Жена выходным Бабуша была рада, она даже потянула его в лес за Шарташ, где они катались на лыжах в лесу у Каменных Палаток, потом на коньках — на Шарташе и даже посидели в ресторанчике на берегу озера.

А в понедельник Александр Бабуш вновь с головой погрузился в работу. А все потому, что вспомнил рассказ странницы Зои о загадочных зеленых существах в подземельях верхнетагильской Теплой горы, и не просто вспомнил о них, а сопоставил с рассказом лесника Тимофеева.

Получалось, что странники контактировали с существами, летавшими над Уралом на таинственных дисках, на которые обращала внимание Москва. Бабуш подосадовал на себя за то, что поддался уговорам Козинцева и не запротоколировал рассказ лесника и не оформил все надлежащим образом. Пожалел, елки зеленые! Теперь же получалось так, что о своих сопоставлениях Бабуш никому доложить не мог, сразу же начались бы неприятные расспросы — а почему сразу все не сообщил, а почему на месте надлежащим образом не оформил, — и опомниться не успеешь, как мордой ткнешься в грязь. Бабуша не один раз наставляли, что сотрудник МГБ стоит на страже государственных интересов, а потому не имеет права на такие чувства, как жалость и сомнение. То есть сомневаться-то ты можешь, но о всяких сомнениях сразу же обязан доложить начальству. А начальство в твоих сомнениях разберется, на то оно и начальство.

И что плохо — посоветоваться не с кем было!

Новый год для Бабуша прошел как-то сумбурно, его отмечали несколькими семьями, было много выпито и еще больше сказано, благо что праздничные пайки на этот раз были выданы своевременно и оказались достаточно богатыми — даже черная икра в маленьких стеклянных банках была и жесткая копченая конская колбаса, а еще выдали по две курицы, водку, правда, пришлось покупать в коопторговском магазине, и брали, особо не чинясь, засургученный «Сучок», который был гораздо дешевле «Столичной».

Сразу после Нового года в оперативно-технический отдел Управления МГБ по Свердловской области как раз пришла новая техника — долгозаписывающие магнитофоны. Магнитофоны вообще были в диковину, а тут такая штука — подключаешься к телефонной, скажем, линии или домашнюю прослушку с помощью микрофонов организуешь, так не надо часами дежурить и вслушиваться в невнятную речь фигурантов, достаточно подключить магнитофон, а через несколько часов снять запись и прослушать, причем даже усилить звук можно и сделать голоса более разборчивыми. Красота — кто понимает. Немцы его применяли в разведке, а нам такая аппаратура в качестве трофея досталась, вот Воронежский радиозавод и освоил выпуск секретной записывающей техники для нужд МГБ.

Бабуш пошел и получил у начальства разрешение на применение спецтехники в деле. Начальником управления был у них чекист еще с довоенным стажем, поэтому он технике особо не доверял, а если и допускал применение ее в ответственных делах, то только в качестве дублирующего средства, слухачи в этом случае не снимались, А Бабуш как раз занимался делом второстепенным, религиозная секта — это вам не шпионаж на оборонном заводе, за странников Москва шкуру снимать не станет, поэтому начальник управления выслушал Бабуша, зачем-то поправил звездочку на груди и сказал: «Пробуй, Александр. Сам понимаешь, жизнь на месте не стоит, надо и нашей службе осваивать передовую технику. При социализме, понимаешь, жить начинаем».

И Бабуш начал новую технику осваивать.

Первым делом он осуществил записывающий контроль за домом известного ему благодетеля Акима Хвостарева. У того, по сообщениям источников, частенько бывали непонятные гости, которые, случалось, ночевали в тайнике, сделанном в подполе. Ночами при керосиновой лампе они сидели и вели какие-то тайные разговоры, вот эти самые разговоры Бабуш и решил послушать. Люди в ночных чаепитиях всегда бывают откровенны, резонно полагая, что ночью спят и святые, и нечистые, а тем более милиция и государственная безопасность. Нет людей, которые могут круглосуточно службу нести, а тем более через бревна избы видеть, что за люди за столом сидят, а тем более о чем они разговаривают.

Самым сложным оказалось микрофон в избе установить, но тут уж пожарные помогли и несложная, но умело проведенная комбинация, по которой Аким Хвостарев дома в выбранный день отсутствовал, а два уполномоченных госпожнадзора методично прошли по улице, проверяя техническую безопасность домов, а в доме Хвостарева даже вынуждены были задержаться для составления акта об имеющихся нарушениях. Результатом тому была установка микрофона — игрушки, как известно, довольно громоздкой и с трудом поддающейся маскировке.

Комбинация эта Бабуша занимала мало, а вот ночные беседы в доме Акима его очень интересовали, из-за этого Бабушу пришлось задержаться в Верхнем Тагиле, но уже через неделю, прослушав несколько таких записей, оперуполномоченный Бабуш понял, что попал, как говорится, в самый цвет — интересные и поучительные беседы велись ночами в доме Хвостарева, и беседы эти свидетельствовали о том, что секта бегунов стала пристанищем для людей с темным прошлым, которые старались жить тайно и имели для того веские причины.

Запись велась у соседки Хвостарева, которая была доверенным лицом Бабуша. Было соседке лет шестьдесят, к технике она относилась как к иконам — боялась ее и опасалась возможных неприятностей, а потому и волноваться не следовало, что Антонина Николаевна проявит нездоровое любопытство и что-то испортит. Но на всякий случай Бабуш, выдававший себя за ее дальнего родственника, приехавшего из безводных астраханских степей полюбоваться природными красотами Урала, предпочитал дежурить у аппарата, чтобы иметь возможность своевременно прослушать, о чем в доме Хвостарева говорят.

Постепенно круг лиц, причастных к бегунским тайнам, увеличивался: в беседах выявлялись все новые и новые благодетели, назывались имена, а иной раз и фамилии скрытников и скрытниц, четче и яснее становились цели тех, кто удалился от мира. Бегунское подполье формировалось из разочаровавшихся людей, из тех, кто уверовал, что странничество необходимо для чистоты настоящей веры, и тех, кто был грешен перед законом, но укрывался от него среди верующих, причем делал это с немалой пользой для себя.