Выйдя из того самого лифта, которым он воспользовался во время дуэли, Харуюки направился вдоль линии-указателя к нужной палате (номер он уже получил по е-мэйлу).

В руке он держал букет, состоящий из только начавших распускаться цветов розовой гипсолюбки и тропических водяных лилий – их цвет был ближе всего к черному из всего, что он смотрел. Сейчас был не сезон, так что цена была запредельной, и он потратил все свои жалкие сбережения, которые откладывал на покупку новой игры; но все равно желание купить ее уже пропало. Потому что более интересной игры, чем «Brain Burst», в мире просто не могло существовать.

Всего через несколько минут ходьбы линия-указатель перед его глазами стала совсем короткой и кончилась.

Он стоял в юго-восточной части верхнего этажа, а прямо перед ним была дверь одноместной палаты.

– Эмм…

Харуюки сглотнул и принялся прокручивать в голове слова, которые он сейчас скажет.

«Поздравляю»… пойдет? Нет, ее же пока не выписали, так что это будет немного странно. «Молодец»… ни в коем случае. «Давно не виделись»… тоже не годится. Я ведь каждый день встречаюсь с ней в сети. Эммм, ааах, что же мне делать?

Шшух.

Дверь перед ним внезапно скользнула вбок, и Харуюки в замешательстве отпрыгнул.

Изнутри раздался сердитый голос:

– Эй, сколько еще ты собираешься заставлять меня ждать? Быстро давай заходи!

– С… слушаюсь!

С этим жалким возгласом Харуюки на ватных ногах прошел в дверь, изо всех сил втягивая голову в плечи.

Услышав звук закрывшейся за ним двери, он осторожно поднял глаза.

И тут же – вся просторная палата, панорама за окном, даже большая кровать – все это исчезло.

Перед глазами Харуюки была лишь девушка, которую он не видел живьем уже три недели, – девушка в миленькой розовой пижаме и черной кофточке.

Она, похоже, немного похудела. Кожа, и прежде белая, потеряла еще больше цвета и стала почти прозрачной; волосы, всегда переливавшиеся шелковой волной, были собраны в две толстые косы; левая нога была целиком в гипсе.

Но.

Эти глаза – большие черные глаза, словно запечатлевшие в себе черноту ночи, приветствовали Харуюки таким же сиянием, как и прежде.

С улыбкой, подобной только что распустившемуся цветку, Черноснежка чуть хрипловатым голосом произнесла:

– Привет… давно не виделись, Харуюки-кун.

– А-ага.

Все слова, которые он продумывал, из головы вылетели начисто; Харуюки лишь кивнул и заморгал.

Секунд десять они просто смотрели друг на друга; наконец Харуюки пришел в себя и, сделав несколько шагов вперед, протянул букетик.

– Э… это, пожалуйста, возьми, хоть он и маленький.

– Спасибо, – сказала Черноснежка и взяла букет в руки. Поднесла к лицу и вдохнула аромат.

– «Блэк лотус», да. Буду ждать с нетерпением, когда они распустятся. Прости, ваза вон там, не мог бы ты налить воду и поставить цветы?

– Нет проблем!

Харуюки взял вазу с прикроватного столика и набрал воды из-под крана в углу палаты, потом поместил в вазу свой букет и вернулся обратно.

Вновь повисло молчание.

Первой разорвала их сцепившиеся взгляды Черноснежка. Внезапно надев строгое выражение лица, она негромко откашлялась и твердым голосом произнесла:

– Так… хочу услышать от тебя отчет по вопросу, о котором мы говорили раньше. Садись вот сюда, пожалуйста.

– А… ага.

Верно, ситуация не располагала к веселью и игривости.

Так Харуюки подумал, осторожно опускаясь на стул для посетителей, однако все равно ему стало капельку грустно.

Повозившись с виртуальным рабочим столом, он переслал всю информацию, которую успел раздобыть, Черноснежке.

– Эммм… как я говорил уже, Родитель Таку втайне ото всех раздал нескольким своим подчиненным программу-бэкдор, но на прошлой неделе вышел патч для дуэльного сервера, и этот бэкдор теперь бесполезен. Родителя, похоже, в Синем легионе «казнили»… то есть отобрали все очки. Однако, судя по всему, он так и не признался, кто написал программу…

– Пфф, понятно.

Черноснежка коротко выдохнула и откинула голову на скрещенные за затылком руки.

– Скорее всего, она пришла откуда-то от желтых. Интриги – их стихия. Вместо того чтобы пользоваться ей самим, они протестировали ее на высокопоставленном члене враждебного легиона. Ладно, когда-нибудь я собственными руками сдерну с них покрывало.

Черноснежка пробормотала эти слова угрожающим тоном и одновременно шевельнула пальцем правой руки, имитируя движение меча; потом ее выражение лица изменилось, и она посмотрела на Харуюки.

– А как дела у нашего легиона?

– Ну… можно сказать, приемлемо. Нам удалось взять под контроль Третью и Четвертую «боевые зоны Сугинами».

– Фу-фу-фу, какая маленькая территория. Но все равно это великолепно. Для легиона всего из трех человек – в самый раз.

Плечи Черноснежки слегка задрожали, и она рассмеялась.

Черный легион, «Нега Небьюлас». Говорят, раньше это была колоссальная армия, не уступающая легионам других королей; однако после событий двухлетней давности он рассыпался и перестал существовать. После недавнего заявления Черноснежки он блестящим образом возродился – однако на этом хорошее и закончилось. Как-никак, состоял он всего из трех человек – Черноснежки, Харуюки и Такуму; более того, сильнейший член мятежного легиона, Блэк Лотус, пока что не могла участвовать в битвах. Все силы уходили лишь на то, чтобы защищать область вокруг Средней школы Умесато.

Словно угадав мысли Харуюки, Черноснежка улыбнулась и сказала:

– Не унывай так. Не нужно быть нетерпеливым… мы будем потихоньку набирать себе товарищей и расширять территорию.

– Да… ага, – кивнул Харуюки и сунул руку в карман школьной формы, чтобы достать платок и вытереть пот, который лил с него от волнения, вызванного долгожданной встречей. Однако вместо платка его пальцы нащупали что-то другое.

Он вытащил предмет, о котором начисто забыл. Это была ученическая книжка в синем переплете, которая уже не использовалась и не будет использоваться по прямому назначению. Черноснежкина.

– А… да, во, это было у меня. Теперь возвращаю ее тебе.

Черноснежка смотрела на протянутый им блокнот, пока он говорил эти слова, не особо над ними задумываясь, и –

Несколько раз моргнула, потом ее рот приоткрылся и кровь прилила к щекам.

Схватив книжку – практически вырвав ее у Харуюки, – Черноснежка прижала ее к груди и опустила голову.

– …Ты в нее заглядывал?

Вопрос прозвучал едва ли не беззвучно.

Лишь тут до Харуюки дошло, почему Черноснежка так странно среагировала.

– Да! Нет, да, нет, то есть, эмм, это… я… я заглянул…

Атмосфера в палате, казалось, заледенела.

Потом эту сверхнаэлектризованную атмосферу разорвала короткая фраза.

– Забудь.

– …Хаа?

– Сотри из памяти и никогда не вспоминай. Если хоть раз на эту тему пикнешь, испытаешь на себе мою спецатаку девятого уровня.

Ииииии?!

Сглотнув, Харуюки отчаянно замотал головой.

– Не буду говорить, не буду помнить! Все, я забыл, я вот прямо сейчас начисто забыл!

Задрав нос, Черноснежка искоса смотрела на Харуюки, с которого градом лил пот.

Потом вздохнула, словно говоря «ох уж», и улыбнулась.

– Ох уж… хоть ты и Сильвер Кроу, ставший уже знаменитостью в ускоренном мире, а все равно ты такой же, каким был, Харуюки-кун.

Чувствуя, как из плеч уходит напряжение, Харуюки ответил:

– И, и Черноснежка-семпай тоже такая же, как была, ты так же пугаешь… Блэк Лотус-сан.

– Как грубо. Я всегда добрая… а кстати, Харуюки-кун, – Черноснежка кашлянула, и ее манера совершенно изменилась – на лицо вернулась мягкая улыбка. – Не пора ли перестать обращаться ко мне по прозвищу и начать звать по настоящему имени?

– А… ага… да.

Харуюки кивнул.

И вдруг понял.

Понял нечто настолько невероятное, что даже содрогнулся.

– Аа… эмм.

– Хмм?..

– Я… я… не знаю… настоящего имени семпая…