— А эта твоя квартира в Лондоне, — спрашивала она, — ты её продал?

— Нет, я оставил Астону доверенность. Скорее всего, он её продал, — добавил в конце Джейсон, вспомнив, что на налоги и содержание квартиры уходило больше двухсот тысяч фунтов в год, а Астон был не из тех, кто станет зря тратить деньги.

— А если нет… Ты бы мог теперь?

Джейсон внимательно посмотрел на Рэйчел, не совсем понимая, к чему именно она клонит.

— Она оформлена на другое имя. Я не имею к ней никакого отношения. И даже если бы имел… Квартира куплена на его деньги. Я никогда не считал её своей.

— А часы? Те, которые стоят несколько миллионов.

— То же самое… Рэйчел, пойми, у меня не было цели вытянуть побольше денег, а потом пользоваться. Я, конечно, кое-что взял, когда уезжал сюда, но только то, что было мне необходимо.

— Те часы, которые ты взял, они очень дорогие?

Джейсон на самом деле взял одни часы, вернее, забыл оставить. Он надел их с утра по привычке, не задумываясь, и только на рамке безопасности в аэропорте Женевы сообразил, что не надо было их брать. Золотые «Saxonia Thin» до сих пор лежали у него в ящике комода, и он иногда надевал их с деловым костюмом, когда ездил в Нью-Йорк.

— Они стоили в районе двадцати тысяч. Может, меньше. Не помню, — ответил Джейсон. — Но им уже пять лет, и они не в коробочке лежали, я их много носил.

— Все эти тысячи и миллионы… Это всё так просто для тебя! Если бы ты забрал с собой одну шкатулку с часами, это решило бы все наши проблемы. Мы могли бы жить где угодно, не думать о деньгах…

Джейсон почувствовал, как внутри начинает подниматься раздражение, но он ответил самым что ни на есть спокойным тоном:

— И чего ты хочешь сейчас? Хочешь, чтобы я позвонил Астону и спросил, не может ли он вернуть мне часы? Я не понимаю тебя, Рэйчел.

Она тяжело вздохнула и сказала:

— Я сама себя не понимаю. Просто это всё кажется мне… несправедливым. Прозябание в этом доме… Мы ведь могли бы переехать в Нью-Йорк. Ты же всё равно туда ездишь, они даже предлагали тебе работу в офисе. Причём, платили бы больше, чем сейчас. Ты отказываешься от всего из-за того, что произошло несколько лет назад. Но ты ведь отказываешь в этом мне и Дилану тоже.

— Мне предлагали работу не в нью-йоркском офисе, а в главном, принстонском, — поправил Джейсон и добавил: — Прости, Рэйчел, но я не считаю, что вы чего-то недополучаете из-за того, что живёте не на Манхэттене.

— Сейчас — может быть. А потом?.. Или ты считаешь, что это не для меня? Не для нас?

— Пожалуйста, Рэйчел, давай это прекратим! — взмолился Джейсон. — Я не понимаю, почему ты делаешь такие выводы. Можно подумать, я по ночам захожу в телепорт и наслаждаюсь роскошной жизнью в Париже, а вас с Диланом заставляю жить в лесной хижине.

Такие разговоры в разных вариациях проходили с завидной регулярностью, один раз даже в присутствии Донны и Ника, брата Рэйчел.

Ник приехал в Портленд после окончания семестра в университете. На работе у него тоже был длительный отпуск. По случаю его приезда Донна решила организовать небольшой семейный ужин, на который, естественно, были приглашены Рэйчел и Джейсон.

Уже через полчаса общения с дочерью и зятем, сразу после того, как налюбовалась внуком и даже умудрилась укачать его, Донна заметила, что между ними не всё гладко. Она допытывалась полдня, пока наконец Рэйчел не выдержала и не сказала:

— Да, да, ты права! У нас сейчас сложный период. Ты довольна?!

— И вовсе не обязательно на меня кричать, — обиженно ответила Донна.

Джейсон, вместе с Ником заглянувший на кухню, чтобы сказать, что они уезжают в магазин докупить кое-что к ужину, замер в дверях. Рэйчел бросила на него сердитый взгляд и повернулась к матери:

— Хочешь сказать, что вы с отцом прожили всю жизнь, ни разу не поссорившись?

— Конечно, у нас всякое бывало, — примирительно сказала Донна. — Я же не в убийстве тебя обвиняю. Просто интересуюсь… Уверена, что у вас всё наладится.

— А я вот не уверена, — вдруг сказала Рэйчел.

Джейсон вошёл в кухню. Его сейчас сердили не столько сами слова Рэйчел, сколько то, что она делает такие заявления в присутствии матери и брата. Это было только их личное дело.

— Да, у нас есть разногласия, — обратился он к жене, — но давай не будем портить настроение всем остальным.

— Да у кого их не бывает! — пришла на помощь Донна.

— Таких — не бывает! — тут же среагировала Рэйчел.

Джейсон подошёл ближе к ней. Ник позади него по-прежнему мялся в дверях, не зная, то ли ему остаться, то ли тактично удалиться.

— Всё-всё, — примирительно сказала Донна. — Я не лезу в вашу жизнь, разбирайтесь сами. Я просто подумала, что, может быть, ты захочешь поделиться… Извини ещё раз.

— Нет, я не могу ни с кем поделиться, — заявила Рэйчел, с упрямым вызовом глядя на Джейсона. — Вот этим не могу.

Джейсон подумал, что стоит разрубить гордиев узел сейчас, чтобы не давать Рэйчел повод для манипуляций в дальнейшем. Он не собирается терпеть двусмысленные намёки от неё всю оставшуюся жизнь, тем более намёки прилюдные…

— Рэйчел, или расскажи всё, или воздержись от намёков, — холодно сказал он, понимая, что это прозвучит слишком резко и жёстко.

Он был прав: все обеспокоенно и чуть ли не испуганно уставились на него. Джейсон спокойно встретил взгляд Рэйчел: на него ещё и не так смотрели.

— Рассказать всё? — переспросила она.

Джейсон утвердительно кивнул, но, так как Рэйчел смотрела на него и молчала, начал сам:

— До того, как приехать сюда, ещё в Европе, я жил с мужчиной. Несколько лет. Рэйчел не устраивает эта деталь моей биографии, а я, к сожалению, не могу ничего изменить в своём прошлом. Вот и всё.

Донна и Ник не нашлись, что на это ответить. Оба замерли там, где стояли, и прятали глаза.

— И что, это выяснилось только сейчас? — спросила Донна, имея в виду, конечно, другое: ты скрыл от невесты, что ты гей?

— Я знала с самого начала, — сказала Рэйчел, — но не в подробностях, а теперь…

— Никак не могу понять, что важного в этих подробностях, — отозвался Джейсон. — Они ничего не меняют.

Все до сих пор стояли, как громом поражённые, даже Рэйчел, которой вообще-то было не с чего поражаться. Джейсон, раз к нему вопросов больше не было, развернулся к дверям, возле которых стоял Ник. Вид у него был чуть ли не испуганный.

— Мы с тобой в магазин собирались, — обратился к нему Джейсон. — Или побоишься теперь садиться со мной в одну машину?

— Нет, конечно, — смутился Ник, и на щеках у него выступил румянец: видимо, парень краснел так же легко, как и его сестра. — Поехали…

Джейсон и Ник прошли по узкому коридорчику к дверям и вышли на улицу. До магазина они доехали в гробовом молчании и только там начали разговаривать — исключительно по делу. Когда они вышли на парковку, начался дождь. Быстро покидав покупки в багажник старого «шевроле», они сами забрались внутрь. Ник едва успел завести машину, как дождь полил сильнее.

— Хорошо, что мы уже внутри.

Джейсон внимательно посмотрел на парня: неужели тот с ним сам заговаривает?

— Ты не думай, — вдруг сказал Ник, — я ничего не имею против. Я считаю, это вполне нормально, мы ведь живём…

— …в двадцать первом веке. Я знаю, — продолжил за него Джейсон, которому в глубине души очень хотелось сказать, что он не особо нуждается в одобрении Ника, да и по поводу его осуждения не очень бы расстроился.

— Я серьёзно.

— Хорошо, — ответил Джейсон, ещё раз покосившись на Ника: тот действительно говорил так, словно для него это не было пустыми фразами, услышанными на уроках в школе, где рассказывали, какими разными могут быть люди, как важно не допускать дискриминации по тому или иному признаку и быть толерантным. — Так что? Мы едем?

Ник кивнул.

По дороге он включил музыку. Магнитола в машине была старой, игравшей только аудио-диски, и Ник сам её слегка усовершенствовал. Совершенствование заключалось в том, что откуда-то из-под приборной панели тянулся длинный шнур, к которому можно было подключить MP3-плеер, и тогда магнитола начинала играть записи с него.