- Никак нет. Во взводе нет ни одного ящика осколочных, а, судя по предполагаемой обстановке, будем иметь дело и с пехотой противника.

- Не знаю, как с осколочными, - майор задумался. - Давно не имели с ними дела. Где я тебе их возьму?

- У зама по боепитанию, - подсказал Столяров.

- Откуда у него?

- У него есть, - вновь позволил себе проявить излишнюю осведомленность лейтенант. - Я знаю.

- И это ты, значит, знаешь?.. - Майор сердито посмотрел на лейтенанта. - А может быть, тебе этого знать не положено. Ты, лейтенант, выше головы не прыгай!

- Так ведь воюем, товарищ гвардии майор. Без снарядов - никак.

Надо было оборвать лейтенанта. Чтобы знал свое место. И сдерживало майора вовсе не то, что командир взвода был, по сути, прав. Это не имело никакого значения. Важно было, что уходил для отдельной операции хороший взвод. Майор там несколько человек лично знал: командиров орудий знал, наводчика Огородникова - хороший парнишка, еще двух-трех мог бы припомнить... И действительно, возможно, от ящика-другого осколочных многое будет зависеть. И выполнение приказа командующего корпусом, и существование самого взвода.

- Старшего лейтенанта Васютина ко мне! - приоткрыв дверь, потребовал командир полка. - Быстро!.. Еще что нужно, лейтенант?

- Больше ничего не нужно.

- Часа на подготовку хватит?

- Хватит, товарищ гвардии майор.

- Через час выступаете.

Дверь отворилась, и, отдуваясь, предстал перед командиром полка старший лейтенант Васютин.

Снабженец, - это не должность и не профессия. Это - образ мысли, определенный талант и, наконец, способ существования. На гражданке у Васютина был, без малого, пятнадцатилетний стаж работы снабженцем в достаточно солидных организациях. Естественно, в армии его опыт оценили, и менее чем через полгода после призыва он стал зам. командира полка по матобеспечению. Человеком Васютин был радушным, характер имел добрейший. Но, как и положено занимающему столь ответственную должность, невероятно скупым на казенное имущество.

- Васютин, надо первому взводу, - майор кивнул в сторону Столярова, - выделить дополнительный боекомплект снарядов.

- Так где я их возьму? - развел руками Васютин. По натуре своей человек гражданский, никак не мог он привыкнуть к армейским порядкам и правилам. - Там же на складах такие жлобы сидят... Не дают нам лишних комплектов: хоть кланяйся, хоть плачь - не дают. И у меня лишних нет. А батарейцы ничего знать не хотят, - завел Васютин любимую шарманку. - Им каждый день по боекомплекту давай, все равно мало будет... И куда они столько снарядов расходуют? Совершенно не считают... - он укоризненно посмотрел на Барышева и Столярова, - а Васютин доставай.

- По-твоему, мы слишком много стреляем, - не удержался Барышев. - Если бы мы вообще не стреляли, хорошая жизнь была бы у тебя, Васютин. А как тогда с войной быть?

- Да я же не против, чтобы стреляли, - не стал отвечать Васютин на каверзные вопрос: "Как быть с войной?" - Стреляйте себе на здоровьечко. Только экономненько. Увидели танк, возьмите снарядик и подбейте его. Так вы же в каждый танк по два ящика пуляете! А потом оказывается - Васютин зажимает боеприпасы. Нечего мне зажимать! Это тем, кто расходует думать надо.

- У тебя что, нет в запасе пары боекомплектов? - поинтересовался майор.

- Так откуда? - удивился Васютин. - Кто мне их даст? Не положено.

- Скажи ты мне тогда, Васютин, на кой хрен мне в замах кот, который мышей не ловит?

- Так это... Х-м-м... - Васютин мысленно споткнулся, посмотрел на майора, на комбата и опять на майора. - Если так надо, то можно конечно найти... Выдам, пусть стреляют, - и доказал тем самым, что он относится к котам, которые мышей ловят и держать его начальником боепитания имеет смысл. - Если хорошенько поискать... Есть у меня, кажется, небольшой резерв.

- Правильно делаешь, что резерв имеешь, вот он и пригодился, - похвалил командир полка. - Но это, Васютин, не все еще. Осколочные у тебя есть?

- Какие там осколочные?.. - отмахнулся Васютин. В расстройстве, что придется выдать резервный боекомплект, он потерял бдительность и пожаловался: - Ящиков двадцать, так это разве запас?..

- Отдашь лейтенанту.

- Товарищ гвардии майор!

- Отдашь!

- Все?..

- Все!

- Слушаюсь, - покорился Васютин. И за этой покорностью опытный человек мог понять, что не двадцать ящиков осколочных снарядов составляют его запас.

- И гранат выдели, сколько попросят.

- Слушаюсь, выделить, - не стал спорить Васютин. Очевидно, гранаты у него имелись в излишке.

Майор подошел к Столярову, положил ему руку на плечо.

- Народ у тебя хороший. Окопайтесь как следует. Про ложные позиции не забудь.

- Все как надо сделаем, товарищ гвардии майор.

- Вот и хорошо. Выполните задачу - ищите полк в Лукашовке, - майор помолчал, будто пытался что-то вспомнить, потом неожиданно сказал: - Ты это... Береги людей, лейтенант.

* * *

Едва офицеры сошли со штабного крыльца, Барышев дружески шлепнул лапищей по плечу лейтенанта.

- Повезло тебе, Столяров!

Звучали в его голосе неприкрытая зависть и обида, что не ему, командиру батареи, человеку постарше и поопытней, доверили ответственное задание.

Еще в сороковом поступил Барышев в артиллерийское училище. Но учили их не пять лет, как положено. Выпустили весь курс, месяца через три, после того, как началась война. Дали по кубарю - и уже командиры. Закончил он училище в числе лучших, и его оставили обучать курсантов. Но не мог Барышев в такое время сидеть в тылу. Не такой характер и не за тем он стремился стать артиллеристом. Если откровенно, то боялся, что война закончится, а он так в тылу и просидит ее всю, как штатский шпак. Просился на фронт. Писал рапорт за рапортом. На первый - просто отказали. После второго, вызвал замполит, обозвал дезертиром и порвал рапорт в клочья. После третьего он оказался на ковре у самого начальника училища. Тот первым делом врубил Барышеву как следует, затем объяснил, что самая важная сейчас задача - готовить кадры. И, наконец, доступно сообщил, что училище лейтенант Барышев, конечно, может покинуть, но рядовым в хозвзводе.

Потом, вдруг, все как-то резко изменилось. Собрали их, восемь молодых командиров. Замполит толкнул речь. Сказал о том, что предоставляется им возможность защищать Родину, перед которой они все в долгу, напомнил о том, что должны они беречь честь училища, которое их воспитало, обучило славной профессии артиллериста, и дала путевку в жизнь. А дальше - сухой паек на три дня, литер в карман, предписание - явиться и так далее...

Хлебнул комвзвода Барышев в сорок первом все что положено и не положено. Полной мерой. Но уцелел. Мало того - еще и воевать научился. И в сорок втором пришлось хлебнуть. А в сорок третьем - чего не воевать?! На гимнастерке комбата красовались два ордена Красной Звезды и орден Красного Знамени. Но более всего гордился он медалью "За отвагу", которой его наградили в сорок первом. Не многим довелось получить такую медаль в тот год. Для людей понимающих значила она не меньше высокого ордена.

Но настоящего подвига, к которому стремился старший лейтенант, совершить ему пока не удавалось. Для этого подходящий случай нужен. Гвардии старшему лейтенанту Барышеву ни единого подходящего для этого случая пока не подвернулось. Но он не унывал. До конца войны было еще далеко, так что надеялся.

И надо отдать должное комбату: уж если самому ему не везло, он делал все, чтобы помочь тому, у кого появлялась хоть малейшая возможность отличиться в бою. Помогал бескорыстно, от всей души... Но, конечно, завидовал. Тут ничего не поделаешь.

- Ты их на четыреста метров подпусти, и точка! И глуши! - инструктировал он лейтенанта Столярова. - Ты Огородникову скажи, пусть под башню бьет... Уязвимое место. Этот попадет. Но четыреста метров, ни больше, ни меньше. Самая хорошая дистанция.