И если приглядеться внимательнее к тому странному креслу, то становится «все страньше и страньше». Его массивное основание, оказывается, наполнено достаточно тонкой аппаратурой, а вовсе не механизмами перемены положения тела. Можно рассмотреть концы гибких манипуляторов с пневмоприводами, оснащенные сложными устройствами, на которых видны и концы игл, и явно золоченые контакты, и непонятные подушечки и черт те, что еще, подвижное, и незнакомое.
Очень любопытна конструкция всего сооружения в целом. Ощущение, что это корпус судна, свернутого в кольцо. Вертикальные двутаврового сечения стойки — шпангоуты. Вверху стянуты такими же бимсами. Стрингеры таврового сечения идут горизонтально. И снаружи обшивка. Сечение коридора постоянно. Сужения значительных участков образованы установленной вдоль стен аппаратурой. Тоже, как на судне. Главное — максимальная прочность при минимальной массе. Наземные постройки обычно так не строят. Дорого. Неоправданно дорого. И трудоемко сверх меры. Вот если такое собрать на заводе, а потом сюда привезти вместе со всем оборудованием — тогда все ясно. Но по земле или воде это невозможно. Нет здесь ни дороги, ни пути для плавучего крана. Остается — по воздуху, вертолетом. Да вот про вертолет, чтобы поднимал более сорока тонн, слышать не приходилось. А тут несколько сотен тонн. Или вся тысяча!
Так получалось, к чему не приглядись — оно как бы и похоже на что-то знакомое, но со странностями, которые нормальный инженер не стал бы делать. Если учился на Земле.
На следующий день Викторович ходил на скалу еще четыре раза. Снимал и ручной камерой, и камерами, что были развешены у него на одежде. Всплеск радиации пережидал в укрытии и снова возвращался. Ничего не трогал, кроме кнопок со стрелками у монитора с текстом. А там все получилось, как ожидал. На каждое нажатие картинка менялась. И в смене картин, в зависимости от нажатой клавиши, просматривалась система. Тут были и полностью текстовые сообщения, и чертежи, и схемы, и множество смешанных текстово — графических материалов. В общем устройство этого сооружения просматривалось неплохо. В центре бублика — пустое помещение, отсеченное запертой двустворчатой дверью. А наверху — целый этаж, заставленный баками, заполненный трубами и кабелями. В одном из устройств даже по внешнему виду просматривались характерные черты резонансного линейного ускорителя, действующего за счет переменного магнитного поля. Так что импульсный характер излучения становился понятен. А в остальном, загадок оставалось — не меряно. Ни одна надпись ничего не проясняла. Если нарисован насос, и рядом соответствующая группа букв, так ведь и без того ясно, что это такое. И у других насосов — эта же группа букв. Но информации от этого не добавляется.
А вот кое-что удалось рассмотреть почти наверняка. Во первых, пустой бак окружал мишень. Во вторых — был открыт его сливной вентиль. В третьих, этот бак наполнялся через дистиллятор. И в четвертых — труба наполнения дистиллятора была перекрыта. Напрашивалось очевидное решение: перекрыть сливной вентиль и открыть заборный. Тогда поток нейтронов будет замедлен водой наполненного бака, и этот генератор нейтронов перестанет «светить» во все стороны. Но внутри описанного участка схемы присутствовало очень большое количество ветвей совершенно неясного назначения.
Викторович колебался недолго. Нерешительность командования, которое не шлет инструкций начальнику их экспедиции, может закончиться в любой момент. И его, скорее всего, эвакуируют. Если оставят живым, то так запугают… Тут ведь не только управляемый термоядерный синтез, а еще и очень похоже на контакт с внеземным разумом. Такие могут возникнуть интересы, что его перемелют как самое мелкое насекомое, попавшее в шестерни огромной машины.
Как Андреич связывался с руководством — Викторович не знал. Но не может быть, чтобы их группа не обменивалась информацией с командованием. Ведь с ними может что-нибудь случится, и тогда что? Полная неизвестность? Так не должно быть.
Временной вседозволенностью пользоваться надо было без промедления. В принципе, вреда от этого, большего, чем случившееся, ждать не приходилось. Не бомба это, не бабахнет. Оно, конечно, ему это вроде, и не зачем, но, следуя такой философии и жить на свете не зачем. Конец известен. А вот решить еще одну, самую необычную в его жизни задачку с неполными условиями было бы заманчиво. В общем, руки чесались, и намеченное казалось самой главной целью, достижение которой оправдает весь период его пребывания в этом мире. Те, кто занимался изобретательством, его бы поняли. Тем более, что на летальный исход этого предприятия он уже как бы заранее заложился. Зарплату взял вперед за два месяца и отдал дочке. Они с мужем как раз остаток долга за квартиру вернули и капелька еще осталась. Обещали сохранить. Ха. Ха-ха.
Утром предупредил Андреича, чтобы до его возвращения из балагана ни кто не высовывался. Кто его знает, каким всплеском излучения отреагирует эта установка на воздействие. Сливной и заборный краны нашел легко. Они на чертежах были обозначены, как и на схеме. Оба были выполнены по принципу самоварных. Кажется, их называют шаровыми. Кстати, оба они оказались на байпасах, то есть на обводных трубках, которые обходили электроклапаны. Оба — закрытые. Сливной вентиль оказался тоже закрыт. Для гарантии перекрыл и кран, стоящий последовательно с электроклапаном. А вот над заборным краном призадумался. Он чуть вибрировал, и вибрация эта шла от работающего насоса. Так что ясно, что если открыть его, то вода быстро пойдет в дистиллятор. А потом? Не настолько он знает работу этой установки, чтобы ясно себе представить все последствия. В общем, отвязал от крюка веревку, за которую подтягивался вместе с лодкой при переправе через болото, протащил через дверь и накинул петлю на рычаг крана. А дернуть можно и с того берега.
Так и сделал. Переправился, дернул за веревку и бегом в укрытие. Всплеск излучения накрыл его уже, когда он забирался в яму. И какой всплеск! Длительностью минут двадцать. Дозиметр насчитал почти сотню миллизиверт. Не смертельно, даже до лучевой болезни не дотягивает. И, что примечательно. Если сначала мощность дозы была очень большой, то потом она минут за десять спала почти линейно до нормы. Теперь быстренько назад к установке.
Быстренько не вышло. Веревка с крана свалилась и вытянулась в лодку. Плохой узел, видимо, завязал. Догреб. Закрепил конец за штырь и внутрь. И тут же на него навалились. В полутьме да в тесноте и не понял, кто такие. Пахнут потом, лопочут незнакомо. Сильные. Пробовал отбиваться — куда там! Как в тисках. Однако рук не выкручивают, а тащат по коридору и одежку стаскивают. Приволокли в кресло, руки ноги пристегнули, голову — тоже. Колпак опустили, и сознание ушло. Последняя мысль — ну вот и доэкспериментировался.
Очнулся в сумерках. На скале возле лодки, что у штыря так и стоит еще с утра привязанная. Одежда на нем, дозиметр с блоком детектирования рядышком лежат. Рука выше локтя перевязана и побаливает. Чуть-чуть. Бодр, свеж и ни чего не понимает. Пошел к двери. Нет двери. Вернее проема нет. Заперто. Скала как скала. Пора в лагерь. Дело к ужину, а аппетит — на семерых хватило бы.
Пока добирался, мысли пришли в порядок. Получилось, что он своими действиями привел эту установку в состояние, когда ее хозяева смогли в нее вернуться. Как будто они сидели, где-то спрятавшись, и боялись высунуться. А как только заборный кран открылся — сразу перестали бояться и выбрались. Сидеть они могли только во внутреннем помещении, куда он не проникал. Вероятно, оно представляет собой убежище. Судя по чертежам, это не исключено. Там и аппаратуры неведомой много наставлено, и стенки толстые.
До балагана добрался уже в потемках. Света внутри не было. И дух тяжелый стоял. Опустил полог, чиркнул зажигалкой, затеплил лампадку. Два тела на подстилках. Состояние — кажется скоро на кладбище. Не сразу и понял, что это Марат с Андреичем. На коже язвы, следы рвоты и… ну в общем, подгузников на них не было. Картина ясная. Шпионы неверующие. Отправились за ним осуществлять внешнее наблюдение.
