– Что я могу тебе сказать, человек, – взгляд Осоки был полон иронии. – Я тогрута, загадочный хуман непонятной природы.

– Не нужно говорить так, хотя бы и в шутку.

– В каждой шутке зерно правды. В нашей Галактике хенофобы на каждом шагу. С некоторыми невозможно иметь дело, смотрят, как на животное. Рада, что ты не такой.

– Надеюсь, что нет. Честно говоря, некоторые инопланетяне вчера мне совсем не понравились. Долго нам ещё лететь?

– За пару часов поручусь. Возможно, побольше. Проходим астероидное поле. Видишь коричневый кружок? Планета Сокорро, вокруг неё крутится станция, которая нам нужна. Давай-ка поедим концентратов, и можешь донимать меня расспросами, – она улыбнулась.

По поводу вкусовых качеств корабельных сухих пайков Осока не обманула. Пахли они приятно, и только. По консистенции брикеты концентрата напоминали узбекские прессованные сухофрукты, как я, в общем-то, и ожидал – фантасты считают, что такими они и должны быть, чтобы зубы не повыпадали от долгого отсутствия натуральной пищи. Жевать и беседовать одновременно не получалось никак. «Мясное» блюдо по размеру точь-в-точь повторяло знакомые мне бульонные кубики, «гарнир» был как два таких кубика, сложенные длинной стороной. Его вкус воскресил в моей памяти аббревиатуру ПГК – пшённо-гороховый концентрат. Примерно таким он стал бы, наверное, если его сварить, а потом спрессовать в брикет. Запить вязкие брикеты Осока предложила «кофе», на деле больше похожим на ячменный эрзац.

– Упаковки бросай в ящик в прихожей, – попросила она. – Потом в двигателе сожжём. Я пока погляжу, можно ли поправить траекторию.

Только я забросил упаковочные плёнки в лючок мусорного ящика, как тихо шелестевшие двигатели взревели, словно воздуходувки промышленной вентиляции. Гравиторы под полом работали великолепно: я не почувствовал ни малейшего ускорения.

– Никого? – спросил я, вернувшись к пульту.

– Кое-кто есть, но нам неопасный, – отозвалась Осока. – Добытчики полезных излетаемых. Ловцы астероидов. Гляди…

Она покачала небольшой движок на джойстике пилотского кресла, поймав прерывистым колечком спроецированного на обзорное стекло курсора слабый огонёк. Провернула колёсико на рукоятке. Стекло замерцало, и вдруг фрагмент изображения стал стремительно приближаться и увеличиваться. Я увидел пепелац, ещё более угловатый, чем наш, и, кажется, намного более крупный. На носу его торчали вперёд и в стороны тонкие фермы, на концах которых пульсировало слабое свечение. Между ними содрогался, будто в конвульсиях, небольшой астероид. Яркие лучи полосовали его поверхность. При таком увеличении видно не было, но я догадался, что отбитые лазерными лучами куски породы отправляются прямиком в расположенный ниже пилотской кабины разверстый рот заборника. Осока перевела фокус. Теперь на экране укрупнилось изображение другого астероида, его деловито толкали куда-то два небольших космобуксира.

– Притащат к дробильнику – придут посмотреть, кто мы такие, и нельзя ли нами поживиться, – прокомментировала моя спутница. – Но не найдут.

– Почему?

– У нас экран, не даёт отражаться излучению. Увидеть нас можно лишь по следу двигателей. Когда я дала тягу, нас заметили, но след остался далеко позади, а предсказать наш путь их слабый рехен2 не в состоянии.

– Да, но наши двигатели работают и сейчас. Не знаю, кстати, зачем. Разве нельзя лететь по инерции?

– Нельзя, если хотим быстро. На такой скорости междузвёздный газ чувствительно тормозит судно. Потом, мы идём по дуге, нос судна смотрит не совсем вперёд.

Осока предсказала всё точно. Доставив к кораблю-матке свою ношу, буксиры включили двигатели на полную мощность, превратившись на экране в мерцающие голубоватые звёздочки, и кинулись на поиски нас… не совсем туда, где мы находились.

– Нет, не найдут, – Осока хотела сказать что-то ещё, как вдруг рамка самого большого экрана на пульте трижды полыхнула багровым, прозвучал короткий резкий гудок.

– Ремни, скорее! – выкрикнула девушка. Руки её порхали над пультом с молниеносной быстротой. Стихло шипение двигателей, погас свет в рубке, затем я ощутил слабое головокружение и с изумлением уставился на свои висящие в воздухе руки. Хорошо, пристегнуться успел, а то плавал бы сейчас где-нибудь под потолком.

– Что случилось? – спросил я.

– Имперский дестроер. Вышел из-за планеты. Ни в коем случае нельзя попадаться им на проверку.

– Ты у них в розыске?

– Среди первых строк списка. Выяснят личность, сразу доставят к Лорду, и там либо умру, либо вернусь, но это буду уже не я.

Мне было прекрасно известно из телепередач, что такое «технологии зомбирования», поэтому уточнять, что именно могут сделать с Осокой, я не стал, вместо этого спросил:

– Перейти на засвет мы не можем?

– Это хуже, тогда за нами точно погонятся. Так – не заметят и уйдут. Вопрос, когда? Их патрули имеют случайное расписание.

– Будем надеяться на лучшее. А пока расскажи мне, что за имперцы такие?

– Империя – самое большое государство Галактики. Остальные по сравнению с ней как блохи на тоон-тооне. Возглавляют Император и Лорд, его ученик и правая рука.

– Преемник, понятно, – невольно поморщился я, вспомнив нашего местного, недавно назначенного Преемника. – Не пойму только, как она образовалась, эта Империя.

– Раньше была Республика. Как сообщество звёздных систем. И выборная власть.

– Федерация. Демократия, – подсказал я.

– Да, и демократия была очень неплохая. Сенаторы от систем говорили, обсуждали и принимали мудрые законы. Правда, длилось всякое обсуждение очень долго. В 978 году появились те, кто хотел отколоться…

– Можешь так и говорить: сепаратисты.

– Да, сепы, короче. И началась междоусобица, четыре года.

– Дай, угадаю. А в сенате продолжали говорить, говорить и говорить, не обращая внимания, что ситуация изменилась.

– Почти. Они стали не успевать с решениями и упустили всё, что можно и нельзя. Как итог, канцлер отстранил от власти сенат и объявил себя императором.

– Ох-хо-хо. Почему мне это так знакомо?

– Наша история?

– Видишь ли, у нас тоже была большая и довольно неплохая страна. А потом началась пустая болтовня в парламенте, появились сепаратисты, в итоге страна распалась на части, и самый большой демократ фактически стал диктатором. А поскольку сам он слаб и чаще всего нетрезв, за него всё решают так называемые олигархи. По сути, обогатившиеся воры и мошенники. Делят имущество, между собой грызутся. А всё остальное население стало нищим.

– О-о, у вас даже хуже. Император, по крайней мере, не дал государству рассыпаться. В истории сколько раз бывало такое. Планеты дичали, забывали, как пользоваться техникой, как летать за свет…

– Вот оно что! А я удивляюсь, почему у вас такое смешение технологий. Голограммы, гиперпривод и такие допотопные пульты, прямо как у нас на Земле.

– Их проще делать, – кивнула Осока. – Голокристаллы, ядро гипердрайва, бласт-каморы используют все, а сделать могут очень редкие фирмы.

Осока, я чувствовал это, торопилась рассказать, объяснить как можно больше, пока не началось, на случай, если я останусь один. Об имперской армии, о бандитах, контрабандистах, корпоративных, торговых и банковских кланах, о том, что где-то, никто не знает где, существуют силы Сопротивления, то и дело больно кусающие имперский флот и армию за бока… Между тем, планета росла на обзорных экранах. Яркая точка возле неё превратилась в светлую чёрточку. Казалось, мы летим прямо на имперский звездолёт. С виду он напоминал не то чудовищный бумажный самолётик, не то гранёный наконечник исполинского копья. И всё увеличивался, увеличивался…

– Ни хрена себе эсминец,3 какого же он размера?? – ахнул я.

– Чуть больше полутора километров, – Осока назвала меру длины привычным мне словом. – Это немного, класс «Прокуратор» больше примерно в десять раз. О нет! Они открывают ангар нашей стороны… Неужели там е фосер, и меня всё ж обнаружили??