— Это значит, что где-то на территории Свердловской области у них находится база. Зная маршруты летательных аппаратов, можно установить ее местонахождение, — не задумываясь, сказал Королев.

— Верно. — Берия некоторое время смотрел на свою схему, потом перевернул листок и вгляделся в напечатанный на машинке текст. — Решение партийной организации N-ской войсковой части о наглой вылазке троцкистско-югославских бандитов в Болгарии… — прочитал он и поднял глаза на Королева. — Разве это не твой кабинет?

— Места мало, — сказал Королев. — Поэтому днем, когда я в ангарах, здесь обычно секретарь партийной организации сидит, хозяйство свое в порядок приводит. Нельзя же человеку отказать, тоже ведь делом занимается.

— Гони ты их на… — сказал Берия. — Твоя работа важнее этой ерунды. А эти… они только бумагу марают. — Скомкал листок бумаги, с отвращением запустил его в урну, но не попал. Не глядя на конструктора, Берия сказал: — А еще они доносы пишут.

Королев промолчал. Однако он прекрасно понял Берию, кому же, как не бывшему наркому внутренних дел, занимавшемуся госбезопасностью еще с довоенных лет, знать, кто и на кого пишет доносы. А в данном случае, если судить по тону Берии, тот не просто предупреждал Королева, а прямо указывал ему на того, кто в королевской епархии бдительно следил за настроениями и политической благонадежностью сотрудников ракетного центра. Обычно Лаврентий Павлович Берия таких подарков никому не делал, но он слишком хорошо знал судьбу Королева, тайно симпатизировал конструктору ракет, который по вине его ведомства был надолго отлучен от любимого дела, и, как оказалось, совсем напрасно. Вот поэтому он и сделал такой прозрачный намек, тем более что конструктор и его люди Берии были очень нужны: именно от них сейчас зависело его возвышение или падение.

О странном устройстве, которое было обнаружено в лесу оперуполномоченным МГБ по Свердловской области, Берия конструктору не сказал. Каждый должен знать определенные тайны, странный «фонарик», прожигающий дыры в танковой броне, к ракетной технике никаким образом не относился, а значит, и знать о нем Королеву не следовало. Чего человек не знает, того и в тайне хранить не обязан. А следовательно, и спокойнее спит.

Однако именно это устройство, уже после смерти Берии, после победных стартов советских ракет, стало прообразом боевых лазеров, которые в конце восьмидесятых годов выводились на орбиты спутниками серии «Космос». Пусть несовершенные и крупногабаритные по сравнению со своим прообразом, лазеры эти были адекватным ответом на программу «звездных войн», которая так полюбилась президенту Рональду Рейгану. Но ни Берия, ни Сергей Павлович Королев об этом уже не узнали.

И еще всесильный Берия не сказал Королеву о том, что войска Уральского военного округа уже пришли в кажущееся хаотичным движение, а на аэродромы к Уральскому хребту уже стянуты были авиационные полки, на вооружение которых поступили реактивные самолеты «МиГ-15». Да и в исправительно-трудовых лагерях уже шла работа, которая была совершенно непонятна ни лагерному начальству, ни заключенным, ни даже там, кто готовил им секретные указания. Каждый должен знать ровно столько, чтобы спалось спокойно.

— Следователей я здесь оставлю, — сказал Берия угрюмо. — Так решили в ЦК. Шварцмана и экспертов заберу, не хрена им тут делать. В конце концов, это секретный центр, а не санаторий для душевнобольных. Сам решишь вместе с особистами, к каким секретам этих службистов подпускать, а от каких держать подальше. Им сказано, что в Житкурском центре работали заключенные из тех, кто к Советской власти настроен был нелояльно, но слишком ценен, чтобы держать их на лесоповале или в шахтах. Поэтому особого усердия они могут не проявлять, какая им разница, как зэки загнулись: из-за неудачного научного опыта или их уголовники в лагере на ремни порезали. И не смотри на меня так, Сергей, знаю, что ты в лагере сидел, но мог бы и не сидеть, если бы друзей себе подбирал с разбором. А у меня времени на жалость и сантименты нет, жизнь не отпустила. Деньги пришли?

— Деньги пришли, — сказал Королев. — И за Воронеж тоже спасибо. Подтолкнули вы их. А вот с Киевским институтом сплавов до сих пор нет нормального контакта. Долго возятся.

— Потороплю, — мрачно пообещал Берия.

Он подошел к окну, изрисованному морозными узорами, совсем по-мальчишески продышал в белом инее дырочку и некоторое время смотрел на пустынный двор, в глубине которого угадывались капониры. За ними была заснеженная бесконечная степь.

— Кормить-то будут? — спросил он.

— Разносолов у нас нет, — в тон ему отозвался Королев. Берия хмыкнул, склонив голову, клюнул собеседника острым взглядом, потом рассмеялся.

— Следователей водкой особо не поите, — посоветовал он. — У пьяного чекиста все наоборот — чистая голова, холодное сердце и слишком горячие руки.

Королев не обольщался результатами беседы с Лаврентием Павловичем, слишком коварен и расчетлив был этот человек: словно шахматист партию — Берия просчитывал работу на несколько шагов вперед, поэтому его показное добродушие конструктора не могло обмануть, просто нужды в излишней жесткости пока, видимо, не было. Впрочем, уже это должно было радовать. А насчет характера Лаврентия Павловича ошибаться не стоило — старый и зубастый волк был перед конструктором, иные в Политбюро ЦК просто не попадали, да и выжить там они не могли. Ослабевшего всегда быстро и уверенно рвала вся стая.

Биологические законы никто не отменял и при социализме.

Полковника Хваталина судьба не любила.

Иначе трудно было объяснить, почему, будучи полковником, Андрей Антонович Хваталин являлся начальником химической и радиационной службы мотопехотного батальона, базировавшегося в тайге. Вот говорят, что начальников себе надо уметь выбирать. Полковник Хваталин выбирать умел, но с начальством ему сильно не везло. Был он в подчинении генерала Крюкова в группе советских войск в Германии. Генерал к нему благоволил, только не повезло товарищу Крюкову, раскопало МГБ историю его немецких трофеев, а вождь и первый друг и учитель мирового пролетариата расценил действия генерала как мародерство и отправил его решетку. Вместе с генералом загремели его многочисленные помощники из числа интендантов, которые помогали генералу в выборе достойных трофеев в покоренной Германии, и полковнику Хеаталину пришлось только порадоваться, что не успел он перейти в интендантские службы и стать хозяйственником, хотя еще совсем недавно он завидовал хозяйственникам, отправляющим в Союз вагоны с награбленным добром. А теперь он радовался, что оказался в стороне от дележа. Сам генерал Крюков со своей женой — всенародной любимицей певицей Руслановой — поехал на восток обживать просторы необъятной Сибири, несколько особо ретивых интендантов были даже расстреляны, а не слишком причастные к их деятельности отправились в ту же самую Сибирь служить, утешая себя мыслью, что все кончилось не так уж и плохо — погоны на плечах, пенсия почти в кармане, а Германия… Ну, что Германия? Живут же другие люди без заграниц, живут и не умирают.