— Десять лет, — подтвердил Колаж.

— Вы несколько раз представляли его к наградам и еще чаще к премиям. И при этом вы о нем ничего не знаете?!

— Прежде всего я хотел бы знать о результатах следствия и о том, кого вы подозреваете. Все думают, что в «Протоне» по-прежнему обитает убийца кассира. Это как-то накаляет атмосферу и затрудняет мою деятельность. Поэтому я и хотел бы знать, в каком состоянии сегодня находится следствие.

— Для этого придется обратиться к прокурору.

— А вам бы следовало быть более вежливым. Вы, наверно, еще не знаете, кто я такой и как мог бы вам напортить…

— Слушаю? — заинтересовался я.

— …если б только хотел, — докончил директор.

— Очень вам обязан за то, что вы не хотите. Однако я никому не дам никаких сведений.

Я говорил тихо, спокойно, и, может быть, именно это вывело директора из себя.

— Ваше поведение просто возмутительно, — подскочил он. — Я буду говорить с полковником…

— Я советовал бы вам не интересоваться излишне результатами нашей работы. Однако, если вы знакомы с полковником, это будет самый лучший выход. Прекрасная мысль.

Сержант Клос, сидя в дворницкой, разговаривает с Макухом.

— Вы были дома вчера вечером?

— А где мне еще быть? — спрашивает Макух.

— И вы не видели, кто выходил из флигеля после того, как туда вошел капитан? Из вашего окна виден весь двор.

— Вы думаете, что мне больше делать нечего, как только пялиться на всех, кто входит и выходит? Ей-богу, дайте человеку немного покоя!

Из кухни выходит Галина, улыбается сержанту.

— Пан Макух, — говорит Клос, — вы лучше не огрызайтесь. Если вас вежливо спрашивают, нужно вежливо и отвечать.

Сержант отворачивается от Макуха и здоровается с Галиной.

— Я заходил во флигель, — говорит он, — хотел поговорить с пани Вятрык. Она всегда знает, кто что делает, и, возможно, кого-то видела…

— Но ведь уже два дня, как Марианна Вятрык… — прерывает его удивленная Галина, — ее нет в живых.

— Умерла? Это невозможно. Она так хорошо себя чувствовала, была такой бодрой…

— И бодрость не поможет, — вмешался Макух, — когда падаешь с лестницы и ломаешь себе шею.

— Ее кто-нибудь подтолкнул, ударил?

Макух пожимает плечами.

— Это с удовольствием сделал бы каждый из жильцов, — говорит Галина, — Но Марианна упала сама. Я даже видела, как она летела с лестницы. Я как раз стучалась к одному из жильцов этажом выше, когда Марианна шла вниз. Старуха услышала стук и задрала голову — так как ей хотелось узнать, что же там, вверху, происходит. И тут она оступилась и упала. Я видела, как она катилась по ступенькам. Это было ужасно! Сразу позвонила в «Скорую». Врач сказал, что у Марианны перелом основания черепа. Она еще лежит в морге, завтра будут похороны… А как здоровье пана капитана?

— Мы отложим погребение, — говорит сержант. — Здесь надо все проверить.

Макух поворачивается к Галине.

— Видишь? Зачем говорила, что была при этом? Будут тебя теперь таскать в милицию как свидетеля…

В ходе поисков убийцы Эмиля Зомбека я уже записал на свой счет целый ряд неудач. В их список я включил исчезновение удочки из квартиры Зомбека, удар по голове, от которого осталась большая шишка, странную смерть Марианны Вятрык и самую большую потерю — убийство Эвелины Фальконовой. Эвелины, которая должна была — как утверждает сержант — сообщить кое-что важное. Кое-что, могущее распутать загадку смерти Эмиля Зомбека и обнаружить убийцу.

Милиции в Колюшках мы снова выслали словесный портрет человека, который двадцать третьего числа приходил к Зомбеку, и нетерпеливо ждали ответа.

Обо всем этом мы говорили с майором Птаком, который последнее время каждое утро заходил в мою комнату в управлении. Он, кстати, объяснил, почему поручал мне в последнее время самые трудные дела.

— Я думал, что ты привык к быстрым и легким успехам и уже избаловался. Поэтому и давал тебе практически безнадежные задания. Однако твое отношение к этой истории с кассиром «Протона» убедило меня, что я ошибался…

Признание майора меня удивило: он неохотно говорил о своих ошибках, тем более при подчиненных. Вероятно, шеф похвалил меня в его присутствии.

— Как ты хочешь дальше вести дело? — спросил он. — Чем будешь руководствоваться?

— Много думал об этом, — сказал я, — и знаю, что теперь только один человек мог бы ответить на вопрос об убийстве.

— Кто?.

— Труп. Только труп кассира может дать нам ответ.

Я уже давно уцепился за эту идею. В самом деле, что мы знали о Зомбеке? В его папке, кроме сомнительных сведений и поверхностных характеристик, лежала его автобиография с непроверенными фактами. Запрос, сделанный в связи с этим, не дал ничего интересного, точнее, совсем ничего. Родился он в маленькой деревушке под Люблином. Во время оккупации воспитывался у монахинь в Н. Позже уехал на освобожденные земли. Закончил во Вроцлаве какие-то бухгалтерские курсы, неизвестно, впрочем, какие именно. Потом очутился в Щецине, в маленькой артели «Чайка». В папке Зомбека была справка о работе в этой самой «Чайке». Десять лет назад его приняли кассиром в еще строившийся тогда «Протон».

— Нужно еще раз проверить биографию Эмиля Зомбека, — сказал я майору. — Но обязательно, пункт за пунктом, от места рождения вплоть до артели «Чайка». Нам надо забыть о том, что всякие запросы на эту тему ничего не дали. Жизнь кассира сама должна принести ответ на вопрос, кто его убил. Другой возможности нет.

— Добро, — согласился майор, — Будем держаться этой линии. Я получил, кстати, заключение о вскрытии тела Марианны Вятрык. Мы устроили также эксперимент с манекеном на той самой лестнице. Все сходится. Показания Галины Макух — правда. Что ты еще планируешь?

— Скрытое наблюдение за Габриэлем Броняком.

— На каком основании?

— Я бы хотел, чтобы ты разрешил это без всякой конкретной причины. Уж больно меня заинтриговало то обстоятельство, что охранник так категорически отказался показать мне удочку. И что такая же удочка пропала из квартиры Зомбека.

— Этого недостаточно для установления наблюдения.

— Мы уже изучили биографии всех, кто был близок к Зомбеку на заводе. О Броняке же пока известно меньше всего. Его, правда, взволновала смерть Зомбека, он хотел мне помочь и даже посоветовал, чтобы я прижал Фальконову. Но все-таки не дает мне покоя эта удочка!

— Добро, — сказал майор. — А как ты возьмешься за биографию Зомбека?

— Поручик Витек полетит в Щецин и поищет там кого-нибудь из «Чайки». Сержант Клос отправится в Люблинское воеводство. А я — в Н-ский монастырь, где Зомбек жил во время оккупации.

Поручик Витек вот уже час блуждает по щецинскому порту. Наконец, он находит человека, которого так упорно ищет. Это крановщик, коренастый мужчина с приятным, хотя и несколько хитрым выражением лица.

— Пан Вавжик?

— Да, а вы?

Поручик показывает служебное удостоверение.

— Известно, что десять лет назад вы были руководителем отдела рыбацких артелей в уездном Народном Совете.

— Был. Это верно. Только я бросил канцелярскую работу. В порту можно больше заработать. Я делаю полторы нормы и получаю приличную монету.

Вавжик хлопнул себя по карману.

— А существует ли еще артель «Чайка»? В Народном Совете не знают.

— Ее расформировали более десяти лет назад. Даже почти одиннадцать. Была артель «Чайка», это верно.

— Там работал некий Зомбек?

— Какой Зомбек?

— Эмиль Зомбек. Он был в артели бухгалтером.

Поручик вынимает из портфеля конверт, из конверта — пожелтевший документ.

— Это справка, выданная Зомбеку директором артели. Подпись директора неразборчива.

Вавжик внимательно рассматривает справку, с недоверием качая головой.

— Это какая-то липа. В артели «Чайка» всю бухгалтерию вел я сам. Все счета, все деловые бумаги. И всех там знал. Конторщиков было больше, чем рыбаков.