В двух первых загонах кабаны на стрелков так и не вышли. Наверное, стадом руководил кто-то, обладающий солидным опытом и знающий, что тишина впереди могла быть обманчива. Если свиньи прорвутся через загонщиков, облаву придется прекратить, и тогда Арлинг не поленится разбудить старосту и высказать ему все, что думал о местных егерях и других знатоках кабаньей охоты.

Но вот снова прозвучал рог, оповещавший начало нового гона, и тут же в нескольких метрах от Арлинга затрещали кусты. Сомнений быть не могло – зверь бежал прямо на него. Поправив перчатки, Регарди быстро наложил стрелу на лук и, едва успев натянуть тетиву, увидел поджарую кабаниху, резво перебегавшую открытое место метрах в пяти справа. Это был не альбинос и даже не секач, но, видимо, на большее сегодня можно было не рассчитывать. Уже выпуская стрелу, он заметил светло-бурых поросят, с визгом выкатившихся следом за матерью. Мимо! Выводок отвлек его внимание, и прицел получился смазанным.

Свиноматка уже почти добежала до конца опушки, но Арлинг мог собой гордиться. Ему удалось извлечь новую стрелу, наложить ее на лук и натянуть тетиву всего за три секунды. Передняя часть туши зверя уже скрылась в ельнике, поэтому пришлось стрелять в угон, метясь по хребту. Темные заросли плотно сомкнулись, скрыв кабаниху, но удача все-таки улыбнулась Арлингу. Видя, как заколыхались верхушки елок, он возликовал.

С трудом дождавшись звука рога – сигнала отбоя гона, Регарди бросился сквозь ельник к трофею. Долго искать не пришлось. Первая стрела все-таки попала в цель, пробив бочкообразную грудь, но только вторая, задевшая позвоночник, стала посланцем смерти. Свиноматка лежала головой в его сторону и не двигалась. Решив не рисковать, Арлинг стал обходить тушу стороной, чтобы подойти сзади и сделать контрольный выстрел в ухо – как учили.

Он так и не понял, что заставило его поднять глаза. Почти вровень с верхними ветками кедрового стланика, в нескольких метрах от убитой кабанихи стоял рослый секач. Тот самый – белый. Ни одно описание не могло сравниться с мощью и величием твари, которая вдруг возникла перед ним, словно пришелец из другого мира. В своем уродстве кабан был прекрасен. Арлинг замер, как вкопанный, не в силах отвести взгляд от красных точек, неподвижно горящих на снежной морде. Если бы не белая шкура, выделявшаяся на фоне темных кустов, Регарди никогда не заметил бы притаившегося зверя, который тут же бросился на него, словно ждал появления Арлинга всю жизнь.

Не успев осознать, что из охотника превратился в добычу, Регарди вскинул лук и, не прицеливаясь, выстрелил. «Если промахнусь, второго шанса не будет», – подумал он, в последний момент отпрыгивая в сторону.

Арлинга спасло дерево, которое закрыло его от клыков секача. Если он и ранил вепря, то зверь этого не заметил. Разъяренная тварь пронеслась мимо, даже не сбавив скорости.

Арлинг с трудом дождался друзей с егерями.

– С полем, дружище! – поздравил его Даррен, трогая кабаниху ногой, отчего ее тело заколыхалось, словно огромный холодец.

Старший егерь сломал еловую веточку и, смочив ее в крови убитой свиноматки, торжественно прикрепил к головному убору Регарди. Друзья, а за ними и остальные охотники стали наперебой поздравляя молодого лорда с добычей, но Арлинг их не слышал. Все мысли занимал снежный вепрь, без которого он не собирался уходить из леса.

– Амирон благоволит нам сегодня! – радостно крикнул окрыленный успехом Регарди. – Белый вепрь не выдумка, я только что видел его. Он стоял у этих кустов, громадный, как скала. Промедли я хоть секунду, и зверь разорвал бы меня в клочья, но я его ранил. Теперь нам осталось только найти и добить его. Спасем Мастаршильд от чудовища!

Арлинг, конечно, не был уверен, что ранил секача, но в тот момент он чувствовал себя полководцем, который готовился штурмовать неприступную крепость с горсткой воинов.

Как он и ожидал, энтузиазма не проявил никто. Даже Даррен отошел в сторону и сделал вид, что рассматривается ночное небо.

– Скрадывать раненого зверя опасно, милостивый господин, – осторожно произнес Ларс, оглядываясь на других охотников. Но желающих заявить, что молодой лорд лжет, не оказалось, и егерь неохотно продолжил. – Кровит кабан плохо, собаки здесь не помогут. Лучше отправиться домой, а утром вернуться и отыскать тушу. За ночь-то он сам помрет, если вы его хорошо ранили, убойно. Ну а если задели только, то этот зверь так уйдет, что не отыскать. Заляжет в валежнике среди топей и рыла не высунет. Поверьте моему слову.

Арлинг смотрел в красные, окосевшие от местного пива глаза егеря и видел в них отблески кабаньего взгляда. Терпеть до следующего дня он не станет. Ему непременно нужно было показать шкуру диковинной твари отцу, который прибывал сегодня вечером.

– Я ранил его смертельно! – гордо заявил он, обращаясь к Даррену. Мастаршильдца он решил игнорировать. – Ты только представь, что мы поймаем настоящее чудовище! В Согдиане все просто лопнут от зависти! Соберем собак и отправимся прямо сейчас.

– Ты слышал Ларса, Арлинг. Как мы его найдем? Через час стемнеет. Да он в любом месте может залечь, смотри какие горы! Шею хочешь свернуть?

– Кабан белый, идиот! Его в темноте хорошо видно. А вот пока мы тут болтаем, он спокойно уходит!

Арлинг готов был спорить до бесконечности, так как идти за секачем один не собирался. Его выручил Карр, который иногда проявлял чудеса сообразительности.

– Эй! Здесь кустарник заломлен, да здорово так. Поднесите факел.

Следы были очевидны. На опавшей хвое отчетливо виднелись брызги крови. Их было немного – крошечные, хаотично разбросанные бусины алого цвета, но милее картины Арлинг давно не видел. Попал! Это был настоящий след, полный зверя и охоты. Секач, возможно, был самым крупным кабаном во всем Мастаршильде, и подстрелил его новичок Арлинг Регарди.

– Скорей! – махнул он рукой, подзывая егерей с собаками.

Хоть и с неохотной, но мастаршильдцы повиновались. Гончие сразу умчались вперед, гулко лая в таежных дебрях. Арлинг никогда не испытывал такого азарта. Идти по кровавому следу добычи и вдыхать запах уходящей жизни было чудесно. Охотники из деревни, которые будто нарочно замедляли шаг, остались далеко позади. Почти все согдианцы, кроме Даррена и Карра, тоже решили не искушать судьбу и плелись в хвосте.

По мере того как они углублялись в ельник, спуск становился круче. Тяжелые пихты и посеребренные инеем ели вырастали на глазах, поднимаясь в черную высь гигантскими мачтами. Повсюду, где можно было разглядеть, косогор был покрыт гниющими стволами павших гигантов. Неожиданно потеплело, и с неба уже сыпал не снег, а мелкий дождь.

Собачий лай вдруг раздался ближе – как раз за подлеском из высоких кустов жимолости и можжевельника. Арлинг готов был поспорить, что отчетливо слышал, как на мокрой хвое топчется что-то большое и неподъемное. С трудом верилось, что удача все-таки вспомнила о нем, и его ожидания вот-вот сбудутся.

Не доходя до кустов, друзья разошлись и с разных сторон стали скрадывать зверя. Напряжение достигло пика и почти физически ощущалось в воздухе. Глухое рычание пса сменилось жалобным скулежом, вепрь же сражался молча, лишь изредка низко охая. Отчетливо раздалось глухое щелканье, и Арлинг понял, что кабан пустил в дело клыки. Очевидно, он вертелся из стороны в сторону, стараясь не дать собакам зайти со спины.

Регарди почувствовал на себе взгляд Даррена и поднял глаза. Тот, приложив палец к губам, показывал на небольшую прогалину, которая виднелась среди мохнатых ветвей недалеко от Арлинга.

Пригнувшись, Регарди достал стрелу из колчана и стал подкрадываться к зияющей темноте прогала. Внезапный визг пса раздался почти одновременно с треском ветки, попавшей под ногу. Проклиная свою неуклюжесть, Арлинг бросился напролом, с трудом уворачиваясь от колючих веток, хищно целившихся в глаза. Даррен помчался за ним, но кабана уже и след простыл. На развороченной земле лежала мертвая собака с вспоротым брюхом. Еще два пса жалобно скулили в кустах.