Грохот рвущихся гранат, ржание обезумевших и встающих на дыбы лошадей, крики раненых и умирающих людей, сплошное месиво из человеческих тел и мёртвых лошадей, покрывающих дно лощины — при одном взгляде на это буквально стыла кровь. Часть из бойцов просто не смогли больше стрелять, кого-то выворачивало наизнанку в приступах рвоты, кто-то впал в ступор от увиденного, а кто-то закрыл лицо руками, чтобы не видеть происходящего.
Тут я понял, что меня трясёт Вик и кричит прямо в лицо:
— Жихарь, уходим! Уходим! Командуй, мать твою! Сейчас нас убивать будут!
И только после этого я начал приходить в себя и что-то понимать. Вик с Азаматом побежали вдоль позиций, щедро раздавая пинки, приводя в себя впавших в ступор бойцов. Я присоединился к ним, правда, шевелился ещё кое-как. Но тем не менее, пусть и не так быстро, как хотелось, мы снялись с позиций и начали отступление. Сначала двигались еле-еле, но постоянная ругань и мат Вика, Азамата и некоторых командиров, уже прошедших через подобное, привели в чувство остальных, и отряд стал двигаться более-менее нормально.
До места последней нашей позиции было два дня хода, и в этот день мы двигались без остановок, хоть и не быстро. Тем более, что оставленные сзади разведчики сообщали, что хазары вперёд не пошли. А вечером, на ночёвке, Вик устроил общее построение.
Глава 15 И война, и мир
Булгария, ночная стоянка, Вик
Я лежал на брошенной на землю куртке и бездумно смотрел в синее небо, где среди лёгких облачков загорались первые звёзды. Подошедший Азамат тихонько, будто боясь отвлечь меня от чего-то важного, произнёс:
— Вик, отряд построен.
Встал, оправил форму, надел куртку, ещё раз убедился, что всё в порядке, и мы с Азаматом пошли к бойцам. Надо было полностью прояснить сложившуюся ситуацию, и сегодняшнему разговору в этом плане я придавал особое значение.
— Бойцы! Слава вам! Вы сделали то, что должны были. Сильный враг, идущий на земли наших союзников, хоть и не уничтожен, но ослаблен, и его боевой дух подорван. Однако дело не завершено. Нам предстоит ещё одна битва, и она будет более страшной и кровавой.
Я понимаю, что увиденное сегодня для многих из вас стало большой неожиданностью. Одно дело, стрелять ночью и не видеть, к чему это приводит, совсем другое — когда на твоих глазах происходит что-то страшное и необъяснимое. Мы все верили в силу нашего оружия, но немногие её действительно представляли. Теперь вы знаете, на что оно способно. Но не надо этой силы пугаться, тем более, что для большинства хороших людей она ничем не грозит.
Вспомните, как вы защищаете свой скот, дома и близких, когда на них нападают голодные волки. Разве вы их жалеете? У них одна цель — убить и сожрать всё, до чего смогут дотянуться. Волк будет резать овец, пока всех не уничтожит. А выход здесь только один — убить волка.
Вот это мы сегодня и делали. То, что вы видели — закономерный итог расправы над стаей голодных волков. И если бы мы не начали их уничтожать, они бы вырезали и людей, и скотину. Так что сегодня вы совершили не злое, а хорошее дело — защитили мирных жителей. Да, это не самая лучшая работа, да, она грязная и страшная, но кто-то её должен сделать во имя того, чтобы маленькие дети и женщины могли спокойно спать.
Именно так и необходимо воспринимать всё произошедшее — грязная, страшная работа по уничтожению волков, шедших убивать детей, женщин и стариков. Я бы сказал, что радоваться тут нечему, но гордиться есть чем. Мы с вами сделали это! Мы их защитили и подарили им жизнь и свободу! Но наша тяжёлая и страшная работа ещё не завершена. Враг силён и попытается добраться до мирных жителей. И у нас уже нет возможности отступить, мы должны принять бой и выполнить до конца свой долг — уничтожить эту стаю волков, пришедших убивать детей и женщин.
Но я надеюсь на вас, отважные и бесстрашные воины. Я знаю, что вы сможете сделать и это, как бы вам ни хотелось избежать лишних смертей. Возможно, кто-то из нас и не переживёт эту битву, но нас всех будет поддерживать и придавать силы знание, что каждый уничтоженный враг — спасённый ребёнок или женщина, которая сможет родить ещё не одно дитё. Я верю в вас, отважные воины города Сурска, протянувшие руку помощи своим соседям! Предстоящая нам битва будет ещё более страшной и кровавой, но нам придётся в очередной раз сделать свою грязную, но такую нужную работу, чтобы спасти мирных жителей.
Я смотрел на ряды стоящих передо мной понурившихся людей, оставленных наедине со своими мыслями и до сих пор переживавшими тот кровавый хаос, который развернулся перед ними. И замечал, что мои слова начинают пробивать ту пелену ужаса, что держала их в своём плену. Поднялись низко опущенные головы, распрямились плечи, выровнялись ряды. И порой долетавший шёпот или негромкие слова — грязная и страшная работа, дети, бабы, старики, волки, убьют всех — свидетельствовали о том, что мне удалось вывести людей из того упаднического настроения, которое охватило большую часть отряда.
— Жихарь, Азамат — разводите людей на ночлег, кормите, и каждому по сто граммов водки. Пусть немного успокоятся.
Булгария, Жихарь
С утра люди вроде бы более-менее пришли в себя. То ли сытная еда и сон подействовали успокаивающе, то ли оказала своё действие водка, но отряд выглядел почти нормальным. Так что, быстро собравшись, мы отправились на позицию, где должны были окончательно добить врага. Молодец Вик, нашёл правильные слова и сумел вернуть людям веру в правильность всего происходящего. Я и сам, несмотря на свой значительный боевой опыт и участие в большом количестве стычек и схваток, почти потерял самообладание от увиденного.
Страшное оружие, а ещё страшнее то действие, которое оно оказывает на других. Но в голове постоянно крутятся слова — волки, которых надо уничтожить, грязная, но нужная работа, радоваться не надо, но гордиться можно, дети, бабы — и становилось легче. Действительно — работа, к которой мы готовились, и теперь надо её делать. И доносившиеся со всех сторон разговоры только подтверждали мысли.
А тут ещё пошли рассказы Азамата и тех, кто уже сталкивался с подобным. Радовало, что пережив первое потрясение и осознав, что и почему делается, люди дальше оставались вменяемыми и не впадали в ступор. К концу дня мы добрались до намеченных позиций, по пути взяли сколько смогли боезапаса с лодий и принялись готовиться к схватке. Вик подозвал Иркена и сказал:
— Смотри сотник, с этого места мы не уйдём и будем держать здесь оборону. Как говорит разведка, хазар осталось четыре тысячи. Сколько-то мы ещё уничтожим, а остальных может атаковать Повелитель. Вон там, за лесочком он может расположить свои войска, и когда хазары будут тут остановлены, у него появится хорошая возможность атаковать их сзади. И тогда все противники будут уничтожены. Но смотрите, не лезьте куда не надо, а то с вами будет то же самое, что и с хазарами.
— Я понял тебя, правитель, и сообщу об этом Повелителю. Ты сможешь дать сигнал, когда начинать атаку?
— Азамат, запусти зелёную гранату. Как увидите такой сигнал, сотник, то можете начинать атаку.
— Я всё понял и сейчас отправлюсь сам к Повелителю. Разреши мне потом вернуться сюда?
— Да возвращайся, может, вместе и погибнем тут.
По сведениям разведчиков, хазары были на расстоянии двух дней пути и продолжали двигаться в нашу сторону. Занимаемая сейчас отрядом позиция была похожа на предыдущую, правда лощина была уже и короче, а холм располагался метрах в ста от оврага, ну и перед ним проходила глубокая канава. В общем, с учетом возможностей оружия — хорошее место. Дно оврага опять усыпали чесноком, наш берег был плотно заминирован, как и походы к позициям. Только бойцы стояли открыто, негде тут было прятаться.
Да и не требовалось это. Такой небольшой отряд должен был спровоцировать врага на прямую атаку, ну а там посмотрим, что лучше — гранаты, мины и картечь или сабли, пики и арканы. Для прохода на ту сторону была оставлена одна узкая тропинка в стороне от расположения отряда.
