ЗОЙКА И ПАКЕТИК

Повесть

- Ну, иди сюда, Альфа!

Собака подошла, лизнула Зойкину руку и уселась возле кровати. Морда ее была теперь на уровне Зойкиного лица.

- Ну что, поиграем в гляделки? - Зойка откинула со лба челку, пригнувшись, заглянула в желтые глаза Альфы, которые тут же стали косить в сторону. - Не хочешь?

Зойка обхватила рукой собачью морду, притянула к себе, повторяя:

- Не хочешь, значит?

Альфа напряглась, в глазах вспыхнули беспокойные, красноватого отлива огоньки. Собака пыталась вырваться из цепких пальцев, но Зойка сама разжала их.

- Ладно, некогда мне с тобой.

Альфа тут же отошла от кровати и улеглась поодаль, по привычке положив на лапу большую лобастую голову. Из-за это головы два года назад, когда отец притащил в дом щенка, его и приняли за кобелька, не удосужившись более внимательно ознакомиться с приметами пола. Собака оказалась “девочкой”, как объяснили Зойке родители, к тому же беспородной дворнягой.

Зойка встала, сняла ночную рубашку, швырнула на кресло, уже доверху заваленное шмотками, и стала торопливо одеваться.

Вчерашняя ссора с матерью казалась бессмысленной и безобразной. Зойка редко себе такое позволяла, а если бы вовремя вспомнила, что у матери сегодня день рождения, ни за что бы не стала связываться. И все-то из-за того, что убираться не хотелось. Вот не хотелось, и все тут, и хоть убей! А мама-то потому, видимо, и просила, что гости сегодня придут. Звать-то она, скорее всего, никого не звала, но уж кто-нибудь да обязательно придет.

“Ничего, сегодня мы все исправим, - решила про себя Зойка. - Все на высшем уровне сделаем”.

В прихожую прошла на цыпочках, мама была, кажется, в ванной - слышала плеск воды. Папа в такое время обычно еще спал. Завтракать не стала, двери за собой прикрыла неслышно. На улице холодно, весна поздняя, никак не пробьется, не осилит солнышко. Надо бы кофточку прихватить, но не возвращаться же! Тем более она ненадолго, совсем ненадолго.

Построение еще не началось, но из их 8 “Б” ребята уже собрались. Она им махнула поднятой рукой и - прямиком в школу, в учительскую. “Хоть бы не нарваться на классную, - думала Зойка. - Отпроситься лучше у Анны Сергеевны. Унылая пора, - так ребята прозвали учительницу литературы, - уже сидит, конечно, над тетрадками… Может, она отсюда не уходит? Старая дева, одинокая, как пень. Как пниха!

- Анна Сергеевна! Я к вам.

- Слушаю тебя, Варнеева.

- Понимаете, маме сегодня ночью….

- Что с мамой?

- Сердце так схватило! Я говорю - “скорую”, а она - нет, и все тут. Вы же ее знаете… Она когда-нибудь сгорит на своей работе. Ну, мы с папой ее сегодня не отпустили. Заставили позвонить, предупредить. Только, я думаю, побыть мне с ней не мешало. А то ведь уйдет. Или того хуже… Как вы считаете, Анна Сергеевна?

Унылая пора поднимает голову, внимательно вглядывается в серые

чистые глаза своей ученицы. Длинный нос ее морщится от сочувствия и жалости.

- Конечно, Варнеева, идите. Я предупрежу классного руководителя. Только, Зоя, конец года. Вы уж там побеспокойтесь на счет домашнего задания.

- Обязательно, Анна Сергеевна. Спасибо вам.

В коридоре протискивается сквозь толпу - прозвенел звонок, все ринулись в классы. Встречая своих, не останавливаясь бросаясь:

- Мама заболела. Отпустили.

На улице переводит дыхание, стоит минуту-другую, затем сворачивает в противоположную от дома сторону, садится в автобус, едет до остановки “Рынок”. Там не спеша проходит по цветочным рядам. Скудно, еще скудно, хоть и май месяц на носу. Крокусы, нарциссы, нет, это не для мамы. Гвоздики принесут сослуживцы. Каллы… Зоя даже передернулась. Мертвые цветы. Терпеть их не может. Вот это, кажется, то, что надо. Садовые лилии. Вот только пахнут очень уж одуряюще. Очень.

- Сколько?

- За сотню уступлю все три.

Берет не торгуясь.

- Спасибо, бабуся!

Бабусе нет, пожалуй, сорока. Она чуть обидчиво поводит плечами.

Теперь в центр города. Вот сюда, к этому зданию со знакомой табличкой “Администрация октябрьского района”, прямо в кабинет зампреда. Ага, у нее там люди. Впрочем, свои, сотрудники, и это даже лучше.

- Мамочка! Прости ,что врываюсь.. Просто у нас “окно”. Анна Сергеевна заболела, а мне так хотелось именно утром тебя поздравить…

Ахи, вздохи. Так у вас день рождения! У мамы дрожат руки, когда она берет цветы. Какие прекрасные лилии!

- Я пошла, мамочка, побежала. Дай поцелую. Не задерживайся сегодня, мы с папой ждем тебя.

Все, теперь домой. Дома только Альфа. Она явно не ждала Зою так рано и теперь не может сдержать неожиданную радость.

- Фу! - командует Зоя. - На место и лежать. Папочка, значит, уже смылся? Поехал малевать вывески на магазинах.

Когда Зоя с ним ссорится, а это случается реже, чем с мамой, и ей хочется по-особому уколоть отца, она обязательно называет его Пиросмани. А вообще-то они живут довольно мирно. Зойка много чего про папу знает. Ну, не столько конечно ,сколько Альыа. Альфа - та знает все. Это ежевечернее:

- Ну что, мать, мы, наверное, с Альфой в машину и туда, за город… Пусть собака порезвится, а то здесь от нее дети шарахаются.

Иногда предлагает:

- Может, и ты с нами?

Он ничем не рискует. Мама дорожит своим временем, ей некогда. Тогда он командует:

- Альфа, вниз, к машине! Альфа, пошли!

И вот тут-то очень старается не встретиться глазами с Зойкой. Не зацепить своим ускользающим взглядом. Ее всепонимающий взгляд. А она - уж как настроение. То подмигнет ему: иди, мол, чего уж… И тут же отвернется, а то будет ловить его глаза и глядеть, не мигая, не разжимая рта, не отвечая на заискивающую улыбку. А мама вдогонку крикнет:

- Только не простудись. Сегодня, кажется, сыро…

Зоя собирает с кресел и дивана разбросанное белье - колготки, трусики. Быстро сортирует: это - в грязное, это, стопочкой, в шифоньер. Хватается за тряпку, старательно стирает пыль с полированной мебели, пылесосит ковер, расстеленный на полу. Затем переходит в большую комнату, осторожно вынимает хрусталь из серванта, чистит его специальным порошком, затем полощет в растворе уксуса. Щеткой пылесоса проводит по корешкам книг - собраний сочинений классиков, прочитанных только ею, - тщательно вымывает полы.

Теперь в спальню родителей. Святая святых… Маленькой Зойке сюда вход был воспрещен. Не трогать маминых бумаг, папиных красок, не открывать ящики письменного стола. Конечно, заходила, трогала, открывала. Когда это обнаруживалось, мама ставила ее прямо перед собой. “Стой ровно! Руки из-за спины! Смотри в глаза. Только в глаза! Не смей отводить глаз!”

Зойке было лет пять, когда она впервые сумела не отвести глаз. И с той поры держалась.

Сейчас она убирала спальню и думала о том, насколько мама беспомощнее ее во всем, что касалось домашнего хозяйства. Многих элементарных вещей она просто не умеет делать. Но ни за что не признается в этом. Только дела, загруженность, работа… Сама-то Зойка уж если возьмется, то все у нее в руках горит. Правда, берется далеко не всегда, Но сегодня дом сверкает чистотой. Отодвигает шторы и удивляется: какой разыгрался солнечный, ясный день.

Хрусталь переливается веселыми бликами, весенний воздух заполняет квартиру.

Альфа неожиданно вскакивает со своего коврика, с визгом несется к двери, тычет мордой в задвижку. Это, значит, вернулся папа, так бурно она никого не встречает. Зоя берет из рук отца цветы.

- Смотри, вспомнил!

- Я и не забывал. А почему ты не в школе?

- Только что пришла. Последнего урока не было.

Папа окидывает взглядом квартиру.

“Интересно, - думает Зойка, - спросит он, когда же я успела убраться или нет? Нет, не спросил. Он меня боится”, - с удовольствием отмечает девочка. Подходит, целует отца в щеку.

- Ну, давай придумаем, чем гостей потчевать будем? Ты уже ведь освободился?

Кивает головой, потом в раздумье произносит: