дивизий и сдержал обещание, его авторитет, естественно, повысился за счет авторитета

Вацетиса, который продолжал упорствовать, когда его ошибка обнаружилась полностью.

Смилга, Лашевич и Гусев предложили, видимо, при содействии Сталина, назначить Каменева

главнокомандующим. Успехи Восточного фронта подкупили Ленина и сломили мое

сопротивление. Но тут в события врезался эпизод, смысл которого остается не вполне ясным

для меня и сейчас: Вацетис оказался арестован по подозрению в измене.

8 июля 1919 г. я получил на Южном фронте в Козлове шифрованную телеграмму о том,

что изобличенный в предательстве и сознавшийся офицер дал показания, из которых вытекает,

что будто бы Вацетис знал о военном заговоре. «Пришлось подвергнуть аресту главкома», —

так заканчивалась телеграмма подписанная Дзержинским, Крестинским, Лениным и его

заместителем Склянским. За спиной Дзержинского в этом деле стоял, видимо, Сталин.

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

279

Так как Вацетис был вскоре после того освобожден и впоследствии стал профессором

военной академии, то, я полагаю, осведомленность его о заговоре была весьма сомнительна.

Весьма вероятно, что недовольный смещением с поста главнокомандующего, он вел

неосторожные беседы с близкими к нему офицерами. Я никогда не проверял этого эпизода.

Вполне допускаю, однако, что в аресте Вацетиса играл роль Сталин, который таким образом

мстил ему за некоторые старые обиды. Вместе со Сталиным реванш брал Восточный фронт и с

ним вместе новый главнокомандующий. Я и сейчас не знаю, что тут верно, в какой мере дело

действительно шло о «заговоре» и в какой мере Вацетис был посвящен в него.

Таким образом, смена командования осложнилась драматическим эпизодом, который не

имел, впрочем, трагических последствий. Вацетиса вскоре освободили. Но отношения в

Политбюро напряглись: за эпизодом ареста явно чувствовалась интрига. Найдя опору в

руководителях Восточного фронта, Сталин взял над Революционным Военным Советом

реванш.

Наступление на Южном фронте по плану главнокомандующего началось в середине

августа. Через полтора месяца, в конце сентября, я писал в Политбюро: «Прямое наступление

по линии наибольшего сопротивления оказалось, как и было предсказано , целиком на руку

Деникину… В результате полуторамесячных боев… Наше положение на Южном фронте сейчас

хуже, чем было в тот момент, когда командование приступало к выполнению своего априорного

плана. Было бы ребячеством закрывать на это глаза». Слова «как и было предсказано» ясно

говорят о тех трениях, которые предшествовали принятию стратегического плана и имели место

в июне и начале июля.

Итак, ошибка плана была для меня настолько несомненна, что когда он был утвержден

Политбюро — всеми голосами, в том числе и голосом Сталина против меня, — я подал в

отставку. Решение Политбюро по поводу отставки гласило:

Секретно

Копия с копии

Москва, 5 июля 1919 года

№…

РОССИЙСКАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ (Большевиков)

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ

Кремль

Орг. и Полит. Бюро ЦК, рассмотрев заявление т. Троцкого и всесторонне обсудив это

заявление, пришли к единогласному выводу, что принять отставки т. Троцкого и удовлетворить

его ходатайство они абсолютно не в состоянии.

Орг. и Полит. Бюро ЦК сделают все от них зависящее, чтобы сделать наиболее удобной

для т. Троцкого и наиболее плодотворной для Республики ту работу на Южном фронте, самом

трудном, самом опасном и самом важном в настоящее время, которую избрал сам т. Троцкий. В

своих званиях Наркомвоена и Предреввоенсовета т. Троцкий вполне может действовать и как

член Реввоенсовета Южфронта с тем Комфронтом (Егорьевым), коего он сам наметил, а ЦК

утвердил.

Орг. и Полит. Бюро ЦК предоставляют т. Троцкому полную возможность всеми

средствами добиваться того, что он считает исправлением линии в военном вопросе, и, если он

пожелает, постараться ускорить съезд партии.

Твердо уверенные, что отставка т. Троцкого в настоящий момент абсолютно невозможна и

была бы величайшим вредом для Республики, Орг. и Полит. Бюро ЦК настоятельно предлагают

тов. Троцкому не возбуждать более этого вопроса и исполнять далее свои функции,

максимально, в случае его желания, сокращая их ввиду сосредоточения своей работы на

Южфронте. Ввиду этого Орг. и Полит. Бюро ЦК отклоняет и выход т. Троцкого из Политбюро и

оставление им поста Председателя Реввоенсовета Республики (Наркомвоена).

Подлинный подписали:

Ленин, Каменев, Крестинский, Калинин, Серебряков, Сталин, Стасова.

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

280

С подлинным верно:

Секретарь ЦК Елена Стасова.

Я взял отставку назад и немедленно отправился на Южный фронт, где открывавшееся в

середине августа наступление скоро приостановилось, не дав результатов. Роковая ошибочность

плана стала ясна многим работникам, в том числе и Лашевичу, перешедшему с Восточного

фронта на Южный. 6 сентября я телеграфировал с фронта Главкому и ЦК, что «центр тяжести

борьбы на Южфронте всецело перешел на Курско-Воронежское направление, где резервов нет»,

и предложил ряд войсковых перегруппировок, означавших в совокупности ликвидацию

несостоятельного плана. Под моей телеграммой подписались Серебряков и Лашевич. Но

главнокомандующий упорствовал, и Политбюро решительно поддержало его. В тот же день, 6

сентября, я получил ответ.

За два месяца ход военных операций не только опрокинул первоначальный план, но и

ясно указал главную операционную линию. Однако за два месяца непрерывных и

безрезультатных боев многие дороги оказались разрушены, и сосредоточение резерва

представляло неизмеримо большие трудности, чем в июне-июле. Радикальная перегруппировка

сил являлась, тем не менее, необходимостью. Я предлагал конный корпус Буденного

переправить походным порядком и передвинуть ряд других частей в северо-восточном

направлении.

Тем временем начатое наступление приостановилось, положение на Кубани, где увязли

лучшие войска, продолжало оставаться крайне тяжким, Деникин продвигался на Север. «Для

проверки оперативного плана, — писал я в конце сентября, — нелишне посмотреть на его

результаты. Южный фронт получил такие силы, какие никогда не имел ни один из фронтов: к

моменту наступления на Южном фронте имелось не менее 180.000 штыков и сабель,

соответственное количество орудий и пулеметов. В результате полуторамесячных боев мы

имеем жалкое топтание на месте в восточной половине Южного фронта и тяжкое отступление,

гибель частей, расстройство организма — в западной половине. Причину неудачи необходимо

искать целиком в оперативном плане. Мы пошли по линии наибольшего сопротивления, т. е.

части средней устойчивости направили по местности, населенной сплошь казачеством, которое

не наступает, а обороняет свои станицы и очаги. Атмосфера «народной» донской войны

оказывает расслабляющее влияние на наши части. В этих условиях деникинские танки, умелое

маневрирование и пр. оказываются в его руках колоссальным преимуществом».

Однако теперь дело шло уже не о плане, а о его последствиях, материальных и

психологических. Главнокомандующий надеялся, видимо, в соответствии с правилом

Наполеона, упорствуя в ошибке, извлечь из нее все возможные выгоды и добиться в конце

концов победы. Политбюро, теряя доверие, упорствовало в собственном решении. 21 сентября

наши войска покинули Курск. 13 октября Деникин взял Орел, открыв себе дорогу на Тулу, где