Похоже, он относился к своей книге слишком серьезно. Впрочем, я не писатель, откуда мне знать, что они чувствуют по отношению к своему любимому детищу?

Раздался телефонный звонок.

— У Стефано в Италии некоторые сложности, — голос у Рене был сумрачный. — Его людей, которые вывозили твоего парня, кто-то усиленно ищет. И это точно не полиция. Стефано пришлось убрать их с улицы и отправить отдыхать подальше от Европы. Кому же ты на этот раз перешел дорогу? Будут новости — позвоню.

Я повесил трубку и задумался.

— Эврика! — воскликнул вдруг Алик, продолжающий вертеть в руках газету. — Я же говорил, что газеты — это тоже отнюдь не бесполезно. Здесь на последней полосе написано, что к концу этого года будет переиздана книга «Священный Гриб и Крест» Джона Аллегро. Тебе это что-нибудь говорит?

— Абсолютно ничего не говорит.

— А зря. Эта книга вызвала немалый скандал в 1970 году. Ее переиздание как раз и приурочено к 40-летней годовщине первой публикации. Джон Аллегро был серьезным ученым, работал в международной группе, расшифровывающей обнаруженные в середине 20-го века свитки Мертвого моря. В 1961 году Аллегро стал почетным советником по свиткам Мертвого моря в правительстве Иордании. Но затем, опираясь на обнаруженные им древние факты и на некоторые фрески в христианских храмах, он написал свою нашумевшую книгу. Это стоило ему научной карьеры.

— Что же он там такого понаписал?

— Аллегро выдвинул гипотезу о том, что иудаизм и христианство были основаны на сакральном культе Бога Мухомора, который был позже представлен как Иисус Христос, — выдал Алик, всем своим видом показывая, что он в высказанной мысли ничего необычного не видит.

— По-моему, это не странно, что с его научной карьерой не сложилось. Ближневосточные берсерки? Христос-мухомор? Ленин-гриб? Слишком уж шизофреническая идея.

— Вообще-то говоря, не все так однозначно. Профессор Карл Рак, один из соавторов «Дороги в Элевсин», эту мысль поддерживает. Он согласен, что Иисус не был ничем иным, как волшебным грибом, и его жизнь — это аллегорическая интерпретация состояния, вызванного наркотическими веществами, входящими в состав этого гриба. Тем не менее, мне тоже кажется, что ребята погорячились. Они ошибаются. Христос — не мухомор. Посмотри сам.

Алик бросил мне газету, а сам прыгнул к компьютеру.

В газете красовалась блеклая фотография фрески 13-го века, изображающей искушение змеем Адама и Евы. Змей, держа яблоко, поднимался по странному грибу, мало, на мой взгляд, напоминающему мухомор. Точнее, вокруг был целый пучок таких же якобы «мухоморов», растущих из одного места. Но мухоморы так не растут. Больше это напоминало какие-то галлюциногенные грибы. А еще это напоминало. Ну да, конечно! Левая часть именно этого рисунка была изображена на таинственном антикварном листе академика Лысенко.

— Есть! — воскликнул уткнувшийся в компьютер Алик. — Эта фреска была обнаружена в 1910 году в заброшенном французском аббатстве Пленкуро недалеко от Мериньи. В публикациях ее, с подачи микологов, сразу стали считать мухомором. Некий доктор Рам-сботтом написал по этому поводу несколько книг и статей. Были, впрочем, и возражения — Роберт Уоссон в своих книгах и письмах утверждал, что на фреске изображена лишь итальянская сосна, пиния. Тогда, мол, просто плохо рисовать умели, вот дерево так неказисто и получилось.

— А ты понял, что на твоем антикварном листе.

— Конечно, я же не слепой. Кстати, в газете написано, что в новом издании книги Аллегро будет послесловие профессора Карла Рака, написавшего вместе с Хофманном книгу о роли спорыньи в элевсинских мистериях. А третий соавтор книги «Дорога в Элевсин» Уоссон утверждает, что на фреске всего лишь итальянская «зонтиковая» сосна. Может, исследователи просто хотели скрыть найденный ими ключ к таинственному напитку кикеон? Спрятать решение той самой загадки, над которой ломал голову Маккенна, не понимая, как напиток можно сделать безопасным?

— Роберт Уоссон — это не тот ли известный американский миллионер, автор книги «Мухоморы. Россия и история»?

— Да, точнее, соавтор. Он написал эту книгу вместе с женой, Валентиной. Она была русская, врач, они вместе занимались исследованиями магических религиозных культов употребления грибов. Их работы по псилоцибиновым грибам, действие которых сходно с действием ЛСД, сильно заинтересовали ЦРУ. В экспедицию Уоссона был внедрен агент. Но швейцарская компания «Сандоз», ранее синтезировавшая ЛСД из спорыньи, и в этот раз американские спецслужбы опередила, выделив псилоцибин в чистом виде в 1958 году. Выделил его, кстати, все тот же Альберт Хофманн. А Уоссон тем временем пытался в Мексике разговаривать с грибами и утверждал: «Когда все идет хорошо, грибы начинают говорить».

— Но при чем здесь спорынья? — спросил я, продолжая рассматривать фреску в газете.

— Лучше спросить, при чем здесь Адам, — откликнулся Алик. — На мой взгляд, фреска с легендой об Эдемском саде напрямую не связана. Только в смысле изначального Божественного Дара. Это фреска 13-го века, и она отображает реалии конкретно того времени и места, то известное местным монахам «древо познания», которое они заново открыли.

— Ты говоришь загадками, — заметил я, откладывая газету.

— Когда мы говорим о спорынье, мы всегда имеем в виду именно ее черные рожки, либо, в крайнем случае, медвяную росу. А сами рожки здесь как раз ни при чем, в том-то и дело. Но возможно. — Алик выдержал драматическую паузу, надеясь, что я тут же начну расспрашивать о посетивших его светлую голову мыслях.

— Я вот что думаю, — не оправдав надежд Алика, предложил я. — Не стоит ли нам немного развеяться и навестить славный город Мериньи?

— Стоит, — сразу согласился Алик, не отрывая глаз от компьютера. — Причем, обязательно. Дело еще в том, что до того, как эта церковь стала приходской, там было командорство госпитальеров, а еще раньше — тамплиеров.

— Тогда собирайся, и едем прямо сейчас. Сколько от Парижа до Мериньи?

— Километров под триста, — Алик вытащил из шкафа свою сумку. — Примерно четыре часа езды.

Я дернул за кольцо на стене, камин тихо отъехал в сторону. Рене всегда был затейником. Мы спустились вниз, неприметный «Ситроен» стоял прямо у черного входа. Я открыл паспорт и проверил свое новое имя — Дирк Вертле. Теперь я был немцем, а Алик по-прежнему поляком.

Глава 10 Часовня Пленкуро

Часа через три мы добрались до Шатору в департаменте Эндр и решили там пообедать в маленьком ресторанчике на авеню Шарля де Голля. До Мериньи оставалось ехать чуть больше часа. Алик сосредоточенно изучал компьютер. Выяснилось, что часовня Пленкуро, входящая ныне в комплекс природного парка Ла-Бренн, была объявлена историческим памятником в 1944 году. Но открыта она для публики только в Дни культурного наследия. Ладно, придумаем что-нибудь.

Спустя два часа мы подъехали к часовне. Нашли мы ее не сразу, поскольку пропустили поворот, и пришлось вернуться назад на несколько километров. Тихая сельская местность, деревья, просторные поля, вокруг ни души. Часовня, стоящая на перекрестке дорог, была закрыта, на дверях висела толстая цепь с висячим замком. Французское правительство давно собиралось заняться реставрацией бывшей церкви, но деньги, похоже, выделить забыло — выглядело здание запущенным и заброшенным. На остатках обломанной колокольни сидел усталый ворон и внимательно следил за нами, склонив голову на бок.

Церквям во времена Французской революции не повезло. Революционный смерч пролетел по стране, нередко сметая на своем пути почти все, что связано с религией. Особенно досталось тем монастырям и церквям, которые принадлежали орденам. Но к тому времени часовня Пленкуро давно уже была просто приходской церковью, и революционеры ее пощадили, только сбили шпиль колокольни.

— Итак, у нас есть два варианта, — рассудительно произнес Алик. — Мы можем попробовать связаться с руководством парка Ла-Бренн и предоставить им убедительную легенду, почему нам необходимо срочно посетить часовню, либо.