Товарищ Молотов так сильно уважает свою супругу, что не успеем мы принять решение по тому или иному важному политическому вопросу, как это быстро становится известным товарищу Жемчужиной. Получается, будто какая-то невидимая нить соединяет Политбюро с супругой Молотова Жемчужиной и ее друзьями. А ее окружают друзья, которым нельзя доверять. Ясно, что такое поведение члена Политбюро недопустимо…

В зале стояла гробовая тишина. Баграмян видел перед собой окаменевшие, бледные лица членов президиума.

Сталин продолжал:

– Теперь о товарище Микояне. Он, видите ли, возражает против повышения сельхозналога на крестьян. Кто он, наш Анастас Микоян? Что ему тут не ясно? Мужик – наш должник. С крестьянами у нас крепкий союз. Мы закрепили за колхозами навечно землю. Они должны отдавать положенный долг государству. Поэтому нельзя согласиться с позицией товарища Микояна…

Лица Молотова и Микояна были мертвыми. Такими же белыми и мертвыми они оставались тогда, когда они – сначала Молотов, а потом Микоян – спустились один за другим на трибуну.

Микоян оправдывался, ссылаясь на некоторые экономические расчеты.

Сталин прервал Микояна:

– Вот Микоян – новоявленный Фрумкин. Видите, он путается сам и хочет запутать нас в этом ясном, принципиальном вопросе.

Молотов признает свои ошибки, оправдывается и заверяет, что он был и остается верным учеником Сталина.

Сталин прерывает Молотова:

– Чепуха! Нет у меня никаких учеников. Все мы ученики великого Ленина.

Сталин предлагает решить организационные вопросы, избрать руководящие органы партии. Вместо Политбюро образуется Президиум в значительно расширенном составе, а также Секретариат ЦК КПСС – всего 36 человек.

– В списке, – говорит Сталин, – находятся все члены Политбюро старого состава, кроме А.А. Андреева. Относительно уважаемого Андреева все ясно, совсем оглох, ничего не слышит, работать не может, пусть лечится.

Голос с места: – Надо избрать товарища Сталина Генеральным секретарем ЦК КПСС.

Сталин: – Нет! Меня освободите от обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР.

Зал загудел: «Нет! Нельзя! Просим остаться!»

Маленков вышел на трибуну:

– Товарищи! Мы должны все единогласно и единодушно просить товарища Сталина, нашего вождя и учителя, быть и впредь Генеральным секретарем ЦК КПСС.

Сталин вернулся на трибуну:

– На Пленуме ЦК не нужны аплодисменты. Нужно решать вопросы без эмоций, по-деловому. А я прошу освободить меня от обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР. Я уже стар. Бумаг не читаю. Изберите себе другого секретаря.

Быстро вышел на трибуну маршал Тимошенко:

– Товарищ Сталин, народ не поймет этого. Мы все как один избираем вас своим руководителем – Генеральным секретарем ЦК КПСС. Другого решения быть не может!

Все стоя горячо аплодируют, поддерживая Тимошенко.

Сталин долго стоял и смотрел в зал, потом махнул рукой и сел.

Со сложным чувством озабоченности вернулся Баграмян в Ригу. Раньше он не подозревал о разногласиях в руководстве партии. В условиях холодной войны Иван Христофорович считал это очень опасным. Для себя решил: мне поручено большое дело – безопасность прибалтийского побережья, и, не смотря ни на какие распри в верхах, буду выполнять эту миссию.

Боевая подготовка, боевая готовность войск Прибалтийского военного округа год от года улучшались. Это подтверждали систематические личные проверки Баграмяна, его штаба и строгие комиссии из Москвы. Части получали не только удовлетворительные оценки, но чаще хорошие. Что в армейских условиях не легко и не просто. (По себе знаю, пять лет откомандовал полками, не одну инспекторскую проверку пережил.)

В Прибалтийском округе иначе не могло быть. Иван Христофорович – опытный военачальник, прекрасный методист. Работал он не только умело, но и с удовольствием, потому что во всех частях, куда бы ни приезжал для контроля и помощи, он встречал таких же, как и он, опытных боевых друзей. Он знал их по боям, любил и уважал. Они ему платили тем же. Баграмян спуску и послабления не давал никому. Бывало, и пожурит за какое-нибудь упущение. Но наряду с этим постоянно заботился о подчиненных, поощрял их, продвигал по службе.

Вот только один пример. Командовал одной из дивизий полковник Белик Петр Алексеевич. Блестящий командир, в годы войны командовал полком, танковой бригадой. Сражался под Смоленском, Москвой, Сталинградом, на Дону, участвовал в наступательных операциях на Украине и в Восточной Пруссии. В феврале 1943 года Белик был удостоен звания Героя Советского Союза.

Свой огромный фронтовой опыт Петр Алексеевич положил в основу боевой подготовки соединения. Были составлены, как принято сейчас говорить, хорошо аргументированные и сбалансированные даже в мелочах план боевой и политической подготовки и расписание занятий, созданы наглядные пособия, отпечатаны в типографии многотиражной газеты памятки, выписки из наставлений и уставов. Большими усилиями всего личного состава оборудован полигон. Значительную часть своего служебного времени полковник Белик находился на полигоне. Здесь он жил, работал, руководил. К осени 1946 года личный состав соединения хорошо стрелял и умело водил боевые машины. На инспекторских проверках его дивизия получала только хорошие оценки.

Иван Христофорович высоко ценил талантливого командира, представил его на звание генерала, при первой же вакансии выдвинул на более высокую должность.

Заглядывая вперед, скажу: с благословения Баграмяна в 1960–1966 годах генерал Белик стал заместителем главнокомандующего Группы советских войск в Германии, а затем командовал Забайкальским военным округом уже в звании генерала армии.

Вот другой пример при очередном выезде в войска на Баграмян хотел увидеть, как проводит занятия не командир дивизии, а самый младший в командной иерархии – взводный. В одном из танковых батальонов его командир Захарченко доложил командующему, когда тот прибыл на полигон:

– Провожу занятия на основе опыта прошедших боев. Отрабатываю тему «Танковый взвод в обороне». Это занятие я построил с учетом опыта боев под городом Шауляем. Во время того боя 9 наших танков занимали позиции за небольшой высоткой и имели задачу не допустить просачивание противника к шоссе. Немцы, сосредоточив крупные силы танков и бронетранспортеров, бросили их в атаку. Занимая выгодный рубеж, наши танкисты, подпустив вражеские машины на близкое расстояние, начали расстреливать их в упор. В результате немцы потеряли здесь 17 подбитых танков, 10 бронетранспортеров и были вынуждены отойти назад.

– Продолжайте занятие, – сказал Баграмян, – я посмотрю, что у вас получится.

Комбат приказал командиру взвода лейтенанту Василенко скрытно занять позиции за отдельной высоткой. Лейтенант умело выполнил приказ: выдвинул танки вперед по одному, на малых скоростях, чтобы «противник» не мог их обнаружить. Затем он наметил секторы наблюдения и обстрела для каждого танка. Командиры машин составили огневые карточки и готовы были в любую минуту открыть прицельный огонь. Лейтенант Василенко доложил о готовности к выполнению боевой задачи.

Комбат подсказал:

– Не установили связь и взаимодействие с командиром стрелковой роты, которая будет с вами действовать в этом бою.

– Так нет его, – попытался оправдываться лейтенант.

– За него, – сказал руководитель занятия, – отрабатываете со мной.

Лейтенант наметил общие ориентиры, попросил ротного информировать о появлении новых целей и о своих действиях при изменении обстановки.

Дальнейший ход занятия был таким же, как в период боев под городом Шауляем. В результате танкисты подразделения убедились на практике в том, какое значение в бою имеют правильный выбор местности, хорошая организация наблюдения и взаимная огневая поддержка с пехотой.

Командир батальона сделал разбор занятия, дал оценку действиям подчиненных и в завершение рассказал, как такой же бой прошел под Шауляем.