Хэмиш соскочил с высоких козел, а мерин нагнулся и принялся щипать траву. Эллиот помог сойти Джулиане, в вечернем холоде его рука оказалась теплой.

Несмотря на поддержку Эллиота, спускаясь, Нандита замешкалась, неуверенно ступив ногой на узкую ступеньку. Тут из-за спины Эллиота показался Хэмиш, который подхватил ее на руки и поставил на землю.

Пораженная до глубины души, она посмотрела на него и закрыла лицо шарфом.

– Хэмиш, мальчик мой, – тихо обратился к нему Эллиот, – до индийских женщин никому нельзя дотрагиваться, кроме членов их семей. – Тон сказанного был серьезным, но в глазах плясали чертики. – Так можно и головы лишиться.

Глаза Хэмиша округлились.

– Да? Извиняюсь. – Поглядев на Нандиту, он произнес громко и отчетливо: – Простите, мисс.

– Она вдова, – добавил Эллиот и вынул из повозки девочку, – а не мисс.

Хэмиш заговорил еще громче:

– Прошу прощения, мадам. – Оставив Нандиту, он быстро заскочил на козлы. – Я никому не хочу смерти, в особенности самому себе.

Потом развернул двуколку и погнал лошадь вскачь, чтобы убраться отсюда подобру-поздорову. Повозку на узкой горной дороге замотало из стороны в сторону. Колеса опасно соскальзывали к самому ее краю.

Парадная дверь дома оказалась незапертой, и Эллиот широко распахнул ее. В вестибюле было пусто, на когда-то богато расписанном потолке висела паутина. Следы от грязных, как у Хэмиша, сапог покрывали пол, набранный из плитки, и были на вид совсем свежими, может, сегодняшними.

Пройдя через вестибюль, Эллиот открыл в дальнем его конце другую дверь, ведущую внутрь дома. Верхняя половина двери была из цветного стекла. Однако из-за грязи стекла стали единого черного цвета.

Изнутри дом выглядел намного хуже, чем снаружи. В дополнение к пыли, густо висевшей в воздухе, по стенам тянулись сети из паутины, а у главной лестницы, которая начиналась в большом зале и, завиваясь, уходила наверх, отсутствовали куски балюстрады и несколько ступенек. В лестничном проеме на толстенной цепи висела неправдоподобно огромная люстра, впрочем, без единой свечи.

Из зала выходили двери, которые вели как в большие, так и в маленькие комнаты. Джулиана заглянула в некоторые, отметив, что кое-где имелась мебель, укутанная пыльными холстами, а несколько комнат вообще стояли пустыми. Грязные окна глушили свет, и в доме было сумеречно. Один раз Джулиана даже споткнулась.

Эллиот уверенно указывал ей дорогу. Она схватила его за руку, которая оказалась твердой, как сталь.

– О Господи! Эллиот, зачем тебе потребовалось покупать этот дом?

– Дядька Макгрегор сильно нуждался в деньгах, – ответил он. – У меня и в мыслях не было выручать его. Просто я часто бывал здесь в детстве. И мне всегда нравилось это место. – Потом посмотрел вверх, туда, где заканчивалась лестница. – Я сказал Хэмишу, чтобы он отремонтировал нашу спальню. Пойдем посмотрим?

Прити кинулась по лестнице за ними. С отчаянием в голосе Нандита стала звать ее. Тогда Эллиот заступил девочке дорогу, поднял ее и посадил к себе на плечи.

– Наверх, да?

У малышки дела с английским, судя по всему, обстояли лучше, чем у матери. Она захлопала в ладоши.

– Да, да, наверх!

Эллиот шагал по ступенькам, ни разу не покачнувшись под ношей. За ним по пятам с опаской последовала Джулиана, но лестница оказалась устойчивой. Да и весь дом, на удивление, был… прочным. От них ни на шаг не отставала Нандита, и вот таким образом они осуществили восхождение.

На втором этаже Эллиот, пройдя по галерее, вышел в широкий холл. Когда-то этот дом был величественным сооружением с высокими расписными потолками, с замысловатой резьбой на панелях и по карнизам. Эллиот начал открывать двери одну за другой, каждый раз находя за ними мебель, припавшую к полу и выставившую свои горбы под серыми от пыли холстами. Из четвертой на них наконец излился поток света и тепла.

Огонь плясал на камнях старомодного камина – единственной несущей бодрость и жизнь вещи, которую увидела Джулиана, войдя в этот дом. Массивная кровать стояла скорее в центре комнаты, чем у стены. Матрасы немного провисли, но хотя бы были целыми. На них лежало лоскутное одеяло. Ковра на полу не было, как и балдахина над кроватью. Шторы на окнах тоже отсутствовали, но по сравнению со всем домом эта комната выглядела роскошной.

Джулиана уже собралась вступить в гостеприимную комнату, как в конце холла вдруг кто-то грохнул дверью. Нандита взвизгнула, даже Прити испуганно пискнула.

И в помещении разнесся громовой голос:

– Какого дьявола вам нужно в моем доме? Живо убирайтесь отсюда. У меня с собой ружье, и оно заряжено.

У невысокого жилистого старика, который шагнул в холл, в руках действительно виднелся дробовик, и он целился в их сторону. Лицо старика обрамляла седая борода и густые бакенбарды, но темные глаза на этом заросшем лице светились внутренней силой.

– Говорю, всех перестреляю! Человек имеет право защищать свой дом.

– Дядюшка Макгрегор, – громко позвал Эллиот, – это я. Я приехал с женой.

Старик чуть опустил ружье.

– О, так это ты, парень. Я-то подумал, домушники. А это она собственной персоной? Маленькая Джулиана Сент-Джон? – Мистер Макгрегор приблизился к ним. На его тощих бедрах болтался килт, который дополняли рубаха навыпуск и твидовый сюртук, видавший лучшие времена. – Я знавал твоего деда, малышка. Последний раз я видел тебя на твоих крестинах. Ты верещала на всю церковь. Чересчур громко для девчушки, но, с другой стороны, и мать у тебя была чокнутой.

Джулиана подавила желание высказать ему то, что вертелось на языке. Все-таки это пожилой человек, напомнила она себе, а у таких не все в порядке с головой. Вдобавок он держал в руках ружье.

– Как изволите поживать, мистер Макгрегор? – натянуто поинтересовалась она.

– Мне шестьдесят девять лет, молодая леди. Ты думаешь, как я поживаю? – Макгрегор посмотрел на прятавшуюся за спиной Джулианы испуганную Нандиту. – Значит, в этот раз ты и своих туземцев приволок с собой?

– Тебе они понравятся, – сказал Эллиот. – Мой слуга отлично готовит.

– Повар, да? – Макгрегор продолжал внимательно рассматривать Нандиту, которая была готова забраться внутрь Джулианы. – Это напомнило мне, что я хочу есть. А где этот мерзавец с моим ужином?

– Хэмиш поехал на станцию, чтобы забрать слугу с остатками его семьи. И наш багаж, если удастся.

– Он не мог сначала покормить меня, а потом поехать? Моя семья трудилась на этой земле шесть веков, а теперь лэрд должен сидеть без крошки хлеба во рту?

– Я что-нибудь для тебя найду. – Положив руку на талию Джулианы, Эллиот направился с ней в спальню.

Негодование Макгрегора вдруг сменилось смехом.

– Не можешь дождаться, да, парень? Твоя молодая очень хороша. Я тебя понимаю. – Хмыкнув, он опустил ружье и пошел назад, к комнате, откуда так неожиданно появился. И так хлопнул за собой дверью, что с потолка посыпалась штукатурка.

Эллиот не стал заходить в спальню, Прити все так же сидела у него на плечах.

– Отдохни, – сказал он Джулиане. – Я пойду на кухню и что-нибудь приготовлю для старика.

– По-моему, ты говорил, что купил у него это поместье. – Джулиана немного смутилась.

– Верно. Только вся его семья вымерла, и ему некуда податься. Он никогда не согласится по собственной воле переехать в один из домишек на территории поместья. Поэтому я сказал ему, что он может остаться здесь, если только сам не подберет себе что-нибудь еще.

Джулиана вздохнула.

– Понятно. Хотя было бы лучше, если бы ты предупредил меня заранее. У меня сердце чуть не разорвалось. Наверное, его слуги не откажутся заботиться и о нас?

Эллиот опустил Прити на пол.

– У дядьки нет слуг. Только Хэмиш.

– О!

Она выросла в доме, где по крайней мере двадцать человек обслуживали двоих. Этот же дом был колоссальных размеров и сильно обветшавший, поэтому Махиндар со своей семьей не сможет управиться с ним собственными силами. Тому, что Джулиана видела перед собой, требовались умное планирование и огромный труд.