– Да, кое-что ты повидал с тех пор, как глядел на меня из зеркала в Хоббитании, – сказал Фродо своему двойнику. – А теперь посмотри-ка на здешний праздник! – Он раскинул руки и сладко потянулся.

В это время кто-то постучал в дверь, и на пороге комнаты появился Сэм. С радостной улыбкой он подошел к Фродо, бережно погладил его левую руку, а потом смущенно отвернулся в сторону.

– Здравствуй, Сэм, – проговорил Фродо.

– Вишь ты – теплая! – воскликнул Сэм. – Это я про вашу левую руку. Ведь она была у вас ледышка ледышкой: мало что холодная, так еще и прозрачная. Ну да теперь уже все позади! Гэндальф послал меня, чтобы я у вас спросил, готовы ли вы к сегодняшнему празднику… Мне подумалось, что он надо мной насмехается.

– Вполне готов, – сказал ему Фродо. – И мне не терпится повидать друзей.

– Я отведу вас, – предложил Сэм. – Ведь этот замок – огромный и удивительный. Кажется, ты все уже здесь разведал, а потом сворачиваешь в какой-нибудь закоулок и находишь кучу новых неожиданностей. А эльфы-то, эльфы! Ведь они тут хозяева, куда ни пойдешь, везде их встречаешь! Одни – как короли, прекрасные и строгие, так что на них даже боязно глядеть. Зато другие – ну чистые дети! И всюду музыка, всюду песни… Я тут, конечно, не совсем освоился – у меня и времени было маловато, да и храбрости, по правде-то сказать, не хватало…

– Я знаю, почему у тебя не было времени, – с благодарностью в голосе перебил его Фродо. – Зато уж сегодня мы всласть повеселимся! Идем, покажи мне здешние «закоулки».

Они миновали множество переходов, спустились по нескольким пологим лестницам и вышли в огромный тенистый парк, разбитый на высоком берегу реки. И здесь, у восточного торца дома, на просторной веранде, обращенной к востоку, Фродо увидел своих друзей. В долине за рекой уже сгущались сумерки, но далекие пики восточных гор еще освещало заходящее солнце. Предвечерний сумрак был прозрачным и теплым, звучно шумел отдаленный водопад, а воздух был напоен ароматом цветов, запахом трав и свежей листвы, как будто здесь, в парке у Элронда, остановилось на отдых отступающее лето.

– Ур-р-р-ра! – вскакивая, закричал Пин. – Вот он – наш благородный родич! Да здравствует Фродо – Властелин Кольца!

– Уймись! – резко оборвал его Гэндальф, сидевший в глубине затененной веранды, так что Фродо не сразу его заметил. – Эта долина недоступна для зла – и все же не следует его сюда призывать. Властелином Колец величают не Фродо, а хозяина Черного Замка в Мордоре – его тень снова простерлась над миром. Мы-то укрылись в надежной крепости. Но и вокруг нее уже сгущается мрак.

– Ну, началось, – пробурчал Пин. И потом, обращаясь к Фродо, добавил: – Так вот он нас беспрестанно и утешает. Я знаю, что нам всем надо быть начеку. Но в этом доме почти невозможно думать о мрачном или грустном. Мне тут все время хочется петь – только не знаю я подходящей песни.

– Да и у меня тоже песенное настроение, – радостно рассмеявшись, заметил Фродо. – Но сначала мне хочется поесть и выпить.

– С этим здесь просто, – сказал ему Пин. – Тем более что тебе не изменил твой нюх: ты сумел проснуться как раз к обеду.

– Не к обеду, а к пиршеству, – поправил его Мерри. – Едва только Гэндальф торжественно объявил, что ты выздоравливаешь, началась подготовка – я думаю, нас ждет роскошный пир. – Не успел он договорить, как зазвонили колокольчики, сзывающие гостей к праздничному столу.

Гости собрались в Трапезном зале, уставленном рядами длинных столов. Элронд сел во главе стола, стоявшего отдельно от остальных, на возвышении, а возле хозяина, лицом друг к другу, привычно расположились Всеславур и Гэндальф.

Фродо смотрел на них – и не мог насмотреться: ведь Элронда, героя бесчисленных легенд, он видел впервые, а Всеславур и Гэндальф – даже Гэндальф, которого он вроде бы знал, – обрели рядом с Элрондом свой подлинный облик, облик непобедимых и достославных витязей.

Ростом Гэндальф был ниже, чем эльфы, но белая борода, серебристые волосы, широкие плечи и благородная осанка придавали ему истинно королевский вид; а его зоркие глаза под снежными бровями напоминали приугасшие до времени угольки… но они могли вспыхнуть в любое мгновение ослепительным – если не испепеляющим – пламенем.

Всеславур – могучий, высокий и статный, с волосами, отливающими огненным золотом, – казался юным, но спокойно-мудрым, а глаза его светились решительной отвагой.

По лицу Элронда возраст не угадывался: оно, вероятно, казалось бы молодым, если б на нем не отпечатался опыт бесчисленных – и радостных, и горестных – событий. На его густых пепельных волосах неярко мерцала серебряная корона, а в серых, словно светлые сумерки, глазах трепетали неуловимо проблескивающие искры. Он выглядел мудрым, как древний властитель, и могучим, как зрелый, опытный воин. Да он и был воином-властителем, этот исконный Владыка Раздола.

Напротив Элронда, в кресле под балдахином, сидела прекрасная, словно фея, гостья, но в чертах ее лица, женственных и нежных, повторялся или, вернее, угадывался мужественный облик хозяина дома, и, вглядевшись внимательней, Фродо понял, что она не гостья, а родственница Элронда. Была ли она юной? И да, и нет. Изморозь седины не серебрила ее волосы, и лицо у нее было юношески свежим, как будто она только что умылась росой, и чистым блеском предрассветных звезд лучились ее светло-серые глаза, но в них таилась зрелая мудрость, которую дает только жизненный опыт, только опыт прожитых на земле лет. В ее невысокой серебряной диадеме мягко светились круглые жемчужины, а по вороту серого, без украшений, платья тянулась чуть заметная гирлянда из листьев, вышитых тонкой серебряной нитью.

Это была дочь Элронда, Арвен, которую видели немногие смертные, – в ней, как говорила народная молва, на Землю возвратилась красота Лучиэнь, а эльфы дали ей имя Андомиэль: для них она была Вечерней Звездой. Андомиэль недавно вернулась из Лориэна – там, за горами, в лесной долине, жила ее родня по материнской линии. А сыновья Элронда, Элладан и Элроир, странствовали где-то далеко на севере, потому что поклялись отомстить мучителям матери, северным оркам.

Красота Андомиэль ошеломила Фродо – он с трудом верил, что живое существо может быть таким ослепительно красивым, а узнав, что ему приготовлено место за столом Элронда, он почти испугался: его всполошила столь высокая честь. В особом кресле с несколькими подушками он был не ниже других гостей, но самому-то себе он казался крохотным и недостойным своих замечательных сотрапезников. Однако это чувство вскоре прошло. За столом царило непринужденное веселье, а обильная и поразительно вкусная еда была под стать его аппетиту, так что он смотрел главным образом в тарелку.

Но, утолив первый голод, он поднял голову, отыскивая взглядом своих друзей. Они сидели за соседним столом – и его верный Сэм, и Пин, и Мерри. Фродо вспомнил, как Сэма убеждали, что здесь он не слуга, а почетный гость, – он хотел прислуживать Фродо за столом. Однако Бродяжника Фродо не увидел.

Справа от Фродо восседал гном – необычайно важный и богато одетый. Его раздвоенная седая борода ниспадала на ослепительно белый камзол, закрывая пряжку серебряного пояса. В массивную золотую цепочку-ожерелье были вправлены ярко сверкающие бриллианты. Заметив, что Фродо на него смотрит, гном повернулся к нему и сказал:

– Здравствуй и процветай, уважаемый хоббит! – Он встал с кресла и, поклонившись, добавил: – Гном Глоин. Готов к услугам. – А потом отвесил еще один поклон.

Фродо удивился, однако не растерялся. Он встал и, не обратив ни малейшего внимания на посыпавшиеся с кресла подушки, ответил:

– Фродо Торбинс. Готов служить – и тебе, и твоим уважаемым родичам. – Он поклонился гному и с интересом спросил: – Скажи, пожалуйста, ты тот самый Глоин – спутник знаменитого Торина Дубощита?

– Совершенно верно, – подтвердил гном. Он поднял с пола упавшие подушки и помог Фродо забраться в кресло. – Тебе я подобного вопроса не задаю, – с церемонной учтивостью заметил он, – мне уже сообщили, что ты родственник и наследник всеми почитаемого Бильбо Торбинса. Поздравляю тебя с прибытием в Раздол!