Большую помощь в этой работе своим вьетнамским коллегам оказывают и советские ученые. Так, советско-вьетнамской экспедицией, руководимой академиком В. Е. Соколовым, были описаны неизвестные ранее науке виды насекомых, новые формы птиц. И некоторые «белые пятна» на зоологической карте страны исчезли.

Нашей экспедиции биологов предстояло продолжить начатые работы. Руководитель нашей группы Герман Кузнецов занимается проблемами экологии, как я и Сергей Исаев, а Вячеслав Рожнов — этолог, он изучает поведение животных в естественных условиях. Все мы бывали во Вьетнаме неоднократно, работали в разных районах страны и в любой сезон года.

Район Тай Нгуень, куда мы направляемся на сей раз, недоступен для транспорта, но подобные трудности, как верно подметили наши вьетнамские коллеги Фам Чонг Ань, Нгуен Кы и Нгуен Ван Канг, легко преодолеваются с надежными друзьями. И после того, как экспедиционное снаряжение было отправлено на машинах по дороге № 1 к провинции Залай-Контум, мы вылетели туда самолетом.

Через два дня пути по горным дорогам добираемся до Ханойского научного центра — полевой лаборатории, расположенной по соседству с деревней Буон Лыой племени банр, как раз на подступах к непроходимым лесным дебрям. Лаборатория ведет постоянные наблюдения за жизнью тропического леса, она является и базой для ученых-биологов, уходящих отсюда по своим маршрутам и возвращающихся сюда для отдыха.

Мы приезжаем в Ханойский научный центр не впервые, поэтому сразу по прибытии отмечаем, что за время нашего отсутствия появились новые строения, окруженные посадками бананов, ананасов, сахарного тростника, маниоки. А навстречу нам уже спешит старый знакомый — научный сотрудник лаборатории Ань.

— С приездом! Отведайте папайи,— приветливо говорит он.

И срывает самый спелый плод.

Несколько дней уходит на определение маршрута, сборы и поиски проводников, знающих тропы Контяранга. Наконец рано утром мы отправляемся в путь. Сначала, насколько возможно, нас провожают на машине по тропе Хо Ши Мина. Мотор напряженно завывает, преодолевая подъемы, но вскоре путь преграждают поваленные ветром деревья. Мы вскидываем рюкзаки на плечи и следом за проводниками вступаем в густые заросли джунглей.

Тропа — малохоженая, но хорошо различимая — выводит к обрыву. Внизу речка, через которую перекинуто бревнышко толщиной в руку. Под нами оно угрожающе прогибается, но с шестами в руках один за другим мы переправляемся на другой берег.

В кронах деревьев беспрестанно шустрят целые семейства белок. Увидев нас, они тут же спасаются бегством. Им приходится осторожничать — хищные виверры не прочь полакомиться зазевавшейся белкой. Травоядным же животным в гуще леса делать почти нечего: травяной покров полностью отсутствует, под ногами только красная земля.

Кроны деревьев сомкнуты. На тропе то и дело попадаются разнокалиберные и причудливые по форме плоды и семена — овальные, дисковидные, похожие на челноки, шары, трапеции или в виде усеченных конусов,— а размером с маковое зернышко до толстой метровой «глыбы» — таковы, например, плоды лиан, напоминающие стручки фасоли...

Проводник Бако срывает с дерева красный плод и показывает нам. Вьетнамцы называют его «тем-тем». У него толстая, как у апельсина, кожура, внутри две-три дольки, на вкус кисло-сладкие, напоминающие ананас. Эти плоды хорошо утоляют жажду и питательны.

Мы продолжаем идти, начиная уже ощущать тяжесть рюкзаков. Наконец у речки останавливаемся на привал. Поток воды глубоко размыл почву, и громадные стволы деревьев держатся в земле благодаря мощным дисковидным корням, веерообразно расходящимся от дерева. Такие корни-подпорки и несут всю тяжесть гигантских обширных крон, иногда уходящих на 80 метров в высоту. Рядом растут деревья поменьше, образуя второй, нижний ярус леса. И вся эта растительность переплетается настолько, что солнечные лучи сюда почти не пробиваются. В затененных зарослях прекрасно себя чувствуют многочисленные эпифиты — растения, живущие на стволах и ветвях деревьев и не имеющие связи с почвой. Они обладают мощными воздушными корнями, свисающими порой на десятки метров вниз. Благодаря им растения «пьют» влагу прямо из воздуха или всасывают воду во время дождей. К числу эпифитов относятся и многочисленные орхидеи, семейства которых на деревьях образуют целые клумбы.

Пока мы осматривали каменистые берега лесной речки, проводники вскипятили на костре чайник. Уже допивая чай, мы услышали в кронах деревьев шум начинающегося дождя, который очень скоро перешел

в ливень. Пришлось срочно сниматься с места. Через несколько минут одежда на нас промокла, дорогу развезло. Тропа вдруг ожила под нашествием наземных пиявок, которые словно специально поджидали нас. Безжалостные лесные кровососы вооружены передней и задней присосками, и если уж вцепятся, то намертво. Для защиты от этих тварей мы были обуты в бахилы из плотной ткани до колен, оставалось лишь заботиться о том, чтобы пиявки не проникли за пояс, не попали на лицо и шею.

Дождь шел, не переставая, и о привале нечего было и думать. Когда мы спустились к реке Кон, берег оказался сильно заболоченным. Подниматься же обратно по крутому склону в лес не оставалось сил, и мы отправились к месту переправы. Однако река здорово разлилась, течение ее стало стремительным. Правда, здесь нам повезло. В том месте, куда мы вышли, над речным потоком провисала лиана, соединяя берега. Мы опустили на воду резиновую лодку и, держась за лиану, переправились на противоположную сторону реки.

Быстро надвигались сумерки, и уже наугад шли мы друг за другом по болотистому прибрежному лугу. Поднявшись на крутой склон, неожиданно оказались у заброшенных хижин. Все строения здесь стояли на сваях, и, чтобы подняться в дом, надо было приставить к высокому порогу «крыльцо» — бревно с вырубленными в нем ступеньками, которое лежало тут же.

Герман предупредил проводника Бако, что завтра нам предстоит идти в лес на охоту — по плану у нас был предусмотрен и отстрел млекопитающих для зоологической коллекции. Затем при свете фонариков мы помогли друг другу освободиться от пиявок и только после этого забрались в хижину. Посреди просторного жилища мы обнаружили два напольных поддона для очагов. Не мешкая, развели костер, рассматривая при свете огня различные предметы, развешанные по стенам или валявшиеся на полу: джутовые веревки, связки ретанговых лиан, используемые в строительстве, сторожки для капканов и самострелов, арбалет для охоты на рыбу и видавший виды топор, совершенно не похожий на наш.

Другая половина хижины, видимо, предназначалась для отдыха. У стен стояли скатанные циновки, висел музыкальный инструмент из бамбуковых трубочек. Здесь мы и расположились на ночлег.

Разбудили нас крики гиббонов. Рассвет едва брезжил, но лес уже оживал. Совсем рядом с хижиной пролаял мунтжак — копытное животное из рода оленевых, вслед прокричала виверра.

Рожнов торопливо вылез из спального мешка и бросился к магнитофону.

— Всем тихо...

Голоса обитателей леса становились все громче, оживленнее. Но продолжалось это недолго. По мере наступления дня звуки леса стихали, лишь многоголосое птичье пение не прекращалось. Рожнов выключил магнитофон.

Мы выбрались из хижины и осмотрелись. Дома здесь окружали заросли бананов, из-под широких гигантских листьев которых свисали гроздья плодов. Внизу у подножия холма лежал заболоченный луг, за ним поднимались крутые лесистые горы. На фоне вечнозеленой растительности отчетливо выделялись более светлые пятна — для некоторых деревьев сейчас было время весны, и на них только распускались молодые листочки.

Соседняя хижина, в которой ночевали проводники, оказалась пустой. И свой новый день мы начали с поиска воды. Захватив канистры, отправились в лощину, и хотя все приметы говорили о присутствии ручья, найти его среди густых зарослей осота нам не удалось. Пришлось выкопать ямку, из которой мы вскоре и набрали воды, чтобы вскипятить чай.