– Но ты можешь узнать, Эзр. Если банкет их одурачил, ты-то вправе потребовать дальнейших разъяснений. Знаю, знаю, ты интерн, есть правила, обычаи и бла-бла-бла. Но ведь экспедицией владеет твоя Семья!

Эзр виновато нахохлился:

– Лишь отчасти.

Она впервые заговорила об этом. Доселе они оба, ну, по крайней мере Эзр, опасались вслух признавать разницу в статусе. Глубоко спрятанное опасение, что каждый пытается использовать другого, изводило обоих. Родители Эзра Виня и две его тетки владели примерно третью кораблей экспедиции: двумя таранниками и тремя посадочными модулями. В целом же Семья Винь.23 распоряжалась тридцатью кораблями в дюжине экспедиций. Путешествие к Трехземью считалось побочной инвестицией, и члена Семьи туда посылали просто формальности ради. Спустя сто – триста лет Винь воссоединится с Семейством. К тому времени Эзру Виню будет всего лет на десять-пятнадцать больше, чем сейчас. Он с нетерпением ожидал воссоединения, желая показать родителям, что сынок не ударил в грязь лицом. А пока ему еще годы и годы набирать статус.

– Триксия, есть разница между владением и управлением, особенно в моем случае. Были бы в экспедиции мои собственные родители, тогда – да, их мнение многое значило бы. Но меня просто отправили слетать туда и обратно. Я скорей интерн, чем владелец экспедиции. – И его не раз публично тыкали в это носом. В хорошей экспедиции Чжэн Хэ непотизм мало что значит, а порой обращается в свою противоположность.

Триксия долго хранила молчание, взгляд ее блуждал по лицу Эзра. Дальше-то что? Винь вспомнил мрачное предостережение тети Филипы насчет женщин-прилипалок, которые так и норовят присосаться к юным торговцам, заманить в свои сети; думают, что им позволено управлять жизнью избранника или, хуже того, бизнесом Семьи! Эзру исполнилось девятнадцать, Триксии Бонсол – двадцать пять. А что, если она полагает, будто вправе чего-то от него требовать? Триксия, умоляю, не надо.

Наконец она улыбнулась – не так открыто и весело, как обычно.

– Ладно, Эзр. Делай, что должен… но постарайся оказать мне услугу. Подумай о моих словах.

Она потянулась к нему – коснуться лица, погладить. Поцелуй ее был мягким и трепетным.

Дочь полка выжидала в засаде рядом с каютой Эзра.

– Эй, Эзр, а я тебя вчера вечером видела!

Он чуть не споткнулся. А, она, должно быть, про банкет. Торговый комитет вел трансляцию на весь Флот.

– Ну да, Киви, ты меня видела по видео, я знаю. А теперь узрела лично. – Он открыл дверь своей каюты и вошел. Каким-то образом Дочь полка умудрилась протиснуться туда вслед за ним. – Так что ты здесь делаешь?

Киви была мастерица отвечать на вопросы так, как удобно ей одной.

– Да у нас же через две килосекунды та же самая волынка. Я и подумала – отчего бы не проводить тебя в бактериальную лабу? Заодно сплетнями обменяемся.

Винь нырнул в заднюю каюту, на сей раз изловчившись проникнуть туда в одиночестве. Переоделся в робу. Конечно, Дочь полка его дождалась.

Он вздохнул.

– Нет у меня никаких свежих сплетен. – «Ни за что не стану ей пересказывать разговор с Триксией».

Киви торжествующе усмехнулась:

– А у меня полно. Давай-давай.

Она распахнула дверь в наружный коридор и с полупоклоном, элегантным даже в невесомости, указала ему путь.

– Я хотела сравнить наши записи, угу. Но, если по-честному, есть у меня еще кое-что, верняк. У комитетчиков три поста наблюдения, в том числе один на входе – обзор оттуда лучше, чем у тебя.

Она полетела за ним вниз по коридору, объясняя, как часто пересматривает видео и о чем на этих роликах сплетничают.

Винь впервые повстречался с Киви Лин Лизолет еще до отлета, в системе Трехземья. Ей тогда было восемь: не девчонка, а чистейшее воплощение несносности. По каким-то причинам она выбрала его своим конфидентом. Будь то ужин или маркетинговое совещание, неизменно Киви садилась Виню на хвост и толкала в плечо, привлекая внимание, и чем сильнее он сердился, тем больше, казалось, ее развлекал. Дать ей разок хорошего тумака – и воззрения на жизнь переменятся. Но разве дашь тумака восьмилетке? Ей не хватало девяти лет до возрастного порога члена экипажа. Детям в полете не место, до или после – пожалуйста, но не в самой экспедиции, особенно если маршрут ее лежит в безвестную глушь. Однако мать Киви владела двадцатью процентами фонда экспедиции…

Семья Лизолет.17 отличалась приверженностью матриархальным традициям и происходила со Стрентманна, с другого конца области влияния Чжэн Хэ. И обликом, и обычаями представители этого Семейства были весьма неординарны. Многими правилами пришлось поступиться, но кончилось дело тем, что малолетку Киви приняли на борт. Она уже провела в полете больше объективных лет, чем все остальные взрослые, кроме вахтенных. Детство Киви протекало меж звезд, в обществе нескольких человек, зачастую даже не ее родителей. Виню стоило лишь вспомнить об этом, как его гнев утихал. Бедняжка. Но она ведь уже не девчонка. Киви, наверное, лет четырнадцать. Физическая агрессия сменялась словесной – и это хороший знак, учитывая, что привыкшие к высокой гравитации стрентманнианцы отличались крепким телосложением.

Парочка спускалась по главному осевому коридору.

– Эй, Раджи, как дела? – Киви махала рукой и улыбалась чуть ли не ежесекундно каждому встречному. За мегасекунды до прибытия авральников капитан Пак успел разморозить почти половину флотского экипажа – хватило на обслуживание всех кораблей и систем оружия, да еще резерв остался. Пятнадцать сотен человек – на хабитате его родителей столько собралось бы для крупной вечеринки. А здесь это настоящая толпа, пускай даже многие работают вне корабля. Когда набивалось столько народу, легко было понять, что обиталище это – и вправду времянка, где для новых членов команды то и дело выдувают новые отсеки. Осевой коридор служил попросту местом пересечения людских потоков из четверки очень крупных, состыкованных уголками надувных шаров. Поверхности стен время от времени рябили и морщились, когда приходилось протискиваться группам из четырех-пяти человек.

– Не доверяю я авральникам, Эзр. Все эти щедрые обещания – чушь, им ничего не стоит перерезать нам глотки.

Винь раздраженно застонал:

– Ну а чего ты лыбишься все время?

Они миновали прозрачную секцию – настоящее окно, а не экранная заставка. За ней простирался парк базы. Он был едва ли больше любого бонсайного садика, но пространства и живых существ тут можно было найти поболе, чем на любом стерильно чистом хабитате авральников. Киви завертела головой из стороны в сторону и на некоторое время заткнулась. Только животные и растения производили на нее такое впечатление. Отец ее был флотским офицером службы техподдержки систем жизнеобеспечения – и мастером бонсай, чья слава гремела по всей зоне влияния Чжэн Хэ.

Спустя миг девчонка, казалось, вернулась мыслями к настоящему. Покровительственная усмешка снова скользнула по ее губам.

– Да потому, что мы – Чжэн Хэ, если даем себе труд об этом помнить! Мы тысячи лет клиентов за нос водим! Авральники, мать-перемать! Всем, что у них есть, они обязаны публичным передачам по сети Чжэн Хэ. Без сети они бы до сих пор раскапывали старые развалины!

Коридор сузился, искривляясь в месте перегиба. Вверху и под ними слышались говор и шаги экипажа, приглушенные тканевой перегородкой. Внутренний пузырь времянки. Здесь располагалась единственная действительно необходимая (за вычетом силовой установки и рангоутной опоры) часть базы, а именно бактериальная яма.

Работа тут была самая нудная и грязная, какую только можно придумать: чистка бактериальных фильтров из гидропонных прудов. Тут, внизу, растения пахли совсем не так приятно. Совсем наоборот, крепкое здоровье экосистемы сигнализировало о себе сногсшибательной вонью. Большую часть работы принимали на себя автоматы, но критические случаи ставили даже лучшую автоматику в тупик, а телеметрией бактериальную лабораторию оснастить как-то не позаботились. В известном смысле – очень важный пост. Одна ошибка по дурости – и бактериальный штамм проникнет сквозь мембрану на верхние ярусы. Еда приобретет вкус блевотины, а из вентканалов потекут ароматы гниения. Но и самая страшная ошибка никого бы не убила – на таранниках имелись и другие ямы, изолированные друг от друга.