-- И впрямь хороша, - подтвердил я сделав солидный глоток. - А лекарь вам в деревне не нужен.
- Да нет вроде, - растерялся мужик. - Нас бабка Маланья пользует. А как что серьезнее, руки ноги там пришить, то в город едем, ежели деньги есть, ибо дорого все это...
- Панкрат, побойся богов. Да я за такую работу всего серебрушку в день прошу, кормежки не считая.
- Разорить меня хочешь, - тряся пузом уперся мясник. Да у меня за серебрушку в день - двадцать крестьян работают. Пятьдесят медных и ни медяка сверху.
- Ты сам прикинь, раньше ты только одному магу по серебрушке платил, и это резчиков не считая. И те от тебя сбегли, лишь бы в хрюльей крови не пачкаться. А я всего за одну серебрушку и магичить и резать буду.
- По миру пойду! Одни с деньгами сбегли. Другой разорить хочет. Шестьдесят медяков дам и жри от пуза.
- Давай так. За шестесят медяков буду магичить, а резать будешь сам.
Панкрат посмотрел на свое необъятное пузо, вздохнул и с моей ценой согласился.
- Только плачу в конце седьмицы, - заявил он, - чтоб не сбег...
К Панкрату я пошел по двум причинам. Во первых - больно любопытно мне было на хрюлла взглянуть. Во вторых - уж сильно мне его пропавшие работники Зилиных насильников напомнили. На хрюлла я посмотрел... Пятиметровая в холке туша длиной метров в пятнадцать, вся покрытая бугристыми наростами - этакая гусеница-переросток. С одной стороны пасть, с другой наооборот. Вокруг нее пейзане копошатся, корм подносят да навоз на поля вывозят. Жрет тварюка все подрят: сено, солому, камыш рубленный, ветки зеленые с деревьев. Челюстями только и работает, да хрюкает от удовольствия. Весь корм съеденый в мясо идет, что буграми вдоль тела наростает. А тут уже маг нужен, чтоб определить, какой бугор созрел, а какой еще зреет, так как на вид они все одинаковы. Созревший бугор срезается острым мачете, а дальше мясо по назначению используется. А тут главное не ошибиться, так как незрелый кусок на месте среза сильно кровоточить начинает, и причиняет зверю жуткую боль, что заставляет шевелиться вечно дремлюющее создание. А попробуй такую тушу на одном месте удержать... С перезрелыми кусками еще хуже. Тухнуть они начинают и заражают гниением все прилегающие слои мяса, что требует серьезного лечения и хирургического вмешательства. Местные крестьяне работу резчика не любят, так как процедура эта требует наличие силы и ловкости, а так же сопровождается пропитанной насквозь кровью одеждой и тучами мух. Обычно резчики работают по паре. Один накалывает вилами кусок мяса, а другой аккуратно срезает его заточеным мачете. С кровью и того проще. В вену вживлена трубка с краном, который и отворяют по мере надобности. Главное не забывать промывать ее время от времени, а то кран забивается и заводятся в нем червяки. Вот так я и стал у Панкрата-мясника работать. Мне с силушкой нграховской тут всей работы - наколол да отрезал. Определять созревший кусок в первидении вообще проблем никаких не составило, так что справлялся я с процедурой один, только пару парнишек мне в помощь дали, мясо отрезанное в коптильню относить. Работал я голышом, только в переднике кожаном, так как в пропитанной кровью одежде ходить по пол дня совсем несподручно. После работы на пруд бегал купаться. В первый раз правда всех баб тамошних распугал, что на пруд стирать ходили. Одна даже родила вроде... Но после бабы попривыкли, и взирали на мою окровавленую тушу спокойно, панику не поднимая и в обморок не падая. А то что пару раз мокрым полотенцем по зад.. телу получил, так это как в бане веником, жутко полезно и кровообращение улучшает. Так и работал, мясо созревшее нарежу - утомлюсь, краник открою - кровушки хлебну, свежатинкой закушу, отдохну и опять за работу. Зила моя в харчевне местной подавальщицей устроилась, при которой мы и поселились. Так вроде и вписались мы в действительность местную - живем, работаем, начали даже задумываться домик прикупить да хозяйством заняться, да гномы помешали...
Если спросить у мужика, живущего в гражданском браке - "женат ли он?", то девяносто девять процентов ответят - "нет не женат". Если в той же ситуации спросить женщину, то же количество ответит - "да замужем". С легкой руки Пантелея, моя рабыня приобрела гордое звание жены, чем и воспользовалась на всю катушку.
- Надо мной люди смеются, - в который раз заныла Зила жалуясь на горькую долю. - Говорят муж твой лекарь, а сам резчиком за медяки у Панкрата-жадюги пашет. Сами в одной комнате в трактире ютимся, ни кола ни двора, голь перекатная... Был первым помошником у грахов, а стал мясником... - Всхлипывала девушка жалуясь на нелегкую долю.
- И не забудь добавить, что ты на меня потратила лучшие двадцать лет своей жизни, - усмехнулся я и завалился на боковую. Как всегда, напоминание о ее реальном возрасте подействовало лучше всякого успокоительного.
Вначале было Дерево. И росло оно во всем мире, и пускало корни и отростки, и разбрасывало семена из который прорастали прочие травы да деревья. И увидело Дерево, что дети его весь мир заполонили, и стало им тесно, и истощили они корнями своими всю землю, и стали сохнуть. И создало Дерево живность разную, что летает, плавает, бегает и ползает. И принялись звери разные бегать и копошиться, и поедать плоды древесные да траву зеленую, и удобрять своим пометом землю на пользу жизни растительной. И тяжело стало Дереву управлять да руководить детьми своими малыми да неразумными, и вырастило оно шесть желудей. И было два желудя светлых, два темных и два бурых. И вышли из светлых желудей Эльвиэль и Воркат. И дали они начало народам эльфов и оборотней - живущих в гармонии с природой и повелевающих животными и растениями. И вышли из темных желудей Варграк и Торин. И дали они начало народам вампиров и гномов - выпивающих жизнь и кующих гибельное железо. И вышли из бурых желудей Валик и Грых. И дали они начало народам людей и орков - что стали посредниками между созиданием и разрушением, ибо и того и другого в них было поровну. И призвало Дерево в стражу юнниц да отроков из народа каждого, хранить заветы да заповеди древесные. И прозвали тех стражей духами древесными, ибо начав служить Дереву, перестали они чтить обычаи народу своего. И небыло среди них ни эльфов ни орков, ни людей ни гномов, а только духи древесные что славят и восхваляют великое Дерево да заповеди его...
- Ну ты и голубь.
- А че сразу голубь. Я тебе предлагаю по два медяка с серебрушки, а ты "голубь", - возмутился Панкрат торгуясь с незнакомым гномом.
- За десять медяков могу и подумать, а за два сам мясо в город тащи, хошь на горбу а хошь и в пузе, - заржал гном и снова приложился к кувшину с пивом.
- Ты гляди как из-за тебя мясник выеживается, - хмыкнул Олвин, прихлебывая хмельной напиток.
- А я тут при чем? - Удивился я наливая очередную кружечку кровушки.
- А как ты у него работать начал, так сразу мяса хрюлл на треть больше давать начал. Раньше ведь как, тут маг не уследит, там резчик лишку чиркнет, а зверь страдает... А ты где увидел - там отрезал, и зверю хорошо и мяса больше. А у Панкрата мясо из города купцы скупают, по четыре подводы в седьмицу. Вот приехали они с четырьмя подводами, а мяса все шесть вышло. Вот Панкрат и решил, отправить избытки мяса с гномами, типа продать самостоятельно, а те не будь дураки хотят деньги не за перевоз, а за процент от продажи. А Панкрата жаба давит, вот он свою голубиную натуру и проявляет, чтоб и побольше и задаром.
- Понятно... А чего все голубь да голубь, а не козел например? - Поразился я сравнению.
- Почему козел? Козел он зверь умный да полезный. Сам пасется, жрет все подряд не привередничая. С него и мясо и молоко и шерсть...
- Молоко с козла!?
- Ну не козла так с козы. С зверя значит... А голубь он глупый да обжорливый. Жрет от пуза, а потом серет на всех сверху... Вот и Панкрат такой - обожрется и на всех ему насрать, - пояснил Олвин-кузнец и заказал еще кувшинчик пива...
С Олвином я познакомился просто. Сижу я в таверне, кровь из кружки потягиваю да к разговорам прислушиваюсь. Зал в тот день забит был, но за столом сидел я один, так как местные меня еще сторонились и даже слегка побаивались. Поэтому когда ко мне подошел гном с кувшином пива, и без просу уселся рядом, я удивился, но виду не подал. Гном припав к кувшину и большими глотками отхлебнув половину, повернулся ко мне и представился; - Привет! Я Олвин - кузнец тутошний.
