Урицкому, Сокольникову и Сталину поручается организовать комиссию по выборам в

Учредительное собрание. Той же тройке поручается составить резолюцию о Стокгольмской

конференции. Сталину поручаются переговоры с типографией по восстановлению

центрального органа. Еще комиссия для составления резолюции и т. д. После июльского съезда

принято предложение Сталина организовать работу ЦК на началах «строгого распределения

функций». Однако это легче написать, чем выполнить: ход событий еще долго будет смешивать

функции и опрокидывать решения. 2 сентября ЦК назначает редакционные коллегии

еженедельного и ежемесячного журналов, обе с участием Сталина. 6 сентября — после

освобождения из тюрьмы Троцкого — Сталин и Рязанов заменяются в редакции теоретического

журнала Троцким и Каменевым. Но это решение остается лишь в протоколах. На самом деле

оба журнала вышли только по одному разу, причем фактические редакции совершенно не

совпадали с назначенными.

5 октября ЦК создает комиссию для подготовки к будущему съезду проекта партийной

программы. Состав комиссии: Ленин, Бухарин, Троцкий, Каменев, Сокольников, Коллонтай.

Сталин в комиссию не включен. Не потому, что против его кандидатуры имелась оппозиция, —

просто его имя никому не пришло в голову, когда дело шло о выработке важнейшего

теоретического документа партии. Программная комиссия не собралась, однако, ни разу: в

порядке дня стояли совсем другие задачи. Партия совершила переворот и завоевала власть, не

имея законченной программы. Так, даже в чисто партийных делах события распределяли людей

не всегда в соответствии с видами и планами партийной иерархии. ЦК создает редакции,

комиссии, тройки, пятерки, семерки, которые не успевают еще собраться, как вторгаются новые

события, и все забывают о вчерашнем решении. К тому же протоколы, по соображениям

конспирации, тщательно прячутся, и никто не справляется с ними.

Обращает на себя внимание сравнительно частый абсентеизм Сталина. Из 24 заседаний

ЦК за август, сентябрь и первую неделю октября он отсутствовал шесть раз; в отношении

других шести заседаний не хватает списка участников. Эта неаккуратность тем менее

объяснима, что Сталин не принимал участия в работе Совета и ЦИКа и не выступал на

митингах. Очевидно, сам он вовсе не придавал своему участию в заседаниях ЦК того значения,

какое ему приписывается ныне. В ряде случаев его отсутствие объяснялось несомненно обидой

и раздражением: когда ему не удается настоять на своем, он предпочитает не показывать глаз,

скрываться и угрюмо мечтать о реванше.

Не лишен интереса порядок, в каком присутствующие члены ЦК записаны в протоколах.

13 сентября: Троцкий, Каменев, Сталин, Свердлов и др. 15 сентября: Троцкий, Каменев, Рыков,

Ногин, Сталин, Свердлов и др. 20 сентября: Троцкий, Урицкий, Бубнов, Бухарин и др. (Сталин и

Каменев отсутствуют). 21 сентября: Троцкий, Каменев, Сталин, Сокольников и др. 23 сентября:

Троцкий, Каменев, Зиновьев и т. д. (Сталин отсутствует). Порядок имен не был, конечно,

регламентирован и иногда нарушался. Но он все же не случаен, особенно если принять во

внимание, что в предшествующий период, когда отсутствовали Троцкий, Каменев и Зиновьев,

имя Сталина встречается в некоторых протоколах на первом месте. Все это, конечно, мелочи; но

ничего более крупного мы не находим, а в то же время в этих мелочах нелицеприятно

отражается повседневная жизнь ЦК и место в ней Сталина.

Чем больший размах движения, тем меньше это место, тем труднее выделить Сталина из

числа рядовых членов ЦК. В октябре, решающем месяце решающего года, Сталин менее

заметен, чем когда-либо. Усеченный ЦК, единственная опорная база Сталина, сам лишен за эти

месяцы внутренней уверенности. Его решения слишком часто опрокидываются инициативой,

возникающей за его пределами. Аппарат партии вообще не чувствует себя твердо в

революционном водовороте. Чем шире и глубже влияние лозунгов большевизма, тем труднее

комитетчикам охватить движение. Чем больше Советы подпадают под влияние партии, тем

меньше места находит себе ее аппарат. Таков один из парадоксов революции.

Перенося на 1917 год те отношения, которые сложились значительно позже, когда воды

потопа вошли в берега, многие историки, даже вполне добросовестные, представляют дело так,

будто Центральный Комитет непосредственно руководил политикой Петроградского Совета,

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

103

ставшего к началу сентября большевистским. На самом деле этого не было. Протоколы с

несомненностью показывают, что за вычетом нескольких пленарных заседаний с участием

Ленина, Троцкого и Зиновьева Центральный Комитет не играл политической роли. Инициатива

ни в одном большом вопросе не принадлежала ему. Многие решения ЦК за этот период

повисают в воздухе, столкнувшись с решениями Совета. Важнейшие постановления Совета

превращаются в действия прежде, чем ЦК успеет обсудить их. Только после завоевания власти,

окончания гражданской войны и установления правильного режима ЦК сосредоточит

постепенно в своих руках руководство советской работой. Тогда придет очередь Сталина.

8 августа ЦК открывает кампанию против созываемого Керенским в Москве

Государственного Совещания, грубо подтасованного в интересах буржуазии. Совещание

открывается 12-го августа под гнетом всеобщей стачки протеста московских рабочих. Сила

большевиков, не допущенных на Совещание, нашла более действительное выражение.

Буржуазия напугана и ожесточена. Сдав 21-го Ригу немцам, главнокомандующий Корнилов

открывает 25-го поход на Петроград в поисках личной диктатуры. Керенский, обманувшийся в

своих расчетах на Корнилова, объявляет главнокомандующего «изменником родине». Даже в

этот решительный момент, 27-го августа, Сталин не появляется в ЦИКе. От имени большевиков

выступает Сокольников. Он докладывает о готовности большевиков согласовать военные меры

с органами советского большинства. Меньшевики и эсеры принимают предложение с

благодарностью и со скрежетом зубов, ибо солдаты и рабочие шли с большевиками. Быстрая и

бескровная ликвидация корниловского мятежа полностью возвращает Советам власть, частично

утерянную ими в июле. Большевики восстанавливают лозунг «Вся власть Советам». Ленин в

печати предлагает соглашателям компромисс: пусть Советы возьмут власть и обеспечат полную

свободу пропаганды, тогда большевики полностью станут на почву советской легальности.

Соглашатели враждебно отклоняют компромисс, предложенный слева; они по-прежнему ищут

союзников справа.

Высокомерный отказ соглашателей только укрепляет большевиков. Как и в 1905 г.,

преобладание, которое принесла меньшевикам первая волна революции, быстро тает в

атмосфере обостряющейся классовой борьбы. Но в отличие от первой революции рост

большевизма совпадает теперь не с упадком массового движения, а с его подъемом. В деревне

тот же, по существу, процесс принимает иную форму: от господствующей в крестьянстве

партии социалистов-революционеров отделяется левое крыло и пытается идти в ногу с

большевиками. Гарнизоны больших городов почти сплошь с рабочими. «Да, большевики

работали усердно и неустанно, — свидетельствует Суханов, меньшевик левого крыла. — Они

были в массах, у станков, повседневно, постоянно… Масса жила и дышала вместе с

большевиками. Она была в руках партии Ленина и Троцкого». В руках партии, но не в руках ее

аппарата.

31 августа Петроградский Совет впервые принял политическую резолюцию большевиков.

Пытаясь не сдаваться, соглашатели решили произвести новую проверку сил. 9 сентября вопрос