грузинского означает «клетка», саму фамилию можно перевести как «сын клетки».

Пройдет всего четыре месяца, и Екатерина Сванидзе в полной мере сумеет ощутить, что

значит быть женой революционера.

13 ноября 1906 года в ее квартиру на Фрейлинской улице в Тифлисе явится полиция,

которая разыскивала Иосифа. Тот находился в это время в Баку.

В итоге жандармы арестовали Като. Формальным поводом для задержания стало то, что

Сванидзе предъявила свой девичий паспорт, хотя ее замужество уже ни для кого не было

секретом.

Накануне нового, ставшего последним в ее жизни, года Сванидзе освободили.

Ходатайство об этом написали ее родственники.

Женщина находилась на пятом месяце беременности, и Тифлисская полиция, возможно,

просто пожалела несчастную жену Иосифа Джугашвили. Который, надо отдать ему должное,

тоже подписал ходатайство. Правда, фигурировал в нем как двоюродный брат арестованной.

18 марта 1907 года у Екатерины и Иосифа родился сын Яков. А уже через три месяца

родителям пришлось бежать из Тифлиса. Причиной побега стал налет на почтовую карету,

который молодой отец организовал на Эриванской площади Тифлиса. В результате нападения

было похищено 250 тысяч рублей — громадная по тем временам сумма.

Впрочем, потом окажется, что истинным организатором знаменитого ограбления являлась

царская полиция. Все похищенные денежные купюры были помечены, и при попытке их обмена

за границей удалось арестовать многих разыскиваемых революционеров.

Задержания избежал лишь Сосо, который в тот момент снова скрывался в Баку.

Впоследствии подобное везение даст повод для разговоров о том, что он являлся тайным

сотрудником полиции.

Но такие разговоры возникнут потом. А пока у супругов протекала обычная, если не

брать в расчет необходимость скрываться, жизнь.

Екатерина обижалась на свекровь, которую называла «старухой». Кеке отказалась

присмотреть за внуком Яковом, пока невестка и сын находились в Баку. Для Грузии это из ряда

вон выходящий случай.

Пришлось Като обратиться за помощью к своим родственникам, чей дом впоследствии

станет для Якова родным.

Единственное, чем могла Екатерина помочь сыну, — это деньгами, которые передавала

своим родным. Женщина была популярной в Тифлисе портнихой, у которой одевалась жена

самого начальника полиции.

Во время пребывания в Баку Екатерина Сванидзе заболела скоротечной чахоткой. Муж

привез ее обратно в Тифлис и снова уехал.

Работать больная Като уже не могла, а потому денег не хватало. У мужа на семью их не

было. При том, что он никогда не отказывал в финансовой помощи соратникам по партии. Так, в

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

21

июле 1907 года к нему пришел за деньгами большевик Сергей Аллилуев. Ему надо было ехать в

Петербург, и, как он слышал, помочь мог только Иосиф. Тот действительно помог своему, как

оказалось, будущему тестю.

Като в это время умирала — в буквальном смысле слова — из-за безденежья. Пригласить

врача и купить лекарство было не на что.

Впрочем, справедливости ради надо отметить, что и на себя Иосиф деньги не тратил.

Бытовая сторона жизни никогда не имела для него большого значения.

Оправдывает ли только подобное «бессребреничество» отношение к смертельно больной

жене?

В Грузию Иосиф приехал лишь за день до смерти жены, 21 ноября 1907 года. На

следующий день Екатерины Сванидзе не стало. По воспоминаниям друзей, она умерла на руках

у мужа.

Который наконец вышел из тени. В сообщении о смерти Екатерины, опубликованном в

тифлисской газете «Цкаро», имя Иосифа Джугашвили фигурировало в качестве мужа усопшей.

Брак Сосо и Като, как молодых называли друзья, продолжался чуть больше года. По

свидетельствам современников, Иосиф по-настоящему любил Екатерину. Возможно, за то, что

она с первого дня выбрала правильную линию поведения — смотрела на мужа снизу-вверх, не

подвергая его слова ни малейшему сомнению и даже не смея подумать, что ее Сосо,

вынужденный то и дело скрываться от полиции и оставлять молодую жену в одиночестве,

может быть в чем-то неправ.

Хотя, конечно же, находились люди, которые говорили об обратном. Так, некий Петр

Можнов, знавший хозяина бакинского пристанища Сосо и Като, вспоминал, что «Иосиф,

возвращаясь домой пьяным, ругал жену последними словами и избивал ногами» …

На похоронах Екатерины Сванидзе, состоявшихся на Кукийском кладбище Тифлиса,

Иосиф Джугашвили сказал другу: «Это существо смягчало мое каменное сердце; она умерла, и

вместе с ней умерли мои последние теплые чувства к людям».

Похороны Сванидзе стали единственным случаем в биографии Иосифа, когда он лично

прощался с близким ему человеком.

Больше он не провожал до могилы никого — ни мать, ни вторую жену.

Бывал только на протокольных процессиях, когда земле предавали его соратников.

Обретших последний приют порой не без старания самого Иосифа.

Когда гроб с телом Екатерины опустили в землю, Иосиф не сдержался и тоже бросился в

могилу. Присутствовавшему на похоронах одному из друзей Джугашвили, Геронтию Кикодзе,

пришлось спуститься туда следом за ним и почти силой вытащить безутешного товарища.

Иосиф не забудет этого. Спустя годы этот поступок спасет Геронтия Кикодзе от ареста и

сохранит ему жизнь.

Это случится в 1936 году, когда в Грузию приедет знаменитый французский писатель

Андре Жид, и именно Геронтия, свободно владеющего французским, назначат сопровождать

классика мировой литературы. Жиду, конечно же, показывали в Грузии лишь то, что было

дозволено. Но на то писатель и был великим, что сумел разглядеть и то, что от него всячески

пытались скрыть.

Вернувшись во Францию, Жид написал сенсационную книгу «Возвращение в СССР», на

страницах которой поведал миру о том, что же на самом деле происходит в Советском Союзе.

Не надо быть большим специалистом, чтобы понять, какие эмоции могли вызвать у

Сталина, например, такие строки из произведения Андре Жида:

«По дороге из Тифлиса в Батум мы проезжали через Гори, небольшой город, где родился

Сталин. Я подумал, что это самый подходящий случай послать ему телеграмму в знак

благодарности за прием в СССР, где нас повсюду тепло встречали, относились к нам с

вниманием и заботой. Лучшего случая более не представится. Прошу остановить машину у

почты и протягиваю текст телеграммы. Содержание примерно такое: «Совершая наше

удивительное путешествие по СССР и находясь в Гори, испытываю сердечную потребность

выразить Вам…» Но в этом месте переводчик запинается: такая формулировка не годится.

Просто «вы» недостаточно, когда это «вы» относится к Сталину. Это даже невозможно. Надо

что-то добавить. И, поскольку я недоумеваю, присутствующие начинают совещаться. Мне

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

22

предлагают: «Вам, руководителю трудящихся», или — «вождю народов», или я уж не знаю, что

еще. Мне это кажется абсурдом, я протестую и заявляю, что Сталин выше всей этой лести. Я

бьюсь напрасно. Делать нечего. Телеграмму не примут, если я не соглашусь на дополнения. И,

поскольку речь идет о переводе, который я даже не могу проверить, соглашаюсь после упорного

сопротивления и с грустной мыслью о том, что все это создает ужасающую, непреодолимую

пропасть между Сталиным и народом. И, поскольку я уже обращал внимание на подобные

добавления и уточнения в переводах моих речей, произнесенных там, я тогда же заявил, что

отказываюсь от всего опубликованного под моим именем во время пребывания в СССР и что я

еще об этом скажу. Вот я это и сделал теперь».

Удивительно, но никаких последствий для Кикодзе эта история не имела.