Осенний мглистый день. / Autumn misty day.
1928 г
Эти картины художника, как и посвящённые сборам урожая на хлопковых полях, в виноградниках и садах («Сбор винограда», 1937; «Сбор персиков», 1938; «Сбор урожая», 1940), содержат — одни в большей степени, другие в меньшей — элементы жанровости, но они никогда не превращаются в жанровую картину и не потому, что природа почти всегда превалирует в них, а прежде всего потому, что восприятие, взгляд на мир у художника не имеют жанрово.повествовательного характера.
Немногочисленны у Сарьяна индустриальные пейзажи. В лучшем из них — «Алаверди. Общий вид» (1935) — художник лаконичными средствами сумел сочетать суровую красоту почти лишённого растительности горного пейзажа с не менее суровыми заводскими постройками.
Начиная с середины 30.х годов Сарьян много работает и в жанре портрета. Как отмечалось выше, довольно много портретов было исполнено Сарьяном в первые годы после переезда в Советскую Армению, но это были большей частью карандашные портреты, теперь же преобладают живописные. Так же как и в 20.х годах, круг портретируемых несколько ограничен. В основном — это писатели, артисты, музыканты, учёные. Говоря о портретах Сарьяна в целом, хочется отметить одну, всем им присущую и очень показательную черту. В них прежде всего поражает чувство времени. Независимо от степени удачи того или иного портрета, на них лежит яркая печать нашей, советской эпохи, с её оптимизмом и целенаправленностью. Достаточно для этого сопоставить те немногие портреты, которые были написаны художником в дореволюционные годы, с портретами, исполненными в советское время, чтобы видеть, какая глубокая пропасть разделяет их.
Весенний день. Spring day. 1929 г
Вот как сам художник высказывается о своих задачах портретиста: «В каждом портрете, который я пишу, я хочу передать прежде всего не внешнее сходство, а внутренний облик данного человека, я стараюсь заставить его забыть о том, что он позирует, я беседую с ним, навожу на близкие, волнующие его темы, и только в момент, порой очень короткий, когда замечаю, что этот человек озарён творческой мыслью, я спешу написать его. Вся остальная работа уже имеет для меня технический характер, и я забочусь лишь о том, чтобы отделкой портрета, прорисовкой деталей не засушить схваченного мною впечатления»1. Это высказывание Сарьяна весьма интересно, оно даёт нам возможность судить не только о тех задачах, которые ставит перед собой художник при написании портрета, но и о тех приёмах, благодаря которым ему удаётся добиться большей жизненности и непринуждённости своих моделей.
Сарьяну присущи свои, очень индивидуальные приёмы раскрытия образа. В подавляющем большинстве портретов художник всё своё внимание сосредоточивает на лице, и только на нём. Всё остальное, как он сам пишет в своих «Автобиографических сведениях », для него имеет второстепенное значение.
Автопортрет с маской. / Self-portrait with mask. 1933 г
1 Автобиографические сведения. Каталог выставки произведений М. С. Сарьяна, стр. 16
Обычный приём построения сарьяновских портретов — поясное или погрудное изображение в фас. Такие дополнительные компоненты портретного образа, имеющие подчас существенное значение у многих художников, как поза, жест, используются Сарьяном в крайне редких случаях. Фигура в большей части портретов едва прописана, руки либо вовсе не изображаются, а если и написаны, то большей частью эскизно. Эта эскизность фигуры и рук иногда так бросается в глаза, что даёт основание говорить о незавершённости портретов художника. Но к чему далеко не безразличен художник — это к фону. Лишь на очень немногих портретах Сарьяна фоны нейтральны, у большинства же они приобретают значение весьма существенного компонента, оттеняя лицо или фигуру. Чаще всего — это интенсивные контрастные по цвету полосы и пятна. Иногда фоном служит пейзаж, взятый с какого.либо этюда или картины, а иногда придуманный; иногда художник помещает на фоне портрета пейзажную картину, или портрет, или какой. либо предмет. Так, на фоне «Автопортрета» 1927 года помещён портрет жены, а на «Автопортрете» 1933 года — египетская маска. На портрете А. И. Таманяна (1933) фоном является проект здания Театра оперы и балета. Голова на портрете Р. Н. Симонова (1939) оттеняется пёстрой тканью, накинутой на спинку кресла. Именно фон приобретает в портретах Сарьяна, относительно сдержанных в колорите, роль цветового акцента.
В портретах 30.х годов, если их сравнить с дореволюционными, видно возросшее внимание Сарьяна к передаче не отдельных тонко и остро подмеченных черт, а к большей цельности характера, более длительного душевного состояния. Эти портреты (посравнению с более ранними) строже в цвете, узкопортретные задачи вытесняют на второй план живописные, декоративные. Немного можно указать портретистов, которые с такой прямолинейной правдивостью и даже беспощадностью передают людей, как это делает Сарьян. Этой одной из наиболее примечательных своих черт Сарьян близок некоторым русским художникам, прежде всего В. Серову. При всех существенных различиях с последним Сарьян, так же как и великий русский портретист, стремится сказать прежде всего правду о человеке, хотя бы для этого пришлось дать и отрицательную характеристику изображаемых.
Портрет академика Александра Таманяна./ Portrait of academician Alexander Tamanyan.
1933 г
Среди большого числа портретов этих лет есть, конечно, работы разной степени удачи, иногда просто неудавшиеся, но и в последних нет индифферентного отношения к человеку. Никогда художник не сводит свою роль к пассивной фиксации изображаемого. В очень редких случаях Сарьян пишет портреты малознакомых людей, обычно он изображает тех, с кем он постоянно встречается и о ком имеет уже сложившееся представление. Это, конечно, облегчает его работу портретиста. Нормальное количество сеансов обычно не превышает у Сарьяна трёх.четырёх, и редко когда художник пишет портрет в пятьшесть сеансов, а иногда бывает достаточно и одного сеанса. Есть у Сарьяна портреты, в которых образ намечен верно, но полностью не раскрыт.
Остановимся на некоторых наиболее примечательных портретах, написанных с начала 30.х годов и до Великой Отечественной войны.
Южная зима. / Southern winter
1934 г
К числу лучших портретов Сарьяна начала 30.х годов следует отнести портрет архитектора А. Таманяна (1933) и вскоре после него написанный портрет архитектора.археолога Т. Тораманяна (1934). Оба портрета в своё время вызывали большие споры (особенно последний) резкостью приёмов моделировки лица, которая ещё больше подчёркивалась размерами этих портретов, в два раза превышающих натуру. В данном случае размер был вызван желанием художника усилить монументальный характер полотен.
Портрет Таманяна, человека близкого и дорогого Сарьяну, написан с исключительным внешним сходством, с глубоким чувством склада души человека. Художник не пожелал ничего смягчить во внешнем облике своего друга — показаны асимметричность глаз, некрасивые черты болезненного, с печатью усталости лица. Но сквозь эти черты внешнего облика А. Таманяна проступает благородный образ умного, обаятельного и значительного человека.
Портрет Т. Тораманяна написан незадолго до его смерти. Лапидарными приёмами, так смущавшими многих, передана своеобразная внешность выдающегося исследователя древней армянской архитектуры — большая «львиная» голова, лицо со следами тяжёлой болезни, ощущается его грузная, приземистая фигура. Так же как и в портрете
Таманяна, ничего не смягчено в облике учёного. Сарьян подметил в Тораманяне незатухающий интерес к жизни, к науке, несмотря на его тяжёлое физическое состояние. Серьёзен и в то же время насмешлив взгляд его больших глаз.
