Когда Джейсон оделся и вышел к завтраку, Дэниел уже сидел на своём месте причёсанный, чисто выбритый и пахнущий своим любимым одеколоном. Видимо, воспользовался другой ванной. У Джейсона никогда не доставало смелости выходить из спальни полуодетым, хотя он прекрасно знал, что в эту часть квартиры в их присутствии никто из прислуги или охраны не заходил.
Дэниел встал и сделал шаг навстречу, взяв со стола деревянную коробку. Джейсон посмотрел на неё и вопросительно поднял глаза на Ламберга. Тот улыбнулся и сказал:
— Прости, что не смог приехать на твой день рождения. Это подарок. Я хотел подарить его вчера, но… Я просто потерял голову, когда увидел тебя.
Ламберг приподнял крышку: в коробке лежали золотые часы. Очень простого дизайна, они тем не менее выглядели изысканно и благородно. И безумно дорого.
— Спасибо, — только и мог сказать Джейсон. — Я не ожидал…
— Сними свои.
Джейсон послушно расстегнул ремешок своих часов и положил их в карман. Ламберг тем временем достал подарок и вернул коробку на стол. Он подошёл к Джейсону и надел часы ему на запястье.
— Я старался выбрать такие, чтобы ты мог носить каждый день.
Джейсон взглянул на белый циферблат и улыбнулся:
— Я вряд ли смогу носить «Патек Филипп» каждый день. Это слишком для меня…
— Ничего не может быть слишком для тебя, — Ламберг провёл кончиками пальцев по тёмным запёкшимся губам Джейсона.
Тот поднял лицо навстречу и чуть приоткрыл рот.
— Джейсон, что ты делаешь со мной! — почти простонал Ламберг и впился губами в его губы.
Он ни с кем никогда не испытывал такого: Джейсону достаточно было слова, жеста, неуловимого движения, чтобы его сердце начало содрогаться от такого прилива эмоций, что он переставал владеть собой.
— Не ходи сегодня на работу, — попросил Ламберг. — Скажи, что заболел…
— Нет, — Джейсон мягко освободился из объятий Дэниела и отошёл к столу, — надо идти. У нас ещё будет время.
Он опустился на стул.
— Сколько ты здесь пробудешь?
— Я уезжаю в четверг поздно ночью, — ответил Ламберг, занимая своё место за столом.
— У нас ещё три вечера. Тем более, прямо сейчас я вряд ли способен… — Джейсон покраснел и не окончил фразу, зная, что Ламберг его поймёт.
— Естественно, я не собирался тащить тебя в постель прямо сейчас, — произнёс Дэниел. — Я обходился без этого месяц, так что могу потерпеть несколько дней…
Джейсон предпочёл не касаться этой темы и промолчал.
Несколько минут они ели в тишине. Потом Джейсон вдруг спросил:
— Мне всегда было интересно, где ты живёшь…
Ламберг поднял на него глаза, словно не расслышав или не поняв вопроса.
— Не в Лондоне же… Эта квартира появилась недавно, в доме, ты сам говорил, никто не жил много лет. Ты приезжаешь сюда ко мне. А где ты сам живёшь?
Ламберг прожевал кусочек омлета, выдержав долгую паузу.
— Скорее, в Париже… Правда, сейчас я стал бывать там реже, чем раньше.
— Ты почти никогда не упоминал про Париж.
— Нельзя сказать, что там мой родной дом, — пожал плечами Дэниел. — Я с детства нигде не жил подолгу. Париж, честно говоря, не слишком для меня удобен, у меня мало дел во Франции. Но это своего рода привычка, традиция. Я родился в Лондоне, но проводил тут не больше двух месяцев в год и столько же примерно в Нью-Йорке и Женеве. Моя мать предпочитала Париж и французскую Ривьеру, так что большую часть времени мы метались между ними.
— Удивительно… А я почти всю жизнь провёл на одном месте.
— Возможно, ребёнку всё же лучше иметь постоянный дом.
Джейсон допил кофе и аккуратно вернул чашку с блюдцем на место.
— Ребёнку лучше иметь нормальную семью, где бы он ни жил, — сказал он и тут же поменял тему разговора: — Мне пора на работу. Увидимся вечером.
— Сегодня вечером, и завтра, и послезавтра.
— Я собирался в четверг на концерт, — вспомнил вдруг Джейсон. — Конечно, я всё отменю, раз ты будешь здесь. Но, может быть, ты бы хотел сходить со мной?.. Ничего особенного, камерный оркестр, Гендель. Хотя, конечно, ты не пойдёшь… — вздохнул он.
— С кем ты идёшь? С друзьями по школе? — поинтересовался Ламберг, сделав особое ударение на слове «друзья».
— Да, с ними.
— Нет, возможно, в другой раз. Вдвоём.
Глава 19
Лондон, август 2006
Лето пролетало неделя за неделей.
Отношения Джейсона с Дэниелом — теперь он не мог отрицать, что это действительно были отношения — вошли в свой ритм, но от этого не стали однообразными. Ламберг уезжал, иногда надолго, затем возвращался и всякий раз с нескрываемой жадностью бросался целовать Джейсона и вёл его в спальню.
Они всё лучше узнавали друг друга и всё дальше уходили от неловкости и нервозности их первого раза. Дэниел брал его властно и сильно, вырывая из груди крики и стоны, но при этом не забывался и всегда следил за тем, насколько Джейсону приятно то, что происходит. Джейсон же открыл в себе какую-то новую, неизвестную ему сторону — он хотел, чтобы им обладали. Теперь он уже не мог быть ничьим.
Если раньше его грызли сомнения, то теперь он всё больше уверялся в том, что даже во время долгих поездок Дэниел остаётся ему верен. Ламберг уже давно твердил, что с самой их встречи в Эпплтоне он больше ни о ком не мог думать и не занимался сексом ни с кем, кроме него. Но Джейсон был не особо склонен верить молодому и недурному собой миллионеру, который путешествует по всему миру, посещает десятки светских мероприятий и скрывает от него значительную часть своей жизни.
Эта часть, насколько мог судить Джейсон, касалась в основном работы, но ему всё равно казалось странным откровенное нежелание посвящать его в свои дела, рассказывать о встречах, на которые он то и дело летал, или вести в его присутствии разговоры по телефону. Он понимал, что Ламберг что-то скрывает, но предпочитал об этом не задумываться. Он гнал эти мысли из головы и делал вид, что ничего необычного не замечает.
Их отношения не были сконцентрированы на сексе: от разговоров и даже молчания, от случайных прикосновений и совместных завтраков они тоже получали огромное удовольствие. Ламберг стал оставаться в Лондоне дольше, а не на один-два дня. Как он объяснил, ему нужно было время, чтобы реорганизовать свои дела так, чтобы можно было управлять бизнесом из Лондона. Но если раньше все вечера, пусть и немногочисленные, были в их распоряжении, то теперь Дэниел стал чаще посещать ужины и приёмы, во время которых Джейсон или ждал его возвращения, или оставался у себя дома.
Первое время для него было оскорбительно быть тайным любовником, но постепенно чувство обиды притупилось, и он стал спокойно относиться к тому, что Ламберг выходит в свет без него, тем более что делал он это не для собственного удовольствия — положение и работа обязывали.
Со своей работой Джейсон собирался распрощаться в ближайший месяц. Это оказалось не так просто, как он думал, но в итоге бюрократические препоны были преодолены и всё устроилось. Осенью он должен был начать семестр в Школе экономики. Ламберг, сначала предлагавший ему учиться и работать в лондонском офисе его фонда, пошёл на попятный, заявив, что если Джейсон будет и работать, и учиться, то у него не останется времени на личную жизнь:
— Я достаточно долго мирился с твоей теперешней работой. Наконец-то мы сможем пожить спокойно.
— У меня будут занятия. Я не буду находиться в твоём полном распоряжении, — ответил Джейсон.
— Учёба занимает меньше времени, и график более гибкий.
— Хорошо, если ты не хочешь, я не буду настаивать. Я могу найти работу и в другом месте.
Ламберг отложил газету, которую до этого пролистывал, в сторону и чуть не выскочил из-за своего рабочего стола.
— Какую, позволь спросить? Кем ты собрался работать? Официантом? Продавцом в магазине?
— Я не думал конкретно…
— Джейсон, перестань заниматься ерундой. Тебе прекрасно живётся безо всякой работы. Я тебя полностью обеспечиваю.
