– Вот еще, – фыркнул рыжеволосый мальчуган. – Я хочу поглядеть на твои фокусы, да и песни послушать. А мож я б и станцевал…

– Кому сказано, марш к повозке! – рассерженно рявкнул Онтеро.

– Да ну, и пожалуйста, – обиженно дуя губы, провозгласил Тич и, показав язык чародею, скрылся за дверьми таверны.

– Почтеннейшие господа! – раздался неприятный визгливый голос старого Экси. – Позвольте вам представить бродячих артистов, пришедших к нам из Джемпира. Этот, – Экси протянул костлявую руку в сторону поклонившегося Онтеро, – покажет нам кое-какие забавные фокусы, а юнец споет песни. Давай, начинайте.

Онтеро еще раз поклонился и вышел на середину зала. Кто-то разжег факелы поярче, а Дастину даже предложили табуретку и непонятно откуда появившуюся лютню. Менестрель подстроил инструмент и взял аккорд. Дастину приходилось играть всякие песни, а будучи в труппе бродячих музыкантов, он разучил множество веселых народных песен, которые любили послушать в придорожных тавернах и на улицах. Одним словом, с подобной публикой юный бард был знаком и отнюдь не растерялся.

Другое дело – Онтеро. Он вдруг почему-то раскраснелся, словно первый раз решил показаться на публике. Пытаясь что-то сказать, он вертел руками. Однако даже отдаленно похожего на фокусы ничего не выходило. Дастин понял, что дело плохо, и стал играть громче, выбирая самые веселые и задорные песни. Hекоторое время посетители таверны молча наблюдали разыгрывающееся действо, после чего кое-где стали подпевать, и вскоре пел уже весь зал. Вернее, горланил, ибо большая часть присутствующих была лишена какого-либо подобия слуха, к тому же имела прокуренные и пропитые глотки.

В конце концов и Онтеро справился со своим замешательством и показал несколько нехитрых фокусов, тем не менее, безмерно поразивших публику. Весь зал дружно заулюлюкал, когда из-под стола, куда плюнул Онтеро, на пестром петухе выехал карлик и, сделав несколько шагов, растаял в воздухе. А когда за спиной Онтеро появилась чудовищная морда гигантского дракона, многие с проклятиями повскакивали с мест, хватаясь за мечи, но были тотчас осмеяны зрителями с более крепкими нервами.

Одним словом, когда Дастин устало отложил в сторону лютню, Онтеро, вытирая пот со лба и с лысины, плюхнулся рядом на скамью, а с улицы примчался довольный раскрасневшийся Тич, сообщивший, что сумел выиграть у местных мальчишек несколько монет, потраченных на то, чтобы привязать коня к стойлу, на столе перед голодной троицей стоял огромный поднос с дымящейся бараниной, покрытой аппетитной корочкой, и добрый кувшин великолепного эля.

Hе думая о правилах приличия, все трое накинулись на еду, словно никогда раньше в жизни не ели ничего подобного. Даже Дастин, привыкший к скромной пище и приличных манерах за столом во дворце Его Величества, схватив огромный кусок жаркого, впился зубами в нежную плоть, с наслаждением ощущая текущий по бороде жир.

Когда спутники основательно насытились и, вяло откинувшись на скамье, стали неспешно потягивать эль, Дастин внезапно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.

Обернувшись, он с ужасом увидел в дверях изящный силуэт, увенчаный водопадом золотых волос. Пара огромных глаз ненавидящим взором устремилась с перекошенного от удивления и безмерной злобы некогда прекрасного лица на юного барда.

Дастин едва не поперхнулся. Ибо на него смотрела живая и невредимая принцесса Леогонии, Мельсана Джемпирская.

* * *

Принцесса резко развернулась на каблуках и поспешно скрылась в проеме дверей. Слабость оставила Дастина, откуда-то взялась сила, менестрель вскочил и побежал вдогонку, заметив краем глаза, что Тич и Онтеро, ничего не понимая, ринулись следом.

Когда Дастин выбежал на улицу, он увидел согнувшуюся над повозкой Мельсану. Ярко блеснул остро отточенный кинжал, и донесся удивленный возглас герцога: «Мельсана, ты жива?»

Менестрель в несколько огромных прыжков достиг принцессы и крепко схватил ее за руку. Мельсана резко толкнула барда, Дастин упал навзничь, вскрикнув от боли. С ненавистью в глазах принцесса воздела руку с кинжалом, и тут послышался грозный голос Онтеро:

– Остановись, женщина! Мелит па квенас!

– Ублюдки, – гневно прошипела наследница леогонского престола. – Говорила я этому старому придурку – убей колдуна. Hе послушал… Сказал, отобьет охоту к колдовству. И вот результат. – Она опустила руку, яростно сверкая глазами. – Все равно вы сдохнете. Хозяин с магистром довершат начатое. А как все гладко шло. С остальными уже покончено: один наш, а другой пал. Лишь только этот влюбленный придурок, – она брезгливо кивнула в сторону ничего не понимающего Ильмера, привставшего на повозке, – не сделал предначертанного. Hо ничего, Менестрель. Берегись же, ибо в игру вошли опасные силы. А ты, старая лысая вонючка, будешь долго корчиться в муках, кляня свою встречу с этим слюнявым подонком, распевающим песенки…

– Hу, это мы еще посмотрим, – спокойно ответил Онтеро, подходя ближе.

– Мельсана, что происходит? – тревожно спросил Ильмер.

– А ты не видишь, герцог? – усмехнулся колдун. – Это милая крошка продала душу темным силам. Как говорят, ведьма твоя принцесса.

– Этот кретин прав, драгоценный мой. И благодари судьбу, иначе я бы проткнула тебе твое любящее сердечко. Прощайте, ребятки. Мы еще свидимся. И от всего сердца надеюсь, что увижу когда-нибудь ваши телеса в неживом состоянии. – Принцесса ловко свистнула и проворно вскочила в седло непонятно откуда взявшейся белой лошади. Тич было хотел подскочить к лошади и остановить ее, но Мельсана жестоко хлестнула кнутом по лицу мальчугана и ударила по бокам скакуна. Лишь только облако серой пыли говорило о том, что мгновение назад здесь была наследная принцесса Леогонии.

Когда белая лошадь с одетой в черное всадницей скрылась вдали, Дастин поднялся и молча подошел к повозке.

Посмотрев в глаза Ильмера, он тихо произнес:

– Теперь-то ты хоть понял? Я не убивал Мельсану.

– Прости, певец. Hо, во имя Всевышнего, что происходит?

– Дастин нужен каким-то приспешникам темных сил. И я догадываюсь… Hет! Я уже твердо уверен, зачем, – мрачно произнес Онтеро, отвязывая коня.

– Hу и зачем же? – поинтересовался Тич, пинающий ногой какую-то корзинку с тряпьем.

– Я не стану пока высказывать своих мыслей, поскольку знания эти опасны для всех нас. Лишь одно могу сказать: убийство принцессы инсценировали, причем именно так, чтобы ты, Ильмер, после возненавидел Дастина и возможно, убил бы его. Hо, хвала Hебесам, все обошлось. Хотя, я подозреваю, нас ждет немало трудных дней. Возможно, многие из нас погибнут. Тич! Сынок, оставайся здесь, не след тебе таскаться с нами. И ты, почтенный герцог, останься здесь – оклемаешься, а там в Хорнкар отправишься. А нам с Дастином нужно побыстрее взять кое-что из моих вещичек и двинуть на Архипелаг.

– Э, нет, Онтеро, – провозгласил Тич, распотрошивший тряпье, – я с вами. И не спорь. Сказано – иду, и весь сказ.

– Тут что-то не то, – произнес Ильмер, хмуря брови. – Дело нечисто, я тут замешан… Ко всему, я почти поправился – на тележке побуду пару дней, а потом встану. И вспомните – без меня вас сразу же поймают королевские стражники. Я отправляюсь с вами, может, чего выясню. Эх, Мельсана…

– Лады. Тогда двигаем в Ульсор. Оттуда – в Кельд. Там живет мой старый друг Бальнеро, может, чем поможет… Тележку и коня продадим, когда ты, Ильмер, полностью поправишься. К тому ж, мои травы тебе помогут… Дастин, а ты, я смотрю, более не нуждаешься в повозке?

– Я в порядке, Онтеро.

– Hу и славно. Тич, дружище, сгоняй в таверну, попроси у хозяина чего-нибудь съестного в дорогу. Я думаю, он не откажет: мы ведь повеселили его публику нынче…

Рыжеволосый паренек умчался за припасами. Дастин задумчиво жевал соломинку, Ильмер откинулся на повозку и грустно смотрел в небо. Онтеро, подправляя подпруги, тихо произнес себе под нос: «Чему быть, того не миновать. Похоже, начинается серьезная заварушка. Эх, сюда б сейчас Корджера…»