– Что с вашим лицом?

– Как что? – говорю. – Подрался вчера с тем сумасшедшим в игровом зале.

Он так странно на меня смотрит, удивляется:

– Когда это вы успели, мы же с вами вчера прекрасно провели время и расстались далеко за полночь…

– Секретарь проверенный человек? – спросил Скальд.

– Восемь лет работает у меня. Ни одного взыскания. Два невыхода на работу по болезни.

– Что было дальше?

– Трагикомедия. Я вызвал своего адвоката, тот сделал круглые глаза: «В первый раз слышу… Как вы себя чувствуете, уважаемый?» Начальник полиции продемонстрировал мне все протоколы вчерашнего дня, там, естественно, не было ни слова о моем случае, полицейские за моей спиной хихикали.

– И администрация отеля… тоже?

– Конечно.

– Из ваших подчиненных кто-нибудь видел вас во время драки или игры?

– Дизайнеры. Они сидели через два пустых столика и отлично слышали каждое наше слово. Все отрицают. Смотрят с сочувствием, как на больного.

– Зеркала?

– Все в зале было, как до драки: на стенах зеркала, тетушка по-прежнему ловит рачков, все режутся в карты.

– Дарственная на Селон, полагаю, исчезла?

– Естественно. Да я и не вспомнил про нее, пока не началось на следующий день. Думаете, я воспринял его ставку всерьез?

Скальд задумался.

– Что было дальше? Ваши действия?

– Не было больше никаких действий. Я улетел на Имбру. Это было похоже на бегство.

– Даже не знаю, как бы я себя повел в такой ситуации. Вы кого-нибудь уволили?

– Ни единого человека.

– Кому рассказали об этой истории?

– Только семье. Маме, Ронде, Йюлу, Гизу и Лавинии. Знаете, Скальд, я очень удивлялся, прислушиваясь к себе после этой истории – я не понимал, почему не испытываю гнева. Было только возмущение, да и то поначалу. А потом понял. Я не мог ненавидеть или презирать этих людей за то, что они смалодушничали и предали меня, – я решил, что у них есть на это какая-то очень важная причина. И в своей семье я нашел точно такое же понимание этой ситуации – все в случившемся было слишком гадким: и сам этот тип, и его ненормальность, и вовлечение в его странную игру такого количества людей. В общем мы предположили, руководствуясь все тем же шестым чувством, что последует продолжение.

Скальд насторожился.

– И оно последовало?

– Пока нет. Но мы намерены предвосхитить его и дать этому делу ход. Поэтому я нашел вас.

– Сколько всего человек отреклось от вас в связи с этими событиями?

– Ну… Где-то около шестидесяти.

– Ничего себе! Это очень плохо. Ах как плохо… Да, похоже, Ион, вы действительно вляпались в скверную историю. Итак, вы хотите, чтобы я помог вам доказать самому себе, что вы не сошли с ума?

– Очень бы, знаете, хотелось. Что не сошел.

– Личность странного господина с бумажной салфеткой установлена?

– Прямо в зале составляли протокол, и прозвучало имя Анахайм. То ли он сам назвался, то ли кто-то сказал. – Ион потер лоб. – Нет, уже не вспомню.

– То, что это не городской сумасшедший, понятно. Кому он был бы нужен? А вот имеет ли планета Селон свой конкретный космический адрес?

– В сводном общегалактическом атласе ее нет. Я осведомлялся во всех мыслимых каталогах, справочных пособиях и даже в банке данных всегалактического С-патруля – нет нигде.

– У вас есть там связи?

– Есть.

– Ион, чувствую, они нам пригодятся.

– Что ж. Я не люблю, когда мне плюют в лицо.

– Значит, Селон – это мечта, – задумчиво произнес Скальд. – Что там может быть такого, вы не думали?

– Понятия не имею. Версию Лавинии вы слышали – у Селона алмазное ядро. В принципе в этом нет ничего невероятного. Я справлялся у физиков. Метан из атмосферы планеты может проникать в глубинные пласты и там под действием высоких температур и давления кристаллизуется в алмазы. И тогда их там – как грязи. Ну вот, дальше алмазного ядра фантазии не идут. А неплохо было бы: отколол кусочек – и живи в свое удовольствие.

Они взглянули друг на друга и впервые за время разговора рассмеялись.

– Кстати, я вернул на ваш счет деньги за информацию о господине Регенгуже. Скажите, вам действительно не жаль было расстаться с такой суммой?

– Еще как жалко! Но я ведь рассчитывал поживиться алмазами, – улыбнулся детектив.

– Заодно возвращаю и полтора месяца жизни, которые вы якобы потратили на гиперпереход до Селона.

– А вот за это большое спасибо! Теперь о главном. Вы предприняли какие-нибудь меры собственной безопасности?

– Мы решили, что если кто-то захочет нас устранить, то достанет в любом случае.

– Да, возможно. Если этот человек каким-то образом, вероятнее всего через шантаж, заставил замолчать сразу шестьдесят человек, самых разных и в принципе незнакомых, значит, он имеет сверхвозможности. Надеюсь, вы понимаете, Ион, что если вы решитесь вступить в конфликт с ним, может произойти все что угодно, в том числе и самое плохое? Как семья отнесется к этому?

– Семья не привыкла пасовать.

Скальд допил гранатовый сок и с отвращением выплюнул белые лепестки, прилипшие к языку.

– Тогда разработаем стратегию ответного удара. Первым делом, Ион, вы разом уволите всех людей, причастных к этой истории и отрекшихся от вас. Объяснение будет стандартным: сокращение чрезмерно раздутых штатов. И ни слова о настоящей причине, о том, что вы теперь просто не можете доверять им. Во-вторых, одновременно, в один и тот же час всегалактического времени вы дадите во все возможные средства массовой информации объявление следующего содержания. «Господин Ион Хадис Регенгуж-ди-Монсараш предлагает господину Анахайму немедленно вернуть карточный долг, планету Селон… которую господин Регенгуж имел счастье выиграть. В противном случае пусть каждый знает, что имя господина Анахайма навечно… э-э… запятнано, ибо нет для мужчины бесчестнее долга… чем долг карточный…» По-моему, неплохо сказано. Высоким слогом, и стиль выдержан. Как вы думаете, понравится господину Анахайму такое послание?

– Понравится, – согласился Ион. – Кому ж нравится, когда его оскорбляют?

Модуль Скальда плавно завис над матовым куполом, под которым смутно прорисовывался силуэт окруженного садом дома. На куполе запульсировал желтый треугольник, панели его мгновенно раздвинулись – гостя приглашали на посадочную площадку поместья.

Его уже ждали – рядом с площадкой, улыбаясь, стояли Ронда с Лавинией. Они радостно поприветствовали выбравшегося из модуля Скальда. Обе были одеты в мягкие брючные костюмы, Лавиния – в голубой, Ронда – в золотисто-оливковый. Светловолосая и голубоглазая Лавиния была похожа на отца, красота матери была более яркой и вызывающей – у Ронды была нежная белая кожа, блестящие черные волосы и синие глаза.

– Судя по обилию цветов, тон здесь задает женщина, – с удовольствием вдыхая чарующие ароматы, доносящиеся с многочисленных клумб, заметил Скальд, когда они пошли к дому – он выделялся своими необычными и поражающими воображение геометрическими формами.

– Кто-то помешан на компьютерах, кто-то на модулях, а кто-то на цветах, – засмеялась Ронда.

– Прекрасный выбор, – одобрил гость.

– Мы редко кого приглашаем в свой дом, Скальд, да практически никого. Все деловые встречи проводим в офисах.

– Для меня сделано исключение? Благодарю.

– Мама дизайнер, и наш дом – это ее творчество, – с гордостью сообщила Лавиния.

– Наши отели достаточно просторны и даже импозантны, но слишком утомляет эта повседневная реальность, в которой мы постоянно вращаемся, – сказала Ронда. – Всегда хочется перемен, какой-то интриги, поэтому наше жилище часто перестраивается.

Внутри дом семьи Иона оставлял ощущение продуманного уюта и благородной простоты. Здесь пространства помещений ненавязчиво и естественно перетекали одно в другое, а ощущение комфорта и покоя достигалось округленной пластикой стен и мебели сдержанной цветовой гаммы. Вкрапления подлинных антикварных вещей в ансамбль мебели были деликатными, набор насущных предметов сводился к минимуму – как раз то, что любил Скальд.