планах был выпуск поэмы «Витязь в тигровой шкуре» в переводе Шалвы Нуцубидзе.

В тот вечер Кавтарадзе уже ложился спать, когда его неожиданно вызвали в Кремль.

Войдя в кабинет Сталина, он приветствовал вождя, как водится, по имени-отчеству и с

приставкой «товарищ». Сталин поднял голову из-за стола и возмутился: «Ты с ума сошел?

Какой я тебе «товарищ Сталин»?! Я для тебя — Коба, а ты для меня — Того».

Надо заметить, что еще во времена подпольной работы Сталин предложил Серго взять

себе кличку в честь одного японского адмирала.

Хозяин кабинета пригласил Кавтарадзе к столу и принялся расспрашивать о том, как

обстоят дела у него на работе.

Татули Гвиниашвили историю встречи двух революционеров слышала от дочери Серго:

— Сталин спросил у Кавтарадзе: «Где ты был все это время?» Тот ответил: «Сидел». —

«Нашел время сидеть», — будто бы недовольно произнес Сталин.

После этого разговор пошел так, будто ничего не случилось.

Однако по грузинским обычаям примирение только тогда считается состоявшимся, когда

обиженный приглашает обидчика в свой дом. Сталин, конечно же, помнил об этом и спросил,

отчего Серго не приглашает его в гости.

Кавтарадзе с женой и дочерью жили в коммуналке, и принимать там столь высокого гостя

было неудобно. Он попытался отсрочить приглашение, но, заметив обиду Сталина, сказал, что

будет рад видеть Кобу в любое удобное для него время.

«Едем сейчас», — тут же ответил Сталин. И уже через несколько минут — Кавтарадзе

жили на улице Горького, рядом с Кремлем — лимузины доставили друзей на место.

В изложении Казакова сцена появления Сталина в коммуналке вполне могла стать

основой для фильма.

— Когда Серго позвонил в дверь, ему открыла заспанная соседка. Увидев на лестничной

площадке Сталина, она в ужасе скрылась в своей комнате. А наутро рассказывала во дворе, что

ее грузинский сосед так напился минувшей ночью, что заявился домой с портретом Сталина.

А Кавтарадзе, перешагнув порог своей комнаты, разбудил жену и сказал, что у них гость

— Сталин. Женщина тоже не сразу поверила в происходящее. Сталин же, подойдя к ней, обнял

и произнес: «Сколько ты вытерпела!» Потом было застолье, на которое доставили продукты из

расположенного неподалеку ресторана «Арагви».

Майя Кавтарадзе, конечно же, запомнила ту ночь. И рассказывала о ней своей подруге.

Слово Татули Гвиниашвили:

— Сталин спросил у Серго, где находится его дочь. Когда мать вывела Майю, Сталин

потрепал ее по щеке и сказал: «А вот и пионерка Майя Кавтарадзе. Помню-помню».

Когда в Тбилиси в восьмидесятых годах приезжала Светлана Аллилуева, в качестве

сопровождающих дочь Сталина была назначена Майя Кавтарадзе. Через несколько лет одна из

газет написала, что к дочери Сталина была приставлена «полковник КГБ Кавтарадзе». Майя

обиделась: «Почему полковник, если я давно генерал?» Как еще было реагировать на такую

глупость?

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

68

Майя преподавала французский язык в Пушкинском институте в Тбилиси. Очень была

приятная женщина, интеллигентная.

А ее двоих родных братьев расстреляли. И потом в Тбилиси удивлялись, как Серго мог

простить Сталину гибель двоих сыновей? Кстати, в квартире Майи снимали фильм Тенгиза

Абуладзе «Покаяние».

Великий фильм грузинского режиссера вышел на экраны в 1987 году, хотя был снят тремя

годами раньше. Впервые в Советском Союзе с экрана звучала история о реалиях сталинских

лет. Татули Гвиниашвили говорила, что во время демонстрации фильма в Москве возле

кинотеатров стояли кареты «скорой помощи», которые почти никогда не пустовали.

В основу фильма Тенгиз Абуладзе взял несколько реальных историй. Одна из них

рассказывала о выдающемся грузинском дирижере Евгении Микеладзе и его супруге Кетеван

Орахелашвили.

Кетеван была дочерью председателя правительства Советской Грузии Мамии

Орахелашвили, сменившего на этом посту ближайшего друга Сталина Серго Орджоникидзе.

Близость к Ленину и Сталину уберегла Мамию Орахелашвили от репрессий после выхода

в 1926 году брошюры «Путь грузинского жирондиста», в которой он называл грузинских

меньшевиков истинными демократами, а президента независимой Грузии Ноя Жордания —

марксистом.

Однако фраза, брошенная им в 1931 году Иосифу Сталину, предложившему сделать

вторым секретарем ЦК Грузии Лаврентия Берию: «Коба, я, наверное, ослышался? Мы не можем

таким назначением удивить партийцев!», уже не прошла бесследно.

Берия пост получил, а Мамия Орахелашвили из руководителя республики был

разжалован в научные сотрудники тбилисского Института марксизма-ленинизма. А в 1937 году

арестован и расстрелян.

Мать Кетеван, Мариам Орахелашвили, после отставки мужа продолжала оставаться

наркомом просвещения Грузии. В один из дней она увидела из окна, как с ее дочерью на улице

разговаривает какой-то мужчина, в котором она, присмотревшись, узнала Лаврентия Берию.

Выбежав из дома, Мариам увела дочь, сказав, что с такими людьми, как Берия, нельзя не только

разговаривать, но даже здороваться.

В 1938 году Мариам Орахелашвили была арестована. Во время допроса, который вел сам

Берия, она не выдержала и, схватив со стола следователя стеклянную пепельницу, запустила ее

в главного чекиста. Берия достал пистолет и застрелил Орахелашвили.

Судьба ее дочери Кетеван была предрешена. Хотя поначалу все складывалось более чем

счастливо. Знаменитая тбилисская красавица стала женой дирижера Евгения Микеладзе,

художественного руководителя Тбилисского театра оперы и балета.

После возвращения с московских гастролей, во время которых работу артистов театра

похвалил сам Сталин, Микеладзе приступил к репетициям новой оперы. Премьера прошла

успешно. А вскоре Евгений Микеладзе уже сидел на первом допросе.

Кетеван Орахелашвили тоже арестовали. Спустя годы она вспоминала, как после

очередного допроса ее вели в камеру и в тюремном коридоре она увидела двоих чекистов, на

руках которых висело обезжизненное тело избитого арестованного. Лица его не было видно.

Кетеван взглянула на волосы несчастного и вздрогнула — перед ней пронесли ее мужа. Лишь по

буйной шевелюре она смогла узнать его. Больше своего Евгения она не видела.

В один из дней в тюрьму, где содержался Евгений Микеладзе, приехал Лаврентий Берия.

Сталинскому любимцу вообще нравилось присутствовать на допросах. При этом свое

появление палач каждый раз обставлял, словно играл в забавную игру. По воспоминаниям

дочери Сталина Светланы Аллилуевой, для того, чтобы оставаться неузнанным, Берия надевал

парик. В этот раз он был без грима. И тому были причины.

Описание последнего допроса великого дирижера оставил Юлиан Семенов в

документальной книге «Ненапечатанные рассказы». Сын Евгения Микеладзе Вахтанг, ставший

режиссером-документалистом, в своем фильме о Лаврентии Берии «Убийца моей семьи»

приводит цитату из этой книги: «Ослепленного на допросах Микеладзе втащили в кабинет

Берии. И тот сказал: «Дирижер, вас изобличили подельцы. У нас достаточно материалов, чтобы

расстрелять вас и без официального признания. Но неужели вы не хотите облегчить совесть,

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

69

выскоблить себя перед народом?» — «Товарищ Берия, — ответил великий музыкант. — Я ни в

чем не виноват, и вам об этом прекрасно известно». — «Откуда ты узнал, что я Берия? Ты же

слеп!» — «У меня абсолютный слух, Лаврентий Павлович, я узнаю любого человека по

голосу».

И тогда Берия сказал тем, кто привез к нему гения грузинского народа: «Так вбейте ему

гвозди в уши, чтобы он не мог никого узнавать по голосу!» И это сделали с Микеладзе. И