повидать отца. Он не писал мне, говорить с ним по телефону было трудно — он нервничал,

сердился и отвечал лишь, что ему некогда со мной разговаривать. В Москву я приехала 28

октября — в тот самый день, когда бомбы попали в Большой театр, в университет на

Моховой и в здание ЦК на Старой площади. Отец был в убежище, в Кремле, и я спустилась

туда. Такие же комнаты, отделанные деревянными панелями, тот же большой стол с

приборами, как и у него в Кунцево, точно такая же мебель. Коменданты гордились тем, как

они здорово копировали Ближнюю дачу, считая, что угождают этим отцу.

В свое время писатель Константин Симонов записал рассказ адмирала И.С. Исакова,

который бывал в кремлевском подземном кабинете Сталина во время войны зимой 1941 года:

Любопытная подробность, что из себя представлял этот кабинет: ход туда был

обыкновенный забетонированный, со всеми полагающимися в таких случаях устройствами, но

когда вы из тамбура входили в самый кабинет, то вы как бы оказывались не внизу, а наверху

Это был точно такой же кабинет, как кабинет Сталина в ЦК. Такие же высокие дубовые

панели, такой же стол, те же портреты Ленина и Маркса на стене, и даже гардины висели

такие же самые, закрывая несуществующие окна. Только (это даже не сразу бросалось в

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

177

глаза) площадь кабинета была раза в два меньше, чем верхнего.

На окнах сталинской квартиры в Кремле были установлены специальные бронированные

ставни толщиной чуть больше сантиметра. Они закрывались изнутри и должны были

предохранять квартиру от осколков бомб и возможных выстрелов снайперов.

Одну любопытную подробность я почерпнул из книги «Лубянка в дни битвы за Москву».

Она заставляет задуматься о том, что на самом деле в 1941 году в Кремле было еще одно

бомбоубежище, построенное до сталинского. 10 октября 1941 года комендант Московского

Кремля Н.К. Спиридонов отправил заместителю наркома внутренних дел СССР И.А. Серову

докладную записку, в которой сообщал о мероприятиях по минированию объектов

жизнеобеспечения Кремля. Наравне с АТС, водонасосной, тепловой и электрической станциями

в документе называется и бомбоубежище. Но убежище под квартирой Сталина было

подготовлено только к декабрю 1941-го! Побеседовав с компетентными специалистами, много

лет занимающимися Кремлем и его подземельями, я выяснил, что сразу после начала войны в

бомбоубежище был «перепрофилирован» подвал 14-го корпуса. Назвать его убежищем в полном

смысле этого слова нельзя: перекрытия там достаточно тонкие, а глубина залегания всего 4

метра. Так что прямое попадание даже 200-килограммовой бомбы могло разрушить подвал,

хотя от осколков бомб он спасал.

Еще одно сталинское подземное убежище было построено на даче в Волынском.

Небольшой холм рядом со зданием бани, который мне пришлось видеть через 70 лет, — это

только один из входов в бункер. Вообще-то и само двухэтажное приземистое строение главного

дома Ближней дачи создает впечатление укрепленного здания, хотя на самом деле особых

укреплений в самом доме не было. Был, как считают, только отдельный вход в бомбоубежище.

Строительство этого убежища на глубине 17 метров, в котором имелось все необходимое для

работы и отдыха, началось еще до войны, в 1940 году, и проводилось под руководством

известной в то время метростроевки Татьяны Федоровой. Полностью объект был завершен

через восемь с лишним месяцев после начала войны, 7 марта 1942 года. Сталинский бункер был

весьма защищенным для того времени сооружением и мог выдержать прямое попадание

авиационной бомбы. Само бомбоубежище железобетонное, а в качестве перекрытий были

использованы чугунные рельсы. В убежище, как рассказывают специалисты, ведет несколько

лестниц как с улицы, так и из дома, а также персональный лифт. По примеру зданий Ближней

дачи и Дальней дачи вождя в Семеновском в бункере была построена система коридоров,

которая изолировала Сталина от встреч с обслугой.

Убежище, напомню, имело все условия для работы. В просторном зале, отделанном

такими же деревянными панелями, как и стены Ближней дачи, проводились рабочие встречи и

даже заседания ГКО. Рядом располагалась небольшая спальня. В историческом путеводителе

«Ближняя дача Сталина» отмечается, что внизу стояли такие же диваны, как и в основных

помещениях, а выделялся лишь массивный стол с ножками в виде львов. Бункер был

приспособлен к автономному существованию, и, как утверждают сотрудники Ближней дачи,

дизель-генератор, который обеспечивает его электроэнергией, несмотря на почтенный возраст

(1939 года выпуска), можно запустить и сейчас. Правда, со временем это бомбоубежище стало

не таким уж безопасным. Если прямое попадание обычной авиабомбы (даже большой) оно

могло выдержать, то атомная бомба разрушила бы его.

Много писали о том, что первое время Сталин во время фашистских бомбардировок

работал в бункере связи под зданием Главного управления войск ПВО на Мясницкой, который

был объектом глубокого залегания (до 70 метров) и имел несколько уровней. На самом деле на

этом объекте он бывал всего пару раз. Его рабочий кабинет находился на станции метро

«Кировская». А бункер связи, подвал особняка, в котором находилась Ставка Верховного

главнокомандующего, и станция метро, на которой было оборудовано бомбоубежище с рабочим

кабинетом Сталина, узлом связи, комнатой членов Политбюро и пр., были связаны подземным

туннелем. Поезда на станции не останавливались, а платформа была отделена от путей

фанерной стеной. Готовить убежище приходилось сверхбыстрыми темпами. В сборнике

«Москва военная» цитируются воспоминания уже упоминавшегося нами Д.Н. Шадрина,

заместителя начальника 1-го отдела НКВД, которому была поручена эта задача. Уже в 9 часов

утра 22 июня его вызвали к Сталину:

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

178

Поехал я туда вместе с Серовым (Серов И. Л. в то время — первый заместитель

народного комиссара госбезопасности. — Авт. ). Там уже были Берия и Молотов. Сталин

говорит: «Надо подобрать такое место, где можно было бы укрыться от бомбежки и

работать». Берия отвечает: «Вот товарищ Шадрин знает всю Москву, он найдет». Мы с

Серовым ушли. Он спрашивает: «Куда поедем?» — «На улицу Кирова, там штаб — большое

здание, а рядом особняк — детский туберкулезный диспансер».

Дальше все решения принимались молниеносно. Диспансер был в течение нескольких

часов выселен в Подмосковье, и в освободившемся здании началась работа по подготовке

особняка к переезду в него Ставки Верховного главнокомандующего. Затем Шадрин и Серов

отправились в штаб ПВО, из подземного бункера которого был прорыт туннель прямо на

станцию метро «Кировская». Его быстро расчистили. В тот же день привезли членов

Политбюро, за исключением Сталина и Калинина, чтобы посмотреть будущий объект.

Опустили их всех разом на грузовом лифте вниз, потом провели на станцию. Д.Н. Шадрин

вспоминал:

Поезда метро там уже не останавливались: сразу, как я туда приехал, прекратили мы

остановку поездов.

Всем все понравилось. «Замечательно, близко! И хорошее укрытие, и хорошую работу

можно организовать». Тут же Берия начал командовать: «Вот здесь, между столбами (а

там, когда спустишься на станцию «Кировская», в конце две колонны с одной стороны были,

две — с другой) сделать кабинет Сталина и приемную. Все организовать так-то и так-то!»