Когда мы туда вошли, я увидел на прекрасной, белого полотна скатерти только один прибор и рядом с ним на столе варенья, вино, воду и хлеб, а также сосуд с колотым льдом для вина. Своего мешка и своей вырезанной в терновнике палки я не увидел, но шляпа моя лежала на прежнем месте.
Мой провожатый вынул из кармана своего платья серебряный, как я предположил, колокольчик и позвонил. Тотчас появилась служанка и принесла жареную курицу и чудесный, в красных крапинках, кочанный салат. Мой гостеприимец предложил мне сесть и приняться за еду.
Такое любезное приглашение нельзя было не принять. Хотя я в самом деле сегодня уже поел, было это до полудня, и от ходьбы я успел снова проголодаться. Поэтому я отдал должное угощению.
Хозяин подсел ко мне, но ни есть, ни пить не стал.
Когда я, покончив с едой, положил вилку и нож, он предложил мне пройти в сад.
Я согласился.
Он снова позвонил колокольчиком, веля убрать со стола, и повел меня в сад на сей раз не тем коридором, через который мы вошли, а другим, с полом из обыкновенного камня. Теперь на его седых волосах был ажурный чепец, какие надевают на голову детям, как бы ловя их локоны сеткой. Когда мы вышли наружу, я увидел, что, пока я ел, солнце перестало светить на дом, оно было закрыто стеной грозовых туч. Сад, как и всю местность, покрывала теплая, сухая тень, всегда возникающая в таких случаях. Но за то время, что я был в доме, стена туч мало изменилась и не обещала скорого начала дождя.
С первого же взгляда я убедился, что сад за домом очень велик. Но это был не такой сад, какие обычно бывают позади или возле дач горожан, где сажают неплодоносные или разве что декоративные кусты и деревья, а между ними устраивают газоны, песчаные дорожки, холмики и клумбы, нет, этот сад напомнил мне родительский, при доме в предместье. Обширное пространство было отдано здесь фруктовым деревьям, которые, однако, оставляли достаточно места, чтобы между ними могли расти плодоносные или предназначенные лишь для цветения кусты и успевали созревать овощи и распускаться цветы. Цветы росли отчасти на отдельных грядках, отчасти служили ограждением, отчасти находились в таких местах, где могли предстать в полной своей красе. От подобных садов на меня всегда веяло духом домовитости и полезности, тогда как другие, с одной стороны, не дарят дому никаких плодов, а с другой — не суть и лес. Что цветет в пору роз, то цвело и благоухало, и поскольку на небе висели тяжелые тучи, все запахи были еще острей и сильней. А это опять-таки предвещало грозу.
Близ дома находилась теплица. Но с дороги, по которой мы шли, видна она была не в длину, а в ширину. И эта сторона теплицы, частично скрытая кустами, тоже была одета розами и походила на розарий в миниатюре.
Мы шли через сад по просторному проходу, сначала ровному, потом с плавным подъемом.
В саду тоже розы главенствовали. Либо где-нибудь в подходящем месте стояло отдельно деревце, либо по разным направлениям тянулись живые изгороди, либо попадались целые участки, где розы находили особо благоприятные условия для роста и могли радовать глаз. Группа очень темных, почти фиолетовых роз была ограждена изящной решеткой, то ли выделявшей, то ли защищавшей ее. Все цветы, как и перед домом, поражали чистотой и ясностью форм, даже листья отцветших казались еще мощными и здоровыми.
По поводу последнего обстоятельства я сделал какое-то замечание.
— Разве вы никогда не видели старых женщин, — сказал мне мой провожатый, — которые в молодости были очень красивы и долго сохраняли свою красоту? Они подобны этим розам. Даже если лицо у них все в морщинах, оно остается прелестным, и цвет его приятен и мил.
Я ответил, что никогда еще не замечал этого, и мы пошли дальше.
Кроме роз в саду были и другие цветы. В тенистых местах видны были целые грядки аврикул. Они, правда, давно отцвели, но их крепкие зеленые листья свидетельствовали о хорошем уходе. Кое-где попадались одиночные лилии, а в горшках на особой подставке с приспособлениями для защиты цветов от солнца красовались мощные гвоздики. Они еще не расцвели, но по сильно набухшим почкам видно было, что цветы выйдут превосходными. На подставке стояли, по-видимому, только отборные экземпляры: когда мы прошли немного дальше, я увидел рассаду этих цветов на длинных, далеко уходящих грядках. Вообще же здесь росли обычные садовые цветы, одни на грядках, другие на отдельных площадочках, третьи в виде бордюра. Особое предпочтение отдавалось, по-видимому, левкоям: их было множество, большой красоты и самых разных видов. Их аромат приятно веял в воздухе. Даже в горшках видел я эти цветы ухоженными и расставленными по благоприятным местам. Какие тут были луковичные растения, гиацинты, тюльпаны и так далее, я определить не мог, ибо время цветения этих растений давно прошло.
Прошло и время цветущих кустов, и только с зелеными листьями стояли они у дороги или на отведенных им местах.
Овощи занимали дальние, более обширные площадки. Между ними и сбоку от них шли грядки клубники. Земляника казалась особенно ухоженной, многие побеги были подвязаны, и названия сортов значились на жестяных табличках.
Плодовые деревья распределялись по всему саду, мы проходили мимо многих из них. Рядом с ними, но особенно возле многочисленных карликовых деревьев, я тоже видел таблички с названиями.
На многих деревьях я видел деревянные ящички, то на стволе, то в ветвях. У нас в Нагорье любят делать такие домики, чтобы скворцы устраивали в них свои гнезда. Но здешние ящички были иного рода. Я хотел спросить о них, но в ходе разговора забыл об этом.
Когда мы так шли по саду, я снова слышал, особенно возле кустов, те же голоса птиц, что и в гостиной, только теперь яснее и звонче.
И еще одну вещь я заметил, когда мы прошли уже изрядную часть сада: нигде не было видно повреждений от гусениц. Бродя по окрестностям, я такие повреждения, однако, видел, хотя особого внимания на них и не обращал, поскольку ничего чрезвычайного в них не было и для развития плодов они не представляли опасности. Из-за свежих листьев этого сада я вспомнил о гусеницах. Присмотревшись к листве, я нашел, что она здесь и совсем иная, чем где-либо, зеленые листья были больше, темнее, всегда без изъянов, а маленькие яблочки и грушки, из них выглядывавшие, казались совсем здоровыми. Это наблюдение заставило меня приглядеться и к росшей неподалеку от нашей дороги капусте. На ней тоже не было объеденных краев, которые оставляет гусеница капустницы. Листья были целы и хороши. Я решил заговорить об этом при случае со своим провожатым.
Между тем мы дошли до конца посадок, и начался луг, круто поднимавшийся в гору, внизу усаженный деревьями, а выше и дальше — голый.
Мы стали подниматься.
Когда мы забрались довольно высоко и деревья уже не мешали обзору, я приостановился, чтобы оглядеть небо. Остановился и мой провожатый. Тучи висели теперь не только на западе, а везде. Слышали мы и отдаленный гром, повторявшийся то и дело. Мы слышали его то с запада, то с юга, то со стороны, которую определить не могли. Мой гостеприимец был, надо думать, очень уверен в своей правоте; ведь я видел, что работники очень усердно черпали воду из многочисленных колодцев в саду, чтобы направить ее по желобам в водоемы. Видел я уже раньше и работников, наполнявших у водоемов лейки и поливавших грядки. Мне было очень любопытно, чем обернется дело, но я ничего не говорил, и провожатый мой тоже молчал.
После короткой остановки на лугу мы продолжили свой подъем, под конец довольно крутой.
Так достигли мы высшей точки, а с нею и конца сада. Затем шел снова пологий спуск. На этом месте стояла очень высокая вишня, самое высокое дерево сада, а может быть, и самое высокое из плодовых деревьев по всей округе. Ствол этого дерева охватывала деревянная скамья с четырьмя, по числу стран света, столиками перед ней, где можно было отдыхать, озирать окрестности, читать или писать. Отсюда открывался вид почти во все стороны. Я отчетливо вспомнил теперь, что во время своих странствий уже видел это дерево то ли с дороги, то ли откуда-то еще. Оно казалось темной, четкой точкой, венчавшей самое высокое место в округе. Отсюда в ясные дни можно было, наверно, увидеть всю цепь гор на юге, но сейчас их совсем не было видно: все сливалось в сплошную массу грозовых туч. С севера показалась приветливая гряда холмов, за которой, по моему предположению, находился городок Ландег.
