— Пойдем-ка перекусим! — заставил их обернуться помпотех Басов. — Обоим, я смотрю, подкрепиться не грех! — невзирая на молчание Мотаева, продолжал он тише, но настойчиво и одновременно вкрадчиво. — Трофейным коньячком угощу. Пойдем, ну!

Все трое молча направились к автофургону Басова. Ветерок сник, заметно похолодало. В натопленном «студебеккере» хозяин угостил американским беконом — «вторым фронтом», как его все называли, показавшимся невероятно вкусным, и крепким до черноты, горячим чаем, в который щедро добавлялся французский коньяк. Кочергина тут же начал бороть сон. Устроившись на верхней откидной койке, он задремал с мыслью попросить капитана Мотаева взять его с собой в танк.

«Спрошу-ка сейчас», — уже тускло подумал Кочергин, плохо различая плывущие лица сквозь слипавшиеся веки.

Действительность ворвалась в сознание властно и отчетливо-резко. Сна как не бывало.

Налет!

Фургон бросало из стороны в сторону. Круто разворачиваясь, водитель лавировал меж развалин вверх и вниз по склону, через груды мусора, какие-то обломки. Кочергин поторопился выскочить из машины, больно ударившись о косяк двери. Заметил: танки исчезли.

«Нет, врасплох не застали!» — мелькнуло в его сознании. Рядом оказалась щель, и он мгновенно в ней скрылся. Когда все стихло, осмотревшись, вылез и, ощупывая лицо и потирая тупо ноющий бок, зашагал к центру поселка. Грязно-сизый дым, смешанный с пылью, медленно оседал над воронками. Из укрытий в складках местности, покачивая удилищами антенн, отовсюду медленно выползали танки.

«Что-то много их, не один наш полк, верно!» — удивился лейтенант.

— Ишь как тебя разрисовали! — больно отдался в ушах неожиданный возглас Мотаева. — Оставляй его без надзора!

В тоне капитана слышались веселые нотки. Рядом быстрыми, мелкими шагами шла, как представил ее Мотаев, лечпом [3] полка Софья Григорьевна. Пожилая, по представлениям Кочергина, и несколько грузная, самоуверенная женщина, она была в тщательно подогнанной по фигуре светло-серой шинели с темно-зелеными петлицами без знаков различия, в хромовых дамских сапожках на высоких каблучках, не очень-то соответствующих обстановке.

— Посмотрел бы на себя в зеркальце! — рассмеялся капитан. — Есть оно у вас, Софья Григорьевна? Хорош!

На вот, оботри кровь-то, — протянул он Кочергину чистый, заглаженный вчетверо носовой платок.

— Бросьте, это спиртом надо! — отстраняя руку Мотаева, вмешалась она. — Есть после бомбежки в ротах потери, раненые?.. Что доложить Кузьминскому? — добавила требовательно, безуспешно убирая под пилотку тяжелые иссиня-черные волосы.

«Кузьминский? Военврач полка, верно», — предположил Кочергин, подивившись бесцеремонному обращению к замкомполка Софьи Григорьевны.

— Добро бы так все бомбежки кончались, — добродушно улыбнулся капитан. — Кидали, кидали и все мимо. «Хейнкели»! Шуму много, а…

— Не туда смотрите! — срастила она брови. — Вон, вон куда посмотрите!

И только тут бросился в глаза разбитый, перевернувшийся «студебеккер». Веселые язычки пламени, потрескивая, перебегали по его бортовой обшивке.

— Да, фартовая у Басова квартирка была! — пожевал губами Мотаев. — Ну ничего, он мужик оборотистый, разживется!

Еще издали они увидели солдата, бегущего к ним со всех ног.

— Товарищ помначштаба! — подлетев, гаркнул ординарец Бережнова, в присутствии старшего командира второпях обращаясь непосредственно к лейтенанту. — К комполка вас, срочно! — тяжело перевел он дух.

— Смотри, небо-то заскучало! — бросил Кочергин Мотаеву, когда они вдвоем спешили к штабному автобусу.

— Да, опять мокрядь, — недовольно отозвался тот. — Забуксуем теперь на крутых склонах. Э-эх! В Калаче б уж были!

— Нашлись наконец! — резанул слух голос Бережнова. — Полку — выступать! Нет, чтобы в штаб поспешить! Собирай вас везде, — буркнул он, усаживаясь.

Запотевшие очки не вдруг позволили Кочергину разглядеть всех в тесном автобусе, затемненном скоплением людей. В изломах разбитого стекла одного из окон торчал ватник. Начштаба, спрятав большой нос в цветной платок, даже не взглянул в их сторону. На столе перед ним, как чужая, лежала забинтованная рука.

— А вы, капитан, помогите-ка штабу подготовить маршруты следования рот с учетом данных разведки. Без вас дело не идет!

Мотаев, будто не заметив злой иронии в словах Бережнова, поспешно пробирался к Ванченко, не сводя глаз с его забинтованной руки. Командир полка, нетерпеливо привстав, громко засопел.

— Кочергин! Одна нога там, другая здесь! Немедля с Козелковым в штаб бригады! За оперативным заданием. Штаб уже в Бузиновке, возможно, и дальше! Возвращаясь, встретите нас на марше. Где-то вот тут. — Палец Бережнова ткнулся в дорогу на карте. — Доложите обстановку.

Повторив приказание, Кочергин повернулся и в дверях налетел на Козелкова.

— Генерал! — выпалил тот.

Вместо отскочивших в стороны лейтенантов просвет двери наглухо закрыла статная фигура в темно-серой длиннополой шинели. Это был командир корпуса Вольский.

Все шумно вскочили. Быстро протиснувшись вперед, Бережнов отдал команду «смирно!», приложил дрогнувшую руку к фуражке и высоким голосом отрапортовал.

— Всем, кроме командования полка, покинуть автобус! — резко бросил генерал.

Когда кому следовало поспешно выскочили вон, в дверях один за другим показались три старших командира, которые уселись на освободившиеся места. Автоматчик, щурясь со света, зачем-то заглянул в автобус и затем плотно прикрыл дверь снаружи. Генерал тоже сел и, обнажив высокий лоб под негустыми, зачесанными на косой пробор темно-русыми волосами, снял и положил на стол новенькую фуражку. На черном околыше, над витым золотом шнура, матово блеснуло колечко кокарды. Кочергин отметил его моложавость. Чуть-чуть пригладив волосы, Вольский вдруг резко повернулся к Бережнову.

— Товарищ Бережнов, почему полк задержался в Зетах? — громыхнул он и тут же повернулся к начальнику штаба. — Мне известно, что это ваша инициатива, Ванченко, так ведь, товарищ Карапетян? — блеснул генерал светлыми глазами в сторону полноватого черного подполковника — командира 60-й бригады.

— Чего приткнулись? — не ожидая ответа, снова обрушился Вольский на Ванченко. — Вначале заправка, а теперь что полк задерживает? Почему упустили инициативу, — накалялся генерал. — Вы куда смотрели, товарищ Бережнов, почему не применили власть командира?.. Почему подразделения полка без промедления не ударили по Рубежному еще ночью, после того как получили благоприятную разведсводку?..

Командир полка, сдвинув на затылок шапку, смахнул ладонью обильный пот с покатого лба, переходящего в обширную лысину, и снова тщательно поправил шапку на голове. Все оцепенело смотрели на генерала, а он тут же продолжил:

— Пока здесь отсиживались, противник из Верхне-Царицынского благополучно испарился. Обоснуйте ваш приказ авангарду сосредоточиться в Зетах! Ну что молчите?

Ванченко вскоре перестал улавливать смысл слов. Глядя на Вольского, он попытался ориентироваться в его настроении, определить по форме поведения опасность для себя последствий происходящего и поэтому косил на других своих начальников, снова и снова оценивая их реакцию на общую ситуацию.

«Довод, найти довод!» — кричал внутренний голос Ванченко. И он вдруг разогнул колени, толкнул свое тело вверх.

— Разрешите, товарищ генерал? — начал начштаба мягким, вкрадчивым голосом. — Зная ваш приказ, я все-таки не мог поступить иначе в условиях повреждений многих машин и, главное, чрезмерной растянутости полка. Теперь полк сосредоточился, машины восстановлены, подзаправлены и…

— Довольно! — встал Вольский. — Теперь не только полк, но и вся бригада лишила себя чести первой участвовать в соединении фронтов. Это сделают за вас другие части корпуса. А бригаду в резерв! Все. Мне в обозе делать нечего, — снова зло повысил он голос. — Ясно? Объяснение, товарищ Карапетян, представите в рапорте, я вас вызову!