склоны вершин Крумкола и грозные стены Коштан-тау и Тютюна.

Очень приятно было выбраться на отлогий гребень перевала и

опять рюкзак. Легкие порывы ветра освежили разгоряченное тело. Дальше

рюкзак понес Жора, а я пошел первым.

Решили траверсировать склон Башха-ауз и затем уже выйти на

следующий перевал, ведущий в бассейн ледника Безинги. Этот,

казавшийся совсем легким, склон оказался весьма утомительным и отнял у

нас порядочно времени. Очень мелкая осыпь чередовалась на нем со

382

снежниками то глубокого и талого снега, то льда, в котором приходилось

рубить ступени. Солнце жгло невыносимо. Всякое дуновение ветра

прекратилось.

Со второго перевала увидели длинный ледник с обширными

снежными полями, довольно, полого спускающимися в направлении

перевала Дыхни-ауш. Мы вышли как раз в самые его верховья. Спуск в

цирк ледника оказался коротким, но крутым. Солнце еще не пригрело его и

снег был настолько тверд, что пришлось рубить в нем ступени. Удачно

скатившись через закрытый и, видимо, в этом месте небольшой

бергшрунд, мы вышли в цирк ледника.

Вначале шли довольно быстро, но ниже снег подался под лучами

солнца, и ноги стали вновь глубоко проваливаться. Теперь уже крепко

доставалось Жоре, он поминутно чуть не по пояс увязал в снегу, а вскоре и

не на шутку провалился в скрытую трещину. Пришлось идти медленнее,

более тщательно прощупывать гладкую снежную поверхность.

Слева склон пересекал пунктир Чьих-то следов. Они шли с низа

ледника и терялись на выемке гребня. Здесь был еще один перевал на

леднике Башха-ауз.

Попытка обойти лабиринт трещин по правому склону не удалась.

Склон был крут, а снег на нем настолько раскис, что мы съезжали при

первом прикосновении. Пришлось спуститься и пробираться среди

трещин. Как тщательно ни прощупывал я снег, все же ввалился в одну, на

счастье, небольшую, трещину.

Особенно мучительно долго тянулся путь в нижней части склона,

когда до соединения с чьими-то загадочными следами, казалось, было

совсем недалеко... Ноги вязли в снегу по колено. Мокрые ботинки сильно

терли ноги. Солнце пекло нещадно. Лицо сгорело и очень сильно. Это

было особенно неприятно потому, что засиживаться в Миссес-коше для

лечения было никак нельзя. Наконец вышли на следы. Они оказались не

383

очень свежими и, что нас больше всего удивило, принадлежали одному

человеку. На следах снег был жестче и мы пошли быстрее.

Перевал Дыхни-ауш был уже позади и значительно выше нас.

Крутой спуск по склону. Иногда глиссируем по талому снегу. Слева цирк

ледника и грандиозная стена Шхары. Быстро теряем высоту. Вспоминаю,

каким страшным казался мне этот склон над трещинами в 1932 году!

Вот и морена. На ней устроили отдых. Просушиваем все вещи.

Приятно походить босыми ногами. В изобилии пьем воду с кислотой,

доедаем последний кусок так выручившей нас брынзы и крошки сухарей.

Вдруг вверху затрещал самолет. Маленьким комариком вылетел он

из-за склона Дых-тау. За ним второй. Казалось, что вершины Дых-тау

значительно ниже стальных птиц. Однако, когда самолеты развернулись

вблизи склонов Джанги и пошли к перевалу Дыхни-ауш, стало ясно, что

это была лишь обманчивая видимость. Самолеты приблизились к перевалу,

и нам стало казаться, что они снизились, а гребень перевала неожиданно

вырос, да настолько, что машины вот-вот заденут его снежную шапку.

Спускаемся по дну доливки, образованной слева валом береговой

морены, а справа осыпью. Со всех сторон — камень. Впереди показалась

палатка. Слышны голоса. На валу морены стоят двое. Подходим к ним.

Это два молодых альпиниста. Они наблюдают за возвращением последних

спасательных отрядов, искавших группу мастера Белецкого.

Узнаем от них, что Белецкий ужо вернулся и срочно вызван в

Нальчик. Поставлен еще один рекорд продолжительности пребывания на

высоте и недопустимого отношения к искавшим его товарищам. По словам

альпинистов, группа Белецкого стену сумела одолеть лишь за 18 дней. Это

настолько большой срок, что уже трудно было ожидать их возвращения...

Приходится отдать должное упорству группы и справедливо возмутиться

поведением мастеров.

В Миссес-коше оживленно. Палатки но обеим сторонам каменной

384

ограды. В середине еще одно нововведение — турник. Впрочем, вскоре

убедились, что он вкопан главным образом как декоративное украшение,

ибо самое большое, что можно на нем сделать, это подтянуться.

В особое умиление пришли все, увидев дручок Жоры Прокудаева.

Не успели наговориться, как пришлось начать подкрепляться. Особенно

плотным оказался ужин, любовно приготовленный Сережей Ходасевичем.

Из нашей группы здесь оказался только Юра Скорняков. Коля

Чекмарев ушел с ребятами на Катын, а оттуда, возможно, на Джанги

(искать все того же Белецкого) и вернется не ранее, чем через два дня...

Это известие сильно путало наши планы.

Юра сейчас же предоставил нам свою палатку и под этим

предлогом (видимо, не без удовольствия) перекочевал в девичью.

15 августа. Утро очень хорошее. Безингийская стена ослепительна.

Предаемся приятному отдыху и усиленному питанию. Жора считает, что

завтра необходимо начать восхождение, даже если не успеет вернуться

Коля Чекмарев. Юре это не нравится, но он не может возразить, ибо

упускать хорошую погоду действительно нельзя. Я тоже считаю, что

выходить нужно, но необходимо подобрать четвертого партнера.

Начали обсуждать возможные кандидатуры из группы Ходакевича

(у них пять человек — цифра неудобная для группы). Я предложил

кандидатуру Виктора Миклашевского. Возражений не последовало. К

вечеру Жора подсел к Ходакевичу, объяснил ему наше положение.

Ходакевич не возражал. Миклашевский первое время колебался. Ему,

видимо, не хотелось расставаться со своими друзьями, но наконец

согласился.

Мы считали, что все теперь в порядке. И вдруг поздно вечером

возвратился Коля Чекмарев с поисков Белецкого... Положение неловкое.

Ясно, что Коле самое меньшее дня полтора-два нужно на отдых. А это

значит откладывать восхождение и отказывать только что приглашенному

385

Миклашевскому. Переговоры с Колей взял на себя Жора. Узнав о нашем

решении выходить завтра, Коля явно обиделся, но возражать не стал.

Нелегко подниматься по скальной стене

16 августа. Утро опять хорошее.

Начались сборы. Жирно намазываем ботинки и выставляем их на

солнце. Вокруг каждого рюкзака разбросаны вещи в самом неожиданном

сочетании: леченье в тесной дружбе с мазью для ботинок, какао с

крючьями и карабинами и т.д. Альпинисты успешно оправляются с

работой портных, точильщиков, сапожников, поваров.

Едва успев закусить, прилично нагруженные, выходим в пять часов

вечера. Работа сегодня небольшая — дойти только до «Русского ночлега».

386

Тепло простились со всеми обитателями Миссес-коша и особенно с

группой Ходаке-вича (они тоже сегодня должны выйти на траверс Безин-

гийской стены), пожелав успеха друг другу.

Я оставляю контрольный срок 30 августа и примерный

календарный план маршрута.

Солнце уже приблизилось к гребню Каргашильского хребта. Идем,

то поднимаясь, то спускаясь по зеленым лужайкам близ обрыва, на ледник.

Слева в высоте холодным блеском сверкают снежные поля Миссес-тау.