Meyer E. Geschichte des Altertums. Stuttgart, 1939.
Muffs J. Y. Studies in the Aramaic Legal Papyri from Elephantine. Leiden, 1968.
Olmstead A. T. History of the Persian Empire. Chicago, 1948.
Schmidt E. F. Persepolis. Chicago, 1953-1970. Vol. 1-3.
Stronach D. Pasargadae. A Report on the Excavations Conducted by the British Institute of Persian Studies from 1961 to 1963. Oxford, 1978.
Dandamaev M. A. Iranians in Achaemenid Babylonia. Costa Mesa, 1992.
Georges P. Barbarian Asia and the Greek Experience: from the Archaic Period to the Age of Xenophon. Baltimore; L., 1994.
Hoegeman P. Das alte Vorderasien und die Achaemeniden: Ein Beitrag zur Herodot-Analyse. Wiesbaden, 1992.
Humbach H. The Gathas of Zaratustra and other old Avestan Texts. Heidelberg, 1991.
Koch H. Achaemeniden-Studien. Wiesbaden, 1993.
Le Tribut dans l’empire perse: Actes de la Table Ronde de Paris 12-13.12.1986 / Ed. par P. Briant et M. Herrenschmidt. P., 1989.
Malbran-Labat R. La version akkadienne de l’inscription de Darius a Behistun. Roma, 1994.
Petit Th. Satraps et satrapies dans l’empire achemenide de Cyrus le Gand a Xerxes Ier. P., 1990.
Vallat F. Les noms geografiques des sources suso-elamites (RGTC XI). Wiesbaden, 1993.
Vogelsang W. J. The Iranian Achaemenid Empire. Groningen, 1990. Wieschoefer J. Die «dunklen Jahrhunderte» des Persis: Untersuchungen zu Geschichte und Kultur von Fars in fruehhellenistischer Zeit (330-140 v. Chr.). Miinchen, 1994.
Yaron R. Introduction to the Law of the Aramaic Papyri. Oxford, 1961. Zawadski S. The Fall of Assyria and Median-Babylonian Relations in Light of the Nabopalassar Chronicle. Poznan, 1988.
Глава II
ИСТОРИОГРАФИЯ ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ СРЕДНЕЙ АЗИИ
Изучение древней истории Средней Азии наряду с двумя основными историографическими направлениями — выявлением и систематизацией источников и интерпретацией исторического процесса — связано и с уточнением самого предмета исследования. Долгое время территория Средней Азии рассматривалась как часть ираноязычных областей, повествование об этом регионе в исторических трудах включалось в исследования по истории Ахеменидского государства и ему подобных крупных держав. Своеобразие культурного и исторического процессов на территории Среднеазиатского региона и Афганистана иногда заставляло говорить о «Восточном Иране» как об особом понятии. Отечественная наука рассматривает Среднюю Азию и ее древнюю историю как историю региона с особой судьбой и ярко выраженной спецификой. Разумеется, современные политические и административные границы не всегда соответствуют древним реалиям. Как справедливо отмечал М. М. Дьяконов (1954), в Средней Азии реки не разъединяют, а, наоборот, объединяют. Поэтому, например, древняя Бактрия представляет собой единое историко-культурное явление, хотя ныне ее районы расположены по обоим берегам Амударьи, являющейся государственной границей между Афганистаном и государствами Средней Азии.
Древняя история Среднеазиатского региона — это история располагавшихся здесь историко-культурных областей, на территории которых развивались древние государственные образования. Это история Бакт-рии (среднее течение Амударьи), Хорезма (нижнее течение Амударьи), Согда (бассейны рек Зеравшана и Кашкадарьи), Маргианы (бассейн Мур-габа) и северной Парфии, или Парфиены (подгорная полоса Южного Туркменистана). В более северных областях, например, по течению другой крупной реки, Сырдарьи, развивались оседлые культуры, но там не сформировалось четко выраженных политических образований с такими показательными внешними атрибутами, как письменность и регулярный монетный чекан. По границам оседлых оазисов располагались кочевые племена, объединявшие на территории Киргизии и Казахстана мощные группы людей, из которых наиболее известен сакский союз. Они играли существенную роль в древней истории региона, вступая в тесные взаимодействия со среднеазиатскими государствами. Учитывая современное политическое деление, в литературе говорится в целом о регионе Средней Азии и Казахстана.
Такова позиция, выработанная в современной науке. В дореволюционной литературе нередко о Средней Азии говорилось как о Западном Туркестане, в отличие от Восточного Туркестана, под которым понимались западные районы КНР, заселенные тюркоязычными народами. Под влиянием отечественной историографии и особенно впечатляющих открытий советскими археологами в Средней Азии древних культурных центров происходили изменения и в зарубежной историографии. Так, для названия областей между Амударьей и Сырдарьей, в Средние века именовавшихся Мавераннахром, иногда стал использоваться термин «Транс-оксиана» [Frye, 1949]. В последние годы употребляется и термин «Средняя Азия» (Grenet, 1984); учитывая бытование в западной историографической традиции понятия «Центральная Азия», стало вводиться также понятие «советская Средняя Азия». Как бы то ни было, предмет исследования и его пространственные очертания приобрели устойчивое определение.
Историография как обобщенная форма отражения процесса познания связана с выявлением и систематизацией источников и интерпретационными подходами к пониманию исторического процесса. Важнейшим источником исторической информации, безусловно, являются различные письменные свидетельства — от сообщений античных авторов до материалов древних архивов и эпиграфических данных. В определенной мере к письменным источникам примыкают и нумизматические материалы, приобретающие при скудном освещении письменными свидетельствами политической и экономической истории особую ценность. Наконец, самым массовым источником являются археологические данные. Правда, следует иметь в виду, что, в отличие от письменных документов, археологические объекты, как правило, создавались не для хранения и передачи информации, а были лишь результатом или спутником тех или иных процессов, происходивших в древних обществах, и в первую очередь процессов культурогенеза. Поэтому требуется значительная осторожность в использовании материалов археологии для исторических реконструкций. Здесь очень важна критика самого источника, в первую очередь выяснение информационных возможностей определенных групп объектов или памятников. Предложен ряд схем для процедуры исторической интерпретации конкретных фактов археологии, иногда излишне усложненных, но неизменно учитывающих этот опосредованный характер информации.
В интерпретационной части историографии на материалах Средней Азии развиваются три направления. Первое — это описательное изложение политической истории с определением основных направлений собственно исторических процессов. Для второго направления, время от времени возвращающего себе популярность, характерен скептический подход, иногда перерастающий в гиперскептицизм и агностицизм (так, Геродота одно время именовали не «отцом истории», а «отцом лжи»). Иногда он касается и других разделов историографии древнего мира. Третье направление можно назвать концепциональным, когда выдвигаются положения, связанные с определенным теоретическим и методологическим фундаментом и преследующие цель выявить закономерности исторического процесса, его движущие силы и внутренние причины.
С учетом вышеназванных аспектов можно выделить три больших периода в историографии Древней Средней Азии.
Первый период охватывает время с 1738 г., когда появилась первая публикация о Греко-бактрийском царстве, до конца 20-х годов XX в., когда в сферу научного исследования начал широко входить массовый археологический материал. С 20-30-х годов XIX в. в значительном объеме стала поступать нумизматическая информация, имеющая прямое отношение к древней истории Средней Азии. На интерпретационном уровне в этот период преобладали традиционные направления, исследующие политическую историю и историческую географию.
