23 февраля 1930 года скромный агент доминиканской полиции Тапурукуара принимает участие в подготовке зародившегося в Сант-Яго тайного мятежа, цель которого пока не была ясна посторонним наблюдателям. Предварительно договорившись с Трухильо, Тапурукуара долго беседует с Рафаэлем Эстрелла Уреньей, после чего Уренью объявляют руководителем антиправительственной оппозиции. По приказу Трухильо усиливаются гарнизоны в Санто-Доминго, Сант-Яго-де-лос-Кабальерос, Пуэрто-Плата и некоторых других больших городах. Армия принимает участие в заговоре. Передвижения войск вызывают тревогу.

Президент Орасио Васкес и американские дипломаты проводят несколько бесед с начальником штаба армии — Трухильо. Создавшееся положение их беспокоит. Но Трухильо каждый раз заверяет их, что он вовсе не пытается уклониться от контроля правительства и даже не думает противопоставлять свою армию официальной гражданской власти.

— Свою армию? — с тревогой спрашивает президент Васкес, — Свою или доминиканскую? Прошу не забывать, что это я назначил вас начальником штаба.

— Армия должна безоговорочно подчиняться верховному главнокомандующему.

— То есть вам?

— Да. И только тогда она сможет подчиняться Республике.

— Какую роль играет Рафаэль Эстрелла Уренья? — спросил представитель США.

— Насколько вы знаете, он стоит во главе мятежников, — ответил Трухильо.

— Вы его поддерживаете?

— Я поддерживаю официальное правительство.

— А Уренью?

— На его стороне некоторые офицеры.

— Нам стало известно, что штаб армии сотрудничает с мятежниками и связан с оппозицией. Как вы это объясняете?

— В сложившейся ситуации изменение состава штаба армии означало бы крушение Республики, — ответил Трухильо. — Только так я могу это объяснить.

— Что же вы предлагаете?

— Я не являюсь представителем оппозиции, господин президент.

— Но вы ее поддерживаете. Давайте играть в открытую.

— Это мои личные и бескорыстные симпатии. Армия поддерживает законное правительство.

— Будем говорить откровенно, — сказал Васкес, поняв наконец, что Трухильо его предал, — Вас устроит, если я, как президент Республики предоставлю Уренье портфель министра внутренних дел? Таким образом, вы получите возможность пользоваться неограниченным влиянием.

Сделка была заключена.

Это произошло 28 февраля 1930 года. 2 марта доминиканский парламент принял отставку обманутого президента Васкеса. Васкес знал, чем грозит ему участие в борьбе за власть с Трухильо и отказался от этой борьбы. Он был уже стар и хотел еще пожить на свете. Однако перед парламентом он поставил условие: организовать всеобщие выборы без ограничения кандидатур, исключив из списка кандидатов лишь двух лиц — вице-президента Республики Альфонсеса и генерала Трухильо. Сделка, которую поддержала миссия США, успокоила общественное мнение, опасавшееся прихода к власти хунты. 3 марта, согласно конституции, функции временного президента принял министр внутренних дел Эстрелла Уренья, Тапурукуара знал больше, чем пресса и общественное мнение, больше, чем Эстрелла Уренья и американская миссия. Он знал ровно столько, сколько — как утверждали позже — разведка США…

Трухильо призывает верных людей. Перед ним предстают: майор Гарсиа Аббес, капитан Мигель Анхело Паулино и Тапурукуара в числе еще нескольких заговорщике, впоследствии убитых по приказу Трухильо.

Трухильо заявил собравшимся, что назрела необходимость спасать Республику. Исключение его из числа кандидатов в президенты может вызвать мятеж. Он воскликнул: «Армия никогда с этим не согласится! Нужно спасать страну, мир, демократию и свободу!» — и избрать его, Трухильо, президентом Республики.

Тапурукуара усмехнулся: он вспомнил две «Марсельезы»…

Гарсиа Аббес высказал опасение, что наибольшие шансы на приближающихся выборах окажутся у Рафаэля Эстрелла Уреньи, временного президента, которому в огромной степени обязан своей поддержкой Трухильо. А этого допустить никак нельзя.

— Нужно к нему осторожненько подобраться, — ответил Трухильо. Свои мысли он выражал в присущей ему фамильярной манере. — Мы и не таких умников сажали на место, почище его попадались фрукты, да и тем подставляли ножки. Нам выкинуть подобный номер — раз плюнуть, верно, господа?

— До выборов остается всего два месяца, — отметил Мигель Анхело Паулино. — Они назначены на шестнадцатое мая. Может быть, стоит их перенести?

«Капитан городской полиции переносит срок выборов президента Республики! — подумал Тапурукуара. — Да, это позабавней, чем те две «Марсельезы». Вслух же он сказал:

— В нашем распоряжении два месяца, то есть на месяц больше, чем надо.

— Как ты это себе представляешь? — спросил кто-то.

— Так же, как и вы, — ответил Тапурукуара. — Если в течение месяца мы будем убивать по сто человек в день, то за тридцать дней уничтожим три тысячи противников кандидатуры генерала. Мы можем убивать ежедневно и по двести человек. В итоге получаем: шесть тысяч трупов и шестьсот тысяч перепуганных людишек.

— Будем убивать, — повторил Трухильо. — В этом — единственное спасение для Республики. Надо убивать, чтобы захватить власть, и убивать, чтобы ее удержать. В этом я не сомневаюсь. И я буду убивать. Я один могу спасти Республику.

Тапурукуара продолжал:

— Для начала достаточно. А что там люди будут бросать в урны, это наше дело, лишь бы что-нибудь бросили. Уж мы оттуда вынем только то, что понадобится господину генералу.

— Тапурукуара, — сказал Трухильо. — Ты будешь начальником доминиканской полиции.

— Нет, — сказал Тапурукуара. — Начальник полиции нужен только одному главе правительства. Это фигура временная и неповторимая, как улыбка Джоконды. Глава следующего правительства в первую очередь ликвидирует начальника полиции и назначит нового, потому что хот помог ему захватить власть, а предыдущий его преследовал и с легкостью мог повесить. А умный шпик необходим любому начальнику полиции и любому главе любого правительства…

Так началось превращение генералиссимуса в божество.

…В темноте раздались шаги. Со стороны Пласа-дель-Конгрессо приближались две тени: Мерфи и гитариста.

Тапурукуара вылез из автомобиля. Обменявшись несколькими словами с гитаристом, — в свете уличных фонарей его огромная челюсть казалась чудовищной, — он указал Мерфи место на заднем сиденье между двумя мужчинами.

— Они едут туда же, куда собираетесь вы, — сказал он. — Я проводник. Мы подкупили шофера правительственной машины, чтобы нас никто не мог задержать. Мы всегда так ездим. Остальное вам известно; дорогу вы видели на карте.

— Я знаю, — ответил Мерфи и протянул ему пачку денег.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Тапурукуара и обратился к шоферу: — Поехали. Ты знаешь куда.

Я перестал обращать внимание на коварные вопросы портье «Космоса».

— Где метрдотель? — спросил я.

— Сейчас вернется. Вы увидите забавное зрелище. Очень будет смешно.

В дверях, ведущих в служебное помещение, появился метрдотель. Наверно, целую минуту он стоял, ухватившись за дверную ручку и уставившись на равнодушного портье, словно пытаясь его загипнотизировать. Меня он попросту не замечал.

Наконец, он сдвинулся с места и, медленно ступая на цыпочках, пошел, как лунатик, отмеривая шаг за шагом; если бы не барьер, отделяющий конторку портье от холла, он наверняка повалился бы на нее.

— Альварадо, — сдавленным голосом произнес он, — Альварадо…

Портье, которого звали Альварадо, сунув в рот зубочистку, глядел в огромное окно холла.

— Альварадо, — патетически воскликнул метрдотель, — Альварадо, ради всех святых ответь, почему ты мне ничего не сказал?

Альварадо прикрыл глаза и кончиком языка передвинул зубочистку из левого уголка рта в правый.

— Майор Мигель Анхело сказал мне, — продолжал метрдотель, — что ты уже звонил ему, что он уже все знает, что они его ищут, что я напрасно тревожусь, что в отеле «Космос» все в порядке и я зря морочу им голову… Трижды заклинаю тебя во имя святого покровителя всех гостиниц мира…