и звезд. И не только их. То же самое происходило и с висящими в пространстве космическими кораблями.

Волна дошла до инфоструктуры линкора Роттенур, обхватила его со всех сторон и начала продвигаться через обшивку внутрь, в помещения корабля. В медотсеке она дошла до холодильной камеры с телом с развороченной грудной клеткой, и тут ее поведение изменилось. Изменения перестали быть невидимыми. Дыра в грудной клетке начала затягиваться. Казалось, еще немного, и она исчезнет, а тело оживет и сделает первый вдох. Но, нет, информационной энергии волны изменений не хватило на чудо. Изменения в информструктуре попереключались некоторое время, как будто не были уверены, какое ее состояние реально отражает новую вселенную. А может им просто не хватило чего-то, что было не сделать простым изменением битов подложки реальности. Еще поколебавшись, информструктура тела Карла фон Линденхофа застыла в неустойчивом противоречивом состоянии, готовом сколлапсировать в одну или другую сторону при малейшем внешнем воздействии.

* Алексель, избушка номер 13

Сегодня что-то захотелось заглянуть домой, попить чаю посреди дня. Алина как всегда словно чувствовала, причем на этот раз сама поставила чайник. Когда мы уселись по местам, я — на диване рядом с дрыхнущим Мартиком, Алина в кресле лицом к камину, я с наслаждением потянул ароматный горячий напиток. Всю жизнь страдал — люблю горячий чай, и ненавижу обжигаться. А тут не обжигает. Здорово!

— Алеша, — спросила Аля, — Ты не можешь мне обьяснить? Тут на нашей стороне S13 все мне твердят, что планета или страна, отделившаяся от целого, обязательно теряет 5-20 процетов населения, причем это как минимум. Это правда?

— Не-а, — ответил я, по-прежнему сосредоточенный на чае, — Это от кучи факторов зависит. Иногда отделиться даже помогает, хотя и редко.

— А можешь подробнее обьяснить?

— Ну, смотри, для начала есть тупая кооперация и специализация. Чем больше народа сбивается в кучу, тем больше полезностей они могут сделать на нос. С этой точки зрения, большая страна, государство, обьединение всегда выгоднее меньшего. Для этого есть много причин. Например, размер рынка. Представь себе, что ты создала новое устройство, с производства и продажи которого ты можешь делать доллар за устройство. Пусть у тебя рынок в сто миллионов потенциальных покупателей, из которых только один миллион действительно купит. Значит, чтобы оправдать разработку, тебе нужно в нее вложить не более миллиона. Это значит, что устройства со стоимостью разработки в два миллиона никогда не будут созданы, разве что по ошибке. А если рынок не сто миллионов, а пятьсот? Тогда один процент тех, кто действительно купит, даст тебе уже пять миллионов, и соответственно, можно вложить в разработку уже пять миллионов, а не один. То есть, существуют вещи, которые цивилация меньшего размера скорее всего просто никогда не создаст. Это первое.