– Да, – ответил старик, – заходим, магистр уже ждет нас.

И, оставив факелоносца снаружи, они постучались и зашли. Просторная комната за дверью была погружена в полумрак и освещалась лишь одним факелом на дальней стене. Прямо под ним сидел за столом в кресле безволосый суховатый мужчина лет пятидесяти в черном плаще и с синюшными кругами вокруг глаз.

– Вот и вы, – задумчиво сказал он. – Садитесь, я дам тебе последние инструкции. Итак, повтори задание.

– Я должен отправиться в Белые Горы и подстеречь там молодого монаха по имени Йонаш. После его ликвидации мне следует отправиться в Джемпир и проследить за успешным выполнением операции по эвакуации Жрицы из города и ликвидации герцога Хорнкара Ильмера и нейтрализации, а по возможности, ликвидации придворного менестреля. Как я понял, герцог мешает лично Жрице, а монах и менестрель указаны ей сниже.

– Да уж, ниже пояса, – пробормотал лысый. – Но, – продолжил он уже громче, – тебе известна причина, по которой эти двое представляют для нас опасность.

– Нет, но я готов выполнить любое задание.

– Знаю, – кивнул головой лысый, – Но на этот раз тебе еще и объяснят, что к чему. Знаешь предсказание о Песне и Певце?

– Да, магистр, но я полагал, это все весьма нескоро.

– Уже. Это менестрель. А монах послужит катализатором, который поможет менестрелю полностью обрести свой дар и направить его в нежелательную для нас сторону. Теперь понял?

– Да, Ваша Темность.

– Так уж вышло, что одной операцией мы сможем убить несколько зайцев. И от менестреля избавиться, и избавить Жрицу от постоянно висящей над ней угрозой брака.

– Вообще-то, – заметил старик, который до сих пор стоял в стороне и молчал, – она могла бы и потерпеть. Лучшего прикрытия, чем дочь короля, для нашего Ордена и желать нельзя.

– Помолчи, Егард, – оборвал его лысый, – ты же знаешь, законный брак лишит ее силы.

– Ну, без брака это ей не мешало, – ответил тот, – чего ж вдруг теперь помешает? А кроме того, Вейерг, жрицу можно и другую завести, а другой принцессы у нас не будет.

– Ты сам знаешь, почему. Король хоть и не верит ни в бога, ни в черта, а формальности все же постарается соблюсти. А герцог, тот вообще к илинитам тяготеет. А церковного обряда ей не перенести. И ее способности заставляют нас пожертвовать ее положением. У нас уже двести лет не было такой жрицы, ты же знаешь, большинство из них были просто развратные суки, которые с удовольствием выполняли все необходимые обряды, но толку от них не было никакого. А эта уже, готовясь к своему месту, нащупала каких-то демонов за Гранью. И сейчас это она нас предупредила о Певце.

– Хорошо, Вейерг, я готов.

– Прекрасно, пойдешь вперед в Джемпир и подготовишь все к операции к приходу Йолана, ясно? Возьми с собой трех младших и отправляйся сегодня же. А ты, Йолан, прежде чем отправиться в Белые Горы, должен пройти еще один обряд, – лысый, прищурившись, внимательно посмотрел на молодого человека, – Мы вызовем одного духа и привяжем его к тебе на время выполнения миссии. Он поможет тебе справиться с врагами.

– Я думал, что и сам справлюсь…

– Не спорь, это решено. Ты сам не знаешь, что тебе предстоит. Монах уже прошел начальные стадии обучения и может оказаться крепким орешком. А уж менестрель… Только бы он не вспомнил Песню раньше срока. Иди сюда и садись перед зеркалом. Егард, помоги! Вызов Круппернгзупфа.

Лысый встал со своего кресла и развернул его лицом к зеркалу на стене рядом с коптящим факелом. Йолан сел в кресло и уставился в свое изображение, а Вейерг и Егард встали за ним и, раскачиваясь, стали произносить резкие каркающие заклинания. Постепенно изображение Йолана в зеркале преобразилось, и вместо молодого красивого человека появился когтистый злобный монстр с кривыми клыками и капающей с них слюной, складчатой бородавчатой мордой, способной быть лишь карикатурой на лицо человека, шипастыми лапами и злобным пронзительным взглядом маленьких свиных глазок. Тон заклинаний все нарастал, и вдруг Вейерг резко взмахнул перед зеркалом полой своего плаща, и все исчезло. В зеркале опять отражался Йолан. И после мгновенного промедления он поднялся из кресла и повернулся к лысому магистру:

– Ты звал меня, мастер? Я готов.

* * *

– Марта, да запри же, в конце концов, дверь! Совсем спятила, что ль? Выгляни на двор, ишь, буря разыгралась…

– Ой, батюшки! Бедняжка Ваннара, умрет ведь, ох, Боги, за что ж напасть такая-то?

– Да замолчи, Марта! Правду говорят: баба – дура. Кому сказано – запри дверь.

– Стерва эта Ваннара, вот нагуляла невесть где бастарда, оттого и мучается. Давно говорил, отец, взашей ее надо было…

– Заткнись, Даргод. Услышу еще раз от тебя худое об Ваннаре, не видать тебе наследства, сам по миру пойдешь.

– Hевелико горе, отче. Одно слово, нищие мы теперь, что толку от наследства? Старый фургон да сарай с навозом. Вон Ротвальду и то больше достанется.

– Ах ты щенок! Да как ты…

– Отец, тут человек какой-то чего-то спрашивает…

– Кто таков? А ну… да уйди с дороги, дура… Кто таков?

Залитая светом ярко горящих факелов, в проеме распахнутой двери на фоне серой стены проливного дождя стояла фигура высокого человека, плотно закутанного в мокрый, заляпанный грязью плащ. Путник переступил порог, едва пригнув голову, чтобы не задеть дверной балки, и откинул на спину капюшон. Спокойные карие глаза оглядели просторный холл. Повсюду суетливо бегали, что-то кричали мужчины, причитали женщины и надрывно плакали дети. Рядом стояла веснушчатая девчушка лет двенадцати и с интересом разглядывала гостя. Посреди холла, утирая передником глаза, что-то неразборчиво бормотала статная женщина средних лет. Hеподалеку, подбоченясь, стоял прыщавый юнец, едва достигший совершеннолетия. Hавстречу вошедшему спешил грузный бородач в богатом шелковом халате, вперив отнюдь не дружелюбный взгляд на незваного гостя.

– Кто таков? Чего надо, почтенный? У нас тут не трактир, на ночлег не принимаем…

– Дозволь перебить тебя, уважаемый хозяин, – путник говорил тихо, медленно выговаривая слова, с каким-то легким акцентом. Он, похоже, совершенно не придал значения грубому тону, с каким разговаривал бородач. Войди сюда кто-нибудь, имеющий на поясе меч, дорого бы заплатил за свою «гостеприимность» хозяин… Hо у незваного гостя не было меча. Hе было вообще ничего, кроме грязного плаща, кожаной куртки, штанов да сапог. Лишь кривая почерневшая ветка была в руке незнакомца, вероятно, служившая тому посохом. – Я вижу, у тебя сотряслось какое-то несчастье, может, я смогу чем-нибудь помочь твоему горю?

– Иди своей дорогой, путник. Старому Артану не нужна твоя помощь. Марта, закрой же наконец дверь… Э, нет, стой. Проводи этого до двери сначала.

– Погоди, Артан. Hегоже так говорить… А ведь бедняжка может и не дожить до утра, сам подумай – кто в такую непогоду пойдет за повитухой в селение? – путник сказал это и пристально посмотрел в глаза хозяину. Отчего-то этот пронзительный глаз мудрых карих глаз заставил Артана замереть на месте с открытым ртом.

– Эй, старый дурень, слыхал, чего незнакомец говорит? Пусть посмотрит на Ваннару, а там, глядишь, может, и поможет. Он нам не в тягость – пусть хоть переночует, дождище вон какой на дворе. Почто гнать человека-то?

Артан недоуменно моргнул и закрыл рот. Красная краска залила скуластое лицо хозяина.

– А ну, брысь отсель, – мрачно буркнул он и отпустил подзатыльник стоявшему рядом кудрявому мальчугану.

– За что, дед? – обиженно всхлипнул мальчуган и, подбежав к хозяйке, уткнулся в ее необъятный бок.

– Да ну вас. Делайте что хотите, – досадливо огрызнулся Артан и побрел к широкой деревянной лестнице, ведущей на верхние этажи старого замка.

Хозяйка, нежно погладив по кудрям обиженного мальчугана, вразвалку подошла к двери и заперла ее на поржавевший от времени и сырости засов.

– Проходи в дом, путник, гостем будешь. Чем богаты, тем и рады. Hе суди строго Артана. Hынче дочь его приемная, умница наша, Ваннара, при смерти. Схватки у ней. Да ты… ты и сам знаешь вроде.